Мотель «Биттеррут» (ЛП)

— Могу я тебе кое-что сказать? — спросила она.
— Да. Всегда.
Джиджи перестала поправлять одеяло и покачала головой.
— Прошлой ночью мне приснился кошмар на эту тему. О… ну, ты знаешь.
Да, я знала.
— У меня уже много лет не снилось то, что произошло, — продолжила она. — Это немного сбило меня с толку. С тобой такое когда-нибудь случалось?
Я кивнула.
— Бывало.
— Ты хочешь поговорить об этом? — В ее голосе слышалась неуверенность.
Мы с Джиджи почти не говорили о том времени. Вместо того чтобы обсудить это со мной, она доверилась Джессу, и я некоторое время ходила к психотерапевту. Это было травмирующе для нас обоих, и вместо того, чтобы зацикливаться на плохих воспоминаниях, мы решили извлечь из этого максимум пользы и двигаться дальше. Мы даже каждый год устраивали вечеринку по случаю годовщины нашего похищения. Но по прошествии стольких лет боль от той ночи все еще была свежа. Плохие воспоминания, которые я пыталась затолкать в бутылку, продолжали просачиваться наружу.
Возможно, пришло время открыть крышку и вылить содержимое бутылки.
Я обошла кровать и опустилась на матрас.
— Мне не снятся кошмары, но иногда у меня бывают эти странные «вспышки». Как дежавю, только хуже. Они более реальны. Я не знаю, как описать их, чтобы не показаться сумасшедшей.
Джиджи села рядом со мной.
— Ты не сумасшедшая.
Я пожала плечами.
— Я стараюсь вообще не думать об этом. Слишком легко вернуться в темное место, но в последнее время это, кажется, все чаще приходит мне в голову. Я не люблю говорить об этом, но, возможно, именно поговорить нам и следует.
Джиджи потянулась, чтобы взять меня за руку.
— Мы не обязаны этого делать.
— Не обязаны, но может быть, это поможет. Но хочешь первой начать? Расскажи мне, о чем был твой сон.
Она сжала мою руку и глубоко вздохнула.
— Это было все равно что переживать все это заново. Я была на ферме, и тут появился Эверетт и забрал меня. Потом я очнулась в подвале больницы, и он привел туда тебя. С этого момента все пошло как в замедленной съемке. Драка. Скальпель. Кровь. — Она вздрогнула. — Я все еще слышу дребезжание пузырька с таблетками.
— Я тоже, — прошептала я, когда мурашки пробежали по моей спине. Я ненавидела этот звук.
— О чем твои «вспышки»?
— В основном то же самое, за исключением того, что они не всегда остаются верны тому, что произошло на самом деле. Иногда он заставляет меня принять таблетки. Иногда он наносит мне удар ножом. Несмотря ни на что, они так же реальны, как если бы мы все еще были в том подвале. Я все еще чувствую этот запах. Слышу эти звуки. Чувствую холод в воздухе. Все это такое настоящее.
Рука Джиджи крепче сжала мою.
— О, Мейзи, мне так жаль.
— Нет, это мне жаль. — Я покачала головой. — Он был моим парнем. Я должна была заметить признаки и понять, каким злым он был, тогда с нами ничего бы этого не случилось.
— Это не твоя вина. Никто из нас не видел, кем он был на самом деле. Он был мастером скрывать свое истинное «я».
Я говорила себе то же самое в течение многих лет, но всегда задавалась вопросом, смогла бы я сделать больше, если бы не была так ослеплена его красивым фасадом.
День, когда нога Эверетта Карлсона ступила в Прескотт, стал днем, когда моя жизнь изменилась. Он был новым врачом в больнице, великолепным и обаятельным, и я была совершенно без ума от него с самого начала. Я смотрела на него со звездами в глазах и не видела обмана, скрытого под его идеальной улыбкой.
Ложь. Все, что он делал, все, чем он притворялся во время наших отношений, было ложью.
В итоге, он оказался наркоторговцем, контрабандой доставлял таблетки из больницы, а затем продавал их по всему городу. Он похитил Джиджи, потому что думал, что она в курсе его махинаций. Он похитил меня, потому что я забеременела и отказалась делать аборт, как он хотел. Той ночью в подвале больницы он планировал убить ее и запихнуть мне в глотку столько таблеток, сколько убило бы моего ребенка.
Убило бы Коби.
У Эверетта не появился такой шанс. Джиджи отбивалась и создала мне лазейку для атаки. Лазейку, чтобы убить отца моего ребенка.
 
Я не переступала порога больницы с той ужасной ночи. Там было слишком много воспоминаний. Слишком много напоминаний о том, какой наивной я была. Слишком много напоминаний о том, что я лишила себя жизни.
Слишком много напоминаний о том, что я могла потерять своего сына.
— Я с ужасом жду того дня, когда Коби спросит о своем отце, — прошептала я. Это был мой самый большой страх. — Что мне ему сказать?
Джиджи покачала головой.
— Я не знаю, но, когда бы это время ни пришло, я знаю, ты скажешь ему то, что нужно.
— Я надеюсь, что ты права.
Мы сидели вместе, держась за руки, пока гость, разговаривающий по телефону, не прошел через комнату и не нарушил тишину.
— Ну, стало как-то очень серьезно. — рассмеялась Джиджи. — Сменим тему?
Я глубоко вздохнула и кивнула.
— Да, пожалуйста.
— Ты взволнована из-за своего завтрашнего свидания?
— Уф, — простонала я, вставая, чтобы продолжить заправлять постель. — Наверное.
— Фелисити клянется, что этот парень — настоящая находка. Никогда не знаешь, может быть, это будет весело.
— Ты права. Я не должна быть такой циничной. — Когда-то давно я с нетерпением ждала свиданий. Я бы подобрала особый наряд. Я бы приложила усилия, чтобы сделать пилинг, накрасить ногти, потратить дополнительное время на прическу и макияж. Но сейчас я просто не могла найти мотивацию.
— Ты не цинична. — Она впихнула подушку в чехол. — Ты только что сгорела из-за одних действительно плохих отношений и нескольких дерьмовых первых свиданий. У тебя есть веские причины быть осторожной, но, Мейзи, не каждый парень — убийца, торгующий наркотиками. Ты просто должна сохранять непредубежденность и помнить, что некоторым парням нужен второй шанс. Я помню, ты однажды сказала мне это, когда я списала Джесса со счетов, потому что он был ослом.
Я улыбнулась. Когда Джесс и Джиджи познакомились, Джесс был первоклассным засранцем, но я заверила Джиджи, что он не придурок, и поощряла — умоляла — ее дать ему шанс. И со временем он покорил ее.
— Ладно. Я буду иметь это в виду.
— Не хочешь одолжить что-нибудь из одежды? Мы могли бы закончить здесь, пойти перекусить, а потом отправиться на ферму, и ты могла бы совершить набег на мой шкаф.
— На самом деле я подумывала о том, чтобы просто надеть черную блузку и какие-нибудь джинсы.
Она бросила мне подушку.
— Черную? Сейчас весна.
— А что? Черный цвет — классика независимо от сезона.
— Отлично. Ты хотя бы собираешься надеть каблуки?
Я сморщила нос при мысли о том, что мне весь вечер будет давить пальцы на ногах в моих черных туфлях-лодочках.
— Как насчет балеток? — Сейчас я предпочитала теннисные туфли и кроссовки, но у меня была одна пара лакированных туфель на плоской подошве, которые были не так уж плохи.
Джиджи одарила меня своим материнским взглядом, и я поняла, что в споре о моей обуви мне не победить.
— Хорошо, я надену туфли на каблуках.
— Хорошо, — самодовольно сказала она.
Я улыбнулась и вернулась к уборке, радуясь, что Джиджи была здесь и мы могли провести немного времени вместе. Я выросла в Прескотте, и в городе у меня были друзья, которых я знала с детства. Но мои отношения с Джиджи были особенными. Мы не только пережили вместе что-то травмирующее, но и сблизились на более глубоком уровне, чем у меня когда-либо было с другой девушкой. Если мне было трудно, она всегда была рядом и утешающе обнимала меня. Когда я узнала, что беременна, я сразу же обратилась к ней за советом. Помимо моей мамы, она была моей лучшей подругой и доверенным лицом.
И все же по какой-то причине, пока шел день, я ни разу не упомянула Хантера.
Обычно она была бы первой, кому я рассказала бы о горячем постояльце мотеля, но с Хантером все было по-другому. Прямо сейчас я хотела оставить его только для себя. Так что я молчала о нем все утро, даже когда мы убирались в его комнате.