Несгибаемый (СИ)

И снова он прижал палец к ее дрожащим губам, оборвав ее на полуслове.
— Разве похоже, что я приехал сюда для этого?
Был единственный способ доказать ей это. И раз и навсегда заставить ее позабыть об этом.
Убрав палец, он накрыл ее губы своими, на этот раз таким мучительно ласковым, пьянящим поцелуем, что все разумные мысли вылетели из головы. Потянувшись к нему, Клэр ответила ему, обняв его так крепко, чтобы ему больше не пришло в голову отпускать ее. Теперь это было бы просто немыслимо. И он… Бережно раскрыв ее губы, он так волнительно и крепко целовал ее, что блаженный трепет моментально охватил всё телу, вытеснив горечь и боль долгих, одиноких дней. Клэр мгновенно растворилась в нем, ответив на поцелуй без единого сомнения, с тем, чего у нее никогда не было: свободы и любви.
Вздохнув, Эрик выпрямился и решительно подхватил ее на руки.
— Я люблю тебя, — шепнул он горячо и направился с ней в спальню, где горел только камин. — Я никогда не перестану любить тебя, Клэр, даже после смерти.
Вздрогнув, Клэр открыла глаза как раз в тот момент, когда он уложил ее на прохладные простыни и опустился рядом с ней. Просунув одну руку ей под голову, другой он обхватил ее за талию и притянул к себе так, что она оказалась прижата к его напряженным бедрам. Томительное чувство заставило ее замереть, но, заглянув ему в глаза, Клэр положила руку ему на гладко выбритую теплую щеку, не боясь больше ничего, и тихо прошептала:
— Я знаю, что ты любишь пить чай без сахара, знаю как выглядит каждый твой шрам, каждая рана, которую оставили на твоем теле. — Пальцами она осторожно коснулась его чуть кривоватого носа. — Я обожаю твой нос и могу бесконечно слушать твои рассказы о прошлом с приведением всех точных дат. Я обожаю, когда ты поправляешь меня, и я… я очень надеюсь, что сумею найти тысячу и один способ, чтобы сделать тебя таким же счастливым, какой счастливой делаешь меня ты, когда улыбаешься мне, когда касаешься меня. Когда целуешь вот так…
Эрик приподнялся на локте и, опустив голову, мягко, с чарующей лаской поцеловал ее.
— Так?
— Да, — вспыхнув, выдохнула Клэр, потянувшись к нему. — Как только ты пожелаешь…
У него дрогнуло сердце.
— Я собираюсь поцеловать тебя так, чтобы ты никогда не забывала об этом, — пообещал Эрик, улыбнувшись ей.
Едва дыша, Клэр улыбнулась ему в ответ.
— Я помню все твои поцелуи. — Она приподнялась и едва заметно коснулась его губ. — Это был первый раз. — Тогда в церкви, на их венчании. Эрик не мог пошевелиться, позволив ей в второй раз прижаться губами к себе. На этот раз дольше, глубже. — Так было во второй раз.
В Пембертоне.
У него потемнело в глазах. Он собирался зацеловать ее с ног до головы, но боялся потерять рассудок раньше времени, если она еще раз так коснется его.
На этот раз он сам поцеловал ее, и все опасения, всё ненужное вылетело из головы, когда она снова прильнула к нему, зарывшись пальцами ему в волосы. Эрик не мог поверить в это до конца, но Клэр действительно любила его. Любила так сильно, что вновь и вновь разбивала ему сердце, возвращая ему дар признания тогда, когда он и не надеялся услышать этого. Возвращая ему поцелуи, которые кружили голову. Она любила его и обнимала так, будто в этом действительно находила благодать.
Клэр… его жена. Отчаянная и смелая девушка, которая до конца боролась с ним за право заполучить его любовь. За право дать их любви шанс тогда, когда он чуть было не погубил всё это.
Запустив пальцы в ее волосы, Эрик целовал ее до тех пор, пока у обоих не участилось дыхание. Тогда, отстранившись, он приподнялся и приподнял ее, присев рядом с ней.
— Ты не… не уходишь?
Страх, прозвучавший в ее голосе, причинил бы ему очередную боли, если бы желание доказать ей свою любовь не было так велико. Желание, которое больше не нужно было подавлять или скрывать.
Эрик улыбнулся, медленно потянувшись к ее волосам.
— Можно я расплету твои волосы? — Коснувшись губами ее шеи, к которой умирал коснуться целую вечность назад, он тише добавил: — Обещаю, что потом заплету их так, как ты учила меня.
 
Клэр улыбнулась, закрыв глаза, когда ощутила тепло его дыхания на своей шее. А потом и горячее прикосновение его губ к поразительно чувствительной коже. Сладкая волна взметнулась вверх, угнездившись в груди приятной тяжестью, в которой было молчаливое обещание чего-то большего.
— Мне понравилось, как ты заплел тогда мои волосы, — несмело прошептала она, замерев в его руках, пока он целовал ее шею и расплетал волосы.
Распустив ее волосы, Эрик, наконец, выпрямился и заглянул ей в глаза, опустив на ее плечи и спину каскад невероятно длинных шелковистых волос, которые мерцали словно золото в свете огня от камина.
— Какая ты красивая, — вырвалось у него.
Клэр нахмурила свои золотистые бровки.
— Надеюсь, ты не будешь всю ночь сидеть и смотреть на меня?
Он внезапно запрокинул голову и рассмеялась. Клэр никогда не слышала, как он смеется. Рокочущий, приятный смех щекотал слух, будоража сознание настолько, что она не удержавшись, коснулась его губ указательным пальцем, будто пыталась запечатлеть этот момент, поймать его смех, чтобы сохранить в памяти до конца жизни. Смех, который прогнал мрачную маску с его лица, и теперь Эрик выглядел так, будто был… счастлив.
Господи, это можно считать первым способом, чтобы сделать его по-настоящему счастливым?
— Я обожаю, когда ты улыбаешься, — прошептала Клэр, не опуская руку. — И твой смех… он мне тоже нравится. Я начинаю верить, что могу сделать тебя счастливым.
Успокоившись, Эрик мягко, но решительно обнял ее.
— Еще немного, и я забуду, для чего мы пришли сюда.
Недоумение в ее глазах поразил его в самое сердце.
— Это возможно?
У него перехватило дыхание.
— Боже, Клэр, конечно нет!
Он снова накрыл ее губы своими, но на этот раз жар его поцелуя не оставил больше места ничему.
Клэр с радостью прильнула к нему, поверив, наконец, в то, что он больше не отпустит ее. Обхватив его шею руками, она привстала на коленях и прижалась к его груди, одурманенная его поцелуями. И почти не заметила, как Эрик развязал сначала пояс пеньюар, затем стянул ленты ночной рубашки. Он прервал поцелуй лишь только для того, чтобы снять через голову мешающую одежду, а потом отбросил её в сторону. Глядя на нее горящим взглядом, он медленно опустил ее на подушки, а потом потянулся к своей рубашке и быстро стянул ее через голову, растрепав свои черные волосы.
Клэр ахнула, увидев его обнаженную напряженную грудь, усыпанную мелкими жесткими волосками. Она никогда не перестанет восхищаться им, но и не сможет никогда проигнорировать шрамы, которыми была покрыта его великолепная грудь. И правое плечо, на которой не было больше повязки, от чего рана казалась еще более ужасной, хоть она и затянулась. Приподняв руку, она осторожно коснулась гладкой теплой кожи рядом с раной.
— Она больше не тревожит тебя?
Эрик накрыл ее руку своей, опускаясь ниже.
— Не волнуйся, меня больше ничего не волнует.
— А это?.. — Высвободив руку, Клэр на этот раз коснулась небольшой перевязки на его левой руке, чуть выше локтя. — Что это такое? Ты был ранен?
Эрик спокойно покачал головой.
— Нет, это… ты ведь видела что там, правда?
Его татуировка.
— Да, — печально кивнула Клэр.
— Пока ты ехала в Эдинбург, я навестил одного человека, который мог выводить татуировки, и он помог мне избавиться от этой отметины.
Глаза ее округлились от удивления.
— Так вот, где ты был все те два дня!
Эрик нахмурился, опустившись на ее обнаженное тело. Клэр встрепенулась, но не переставала смотреть на него, впервые ощущая обнаженной грудью его голую грудь. Это было так мучительно приятно и пронзительно, что она затаила дыхание.
 
— А ты думала, где я?
— Я… — Она почувствовала, как он снова обхватывает ничем не прикрытую талию и тянет ее к себе так, что вновь их бедра соприкоснулись. И она почувствовала то, что было частью его, что всегда так остро ощущала, когда вот так прижималась к нему. Клэр почему-то не могла дышать, уверенная, что задохнется. Не только от его близости, но и его жара, который опалял ее. Ей было невероятно трудно сосредоточиться на разговоре, но она всё же ответила: — Я думала, ты снова стал избегать меня, после того, как отпустил, когда мы сидели на лестнице перед домом.