Заветное желание

Тем не менее она смогла изобразить, что немного поперхнулась. Не совсем красиво, но весьма кстати. Майкл удивленно на нее посмотрел и засмеялся. От его смеха по спине ее пробежали мурашки. Она хотела было сделать еще глоток, но раздумала. Изображать простушку тоже не стоило. Удобно устроившись на диване, она пожалела, что на ней не тот комбинезон. Это бы его раззадорило.
— Итак, скажи мне, Лиззи, — озабоченно произнес он, присаживаясь на стуле напротив и подложив ногу под себя. На мгновение умолк, чтобы сделать глоток мартини, но глаз с нее не сводил. — Почему ты ведешь себя как дурочка?
«А ведь он прав. Я действительно веду себя как дурочка».
Сам он сидел напротив, сохраняя самообладание.
— А я и есть маленькая дурочка.
— Да, я припоминаю, что ты всегда была такой, — со смехом проговорил он.
— Я?!
— А кто же еще?
— Это ты всегда был дурачком.
Он рассмеялся, и в уголках его глаз запрыгали смешинки.
— Неужели?
— Надменным, нахальным и бестолковым дурачком.
Он придвинулся вперед:
— Темноволосым симпатягой.
— Седые волосы тебе больше к лицу.
— Люди считают меня более надменным и нахальным, чем я есть на самом деле. А у тебя рыжие волосы.
— Ну и что?
— А то, что и тебя считают более надменной, нахальной и бестолковой.
Она засопела.
— Я ни та, ни другая и ни третья.
— Я-то прекрасно знаю, мисс Олсон. Вспомните, вы водили меня вокруг пальца всю прошлую неделю.
— Это слишком сильно сказано, Майкл.
— А не вы ли получили от меня чек на кругленькую сумму?
— Эти денежки вернутся к вам сполна.
— В этом я не сомневаюсь.
Его бокал опустел, а Лиззи вовсю трудилась над виски. Она прекрасно поняла, что он имел в виду, произнося последнее замечание таким игривым, грудным голосом. От этого голоса ей хотелось растаять.
— Если бы я хотела обвести вас вокруг пальца, то затерялась бы с вашими денежками в городе. Ищи ветра в поле.
— О, я непременно отыскал бы вас, дорогая Лиззи.
Да, он наверняка бы сделал это.
— Вы ни за что бы не догадались, что искать надо Лиззи Олсон.
— Я бы и эту тайну раскрыл.
— Но я же не исчезла, не так ли?
— Нет, не исчезла. — Он вытянул руку на спинке дивана и прикоснулся к ее волосам. — Не сердитесь, вы же сами решили рассказать правду.
— Я и не сержусь.
Но она говорила запальчиво, и он понял, что угадал. Только сердилась она не на него, а на себя. Ей стоило прислушаться к словам его матери, когда та рассказывала, каким обаятельным стал ее сын. За пятнадцать лет он здорово изменился. И Лиззи тоже. Отвернувшись, она опустила ноги на пол и вытянула их. Потом после непродолжительного молчания снова посмотрела на Майкла, рука которого все еще лежала на спинке дивана поверх ее головы, и проговорила:
— Так мы будем просматривать планы? Он улыбнулся:
— Как пожелаете.
Достав портфель, она вытащила из него чертежи и вручила Майклу. Это были карандашные наброски всех шести кабинетов офиса. Если он одобрит, она сделает все в цвете.
Он взглянул на них и сразу же вернул обратно.
— Отлично.
Обычно ей приходилось объяснять детали, давать пояснения и доказывать то или другое. Редко кто, едва взглянув на то, что обходилось в десятки тысяч долларов, сразу возвращал планы и говорил «отлично».
— Отлично? — переспросила она.
— Правда, неплохо.
— Как это вы определяете?
— А вот так. Хотите услышать комплимент детально? Пожалуйста. Вы учли все предложения моего персонала и мои замечания и разработали приемлемый вариант. В каждом кабинете вы предусмотрели отдельное пространство для консультаций и обсуждений — это хорошо. Вы прекрасно поняли, что у нас не бывает ненужных хождений и большого скопления людей не предвидится, и поэтому свободные площади вполне можно использовать для проведения конференций. Мне это нравится. Но самое главное было создать ощущение большого пространства и комфортности, вы и этого добились. В своей работе мы часто пользуемся телефоном и отправляем почту, но это и деловой офис. Поэтому все прекрасно.
— Вам нравится все в таком виде?
 
— Да, конечно, я понимаю, что это только начало. И с нетерпением буду ожидать окончательного плана.
— Тогда спасибо. Я прямо сейчас и приступлю к окончательному плану в цвете. — Она улыбнулась ему. — Это самая быстрая деловая встреча, которая у меня когда-либо состоялась. Спасибо, Майкл.
Он смотрел, как она укладывает план в портфель, и не мог поверить, что она действительно сейчас поднимется и уйдет. Но именно это она и собиралась сделать. Она улыбнулась и протянула ему руку. О, черт, эта женщина хотела попрощаться и упорхнуть в ночь!
Если он ее не остановит.
Он взял ее руку:
— Уходите?
— Да, если не осталось еще что-нибудь…
— У нас много чего осталось.
— А именно?
— Вы… и сами знаете, Лиззи.
— Майкл, я стараюсь забыть то, что произошло на прошлой неделе. Я понимаю. Вы приняли меня за другого человека. А теперь я — Лиззи Олсон из Уилсон-Крика.
Он по-прежнему держал ее за руку.
— Это ничего не меняет.
— Что вы хотите этим сказать?
Он нежно засмеялся и усадил ее рядом с собой. Она могла спокойно уйти — он не хам и отпустил бы ее, но она не ушла. Они сидели вплотную, прижимаясь бедрами. Она смотрела на него большими и округлившимися, но не невинными глазами. И прекрасно понимала, что он имеет в виду.
А он просто сказал:
— Оставайся.
— Майкл, ты уверен в том, что это нужно делать?
— Я уверен, Лиззи. Я хотел любить тебя с той самой минуты, когда увидел в первый раз.
— Но тогда я была Элизабет Гест.
— Нет. Ты и тогда была Лиззи Олсон, стоявшей на моем столе, помнишь? Кем бы ты ни была, не имеет значения.
— Имеет, — печально ответила она, беря его за руку. — Майкл, я из Уилсон-Крика.
— Ну и что?
— Я знаю, что ты никакой не фермер. Он засмеялся:
— Я говорил глупости, Лиззи. До тебя я никому такой чепухи не рассказывал.
— Но почему мне первой?
— Не знаю.
Он поднес ее руку ко рту и нежно припал к ней губами, но не из вежливости, а от избытка чувств. Лиззи затаила дыхание.
— Для меня ты всегда была Лиззи Олсон.
— Но Лиззи не пьет мартини.
— Она пьет виски. Она может пить и джин, и что угодно, я не стану возражать.
— Вот как! Он не будет возражать! — Она убрала руку. — Я помню, что ты говорил об Уилсон-Крике, Майкл. А это мой родной городок. Ты не переделаешь меня в Элизабет Гест. Я…
— Лиззи Олсон, — закончил за нее Майкл, стараясь сохранить терпение. — Это и мой родной городок, Лиззи.
— Тогда ладно.
— Мне просто не хочется там жить.
— Ты называл его дохлым местом.
— Правда? — засмеялся он. — Может быть. Я думаю, мы все так изредка называли его.
— Я — никогда.
— Послушай, Лиззи. Я ждал и искал женщину, в которой должно было быть что-то и от Уилсон-Крика и от Нью-Йорка.
— Во мне нет ничего от Нью-Йорка.
— Есть. Но в тебе больше всего от самой себя.
Положив руки на колени, она отвернулась:
— Элизабет Гест просто выдумка.
— Я не верю в это, не совсем верю, — спокойно сказал он. — Ты не можешь постоянно прикидываться простой девчонкой из Уилсон-Крика, которая никогда не хотела ничего, кроме домашнего очага и кучи детей. И я не могу притворяться, что и шагу не хочу ступить по Уилсон-Крику и не думать о том же. Не надо чувствовать своей вины в том, что ты хотела уехать. Он навсегда останется твоим домом. Ничто не сможет изменить этого. Поверь мне, я знаю. Но и вернуться ты тоже не можешь, как и я.
Не глядя на него, она упрямо сказала:
— Я смогу.
— Нет, даже если очень захочешь, ты не сможешь навсегда приехать туда. — Он вздохнул. Терпение его уже подходило к концу. — Лиззи, я даю тебе три секунды на размышление. После этого я поцелую тебя, и одному Господу известно, что потом произойдет. Если собираешься уйти — уходи. Но не думай, что этим все и закончится, потому что я хочу тебя. Ты так много для меня значишь… И я не собираюсь отказываться от своих намерений из-за того, что ты чувствуешь себя виноватой.