Заветное желание
Лиззи размышляла, обедала ли здесь Элизабет Гест, но, заметив блеск в глазах Майкла, решила, что сегодня это не столь важно. Окружающая обстановка, тишина и выражение лица Майкла располагали к откровенной беседе и надеждам. Если он не станет спрашивать о Лендромэйте, она не будет усиленно играть роль Элизабет Гест. Но Майкл сидел тихо. Она отказалась от напитков, а Майкл, как обычно, заказал мартини. Она не собиралась спешить с признаниями, но твердо решила вести себя естественно и благородно.
— Итак, как давно вы живете в Нью-Йорке, Элизабет?
Несмотря на невозмутимый вид и ее ожидания, он заговорил отрывистым и деловым голосом. Обиды она не чувствовала. Вероятно, как и она, он пытался отбросить непрошеные и неподходящие мысли. Она вспомнила, как они целовались вчера вечером.
— Несколько лет, — виновато ответила она, желая, чтобы он спросил о чем-нибудь другом.
— Вы не уроженка этого города?
Она улыбнулась:
— Нет, а вы?
Разговаривая, он загадочно улыбался, и Лиззи подумала, размышляет ли он об Уилсон-Крике. Скорей всего, да. С вершины литературного Олимпа бедный городишко в долине казался таким простеньким и далеким. Майкл Вольф мог позволить себе улыбаться. Для него это было всего лишь удивительным воспоминанием. Успокоенность Лиззи сменилась раздражением, и она задала прямой вопрос:
— Откуда вы родом?
Его улыбка стала еще шире, и она поняла, что попала в точку. Он хотел рассказать ей о себе. Ей тоже придется это сделать. Зная Майкла, она не сомневалась, что он настоит на этом. И тут же, начав придумывать прошлое и для себя, быстро подозвала официанта и заказала мартини.
— Маленький городок в Канзасе, — сказал он. — Вы и не слышали названия.
— Неужели? Я и не представляла себе, что вы из Канзаса.
Майкл усмехнулся:
— Многие не представляют, но это было так давно.
Она начала вскипать:
— И, слава Богу?
Принесли мартини, и он, поднимая бокал, произнес:
— И, слава Богу.
Они заказали ужин: филе миньон для него и жареного лосося для Лиззи. Поскольку он знал кухню, то и заказывал сам. Она надеялась, что с желудком у нее все будет в порядке. Челси возмутится, когда узнает, что ее подруга позволила Майклу испортить трапезу и хороший вечер. Но как это, ни странно, Майкл мог влиять на ее настроение. Садясь за столик, Лиззи рассчитывала, что между ними установятся дружеские и доверительные отношения. Но все было испорчено. Ей показалось, что он по-прежнему презрительно относится к родному городку, и ей это совершенно не понравилось.
Однако она напомнила себе, что нельзя показывать своих чувств, ведь Элизабет Гест до этого не было никакого дела.
— А откуда вы?
«Зуб за зуб», — подумала она и выдала ответ:
— Из Чикаго.
— Хороший город, — спокойно произнес он, но Лиззи заметила, как на секунду сузились его глаза. — Что же заставило вас покинуть свой город?
— Просто решила, что хочу жить в Нью-Йорке, — ответила она.
— Ага, понимаю. Я оставил Канзас по той же причине, хотя в Чикаго, несомненно, гораздо интереснее жить, чем в Уилсон-Крике.
Он мог бы поклясться, что она готова разбить свой бокал на тысячу мелких осколков.
Загадочно улыбаясь над бокалом, он проговорил:
— Да, совсем немногие знают о моем маленьком секрете.
— О том, что вы родом из Канзаса?
— Мм.
Пожав плечами, она подумала о странной вещи: как хорошо бы вылить мартини ему за шиворот. Именно этого и можно было ожидать от рыжеволосой девчонки-сорванца из Уилсон-Крика.
— А почему это должно кого-то волновать?
— Таков Нью-Йорк. Канзас для него что-то вроде Сибири.
— Извините, мне надо выйти.
— Конечно, — наслаждаясь собой, ответил он.
Сознавая, где находится, и помня о каблуках, а также о том, что за ней наблюдает пара темных глаз, она шла легко и изящно. Войдя в туалетную комнату, она скинула туфли и прошлась босиком. Потом оторвала несколько бумажных полотенец, скомкала их и бросила в стену. Затем подняла и положила в корзину.
За столик она возвратилась успокоенная.
— С вами все в порядке? — озабоченно спросил Майкл.
— Конечно.
Вольф улыбнулся себе. Конечно, он не думал, что Канзас похож на Сибирь, но не следовало тем не менее укалывать Лиззи. Просто он хотел увидеть, как она отреагирует. И кое-что ему стало ясно.
— Мне кажется, Майкл, не стоит стесняться своего происхождения. Человек остается человеком, откуда бы родом он ни был, а Канзас такая же частичка страны, как и Нью-Йорк. И даже, может быть, более прогрессирующая. И воздух там чище.
— Я подумал, что вы из Чикаго.
— Да, но некоторое время я прожила в Канзасе. — Она ослепительно улыбнулась. — Всякое с нами случается.
— В какой части вы жили?
«Черт побери меня и мой язык», — подумала она.
— В Канзас-Сити. Город мне очень понравился.
— А, конечно, — допивая мартини, ответил Майкл. — Совершенно вылетело из головы, вы были там на аукционах. Бывали когда-нибудь в Уилсон-Крике?
— Это где-то неподалеку от Канзаса?
— Намного западнее. Небольшой городок. Там живут фермеры, есть небольшая фабрика, один врач, один адвокат и интересная деловая часть. Живописное местечко.
— Вы говорите без особого энтузиазма.
— Такой уж это городок.
Она сделала большой глоток и не пожалела об этом. Уилсон-Крик не «такой уж это городок». В нем она провела лучшие годы своей жизни. Конечно, он небольшой, ну и что из этого? Уичито и Канзас-Сити не так далеко один от другого. Да и Чикаго тоже. Отчего же не называть Уилсон-Крик своим родным городом?
Тогда почему она столько лет мечтала покинуть его? Лиззи тяжело и виновато вздохнула. Майкл, по крайней мере, говорил правду. Она стремилась покинуть Уилсон-Крик, но не потому, что ненавидела его. Она мечтала о разнообразной и насыщенной жизни. Многим поколениям людей Уилсон-Крик мог предоставить все, что нужно было для жизни: хорошие школы, семью, надежду. Немногие покидали его, отправляясь кто в Уичито, кто в Канзас-Сити. А Лиззи оказалась в Нью-Йорке… Она подумала о матери, о своей сестре и о других родственниках и знакомых. Они жили непростой жизнью, но нельзя было сказать, что все они несчастливы. Они считали, что Лиззи скучает вдали от дома, от родной семьи. Да и кто он такой, чтобы судить их? А кто она?
— Часто вы там бываете?
— Нет.
— Семьи у вас, значит, нет?
— У меня там родители. Им нравится приезжать в Нью-Йорк.
— Я представляю. — Она знала, что говорила. Мейбл и Гарольду нравилось изредка ездить куда-нибудь, но они всегда любили возвращаться домой. — Родители, наверное, гордятся вами.
Майкл пожал плечами:
— Может быть. Они гордились бы мной независимо от того, добился ли я чего-то здесь или там, управляя фермой.
«Фермой! Ну ты и лжец, Майкл Вольф!» Лиззи кашлянула.
— Фермой? У них есть ферма?
— Мм. Молочная ферма.
Ему не надо было этого говорить, в Уилсон-Крике никогда не было молочных ферм. Несколько коров на весь городок — может быть, но не более того.
— Ваша семья владеет целой фермой?
— Третье поколение связано с землей. — В подтверждение своих слов он кивнул. — Но у меня в крови этого не было.
«Вот это точно», — подумала она. — А кто управляет всем этим?
— Мои родители, но боюсь, что скоро им придется распрощаться со всем. Я единственный ребенок, но, как видите, у меня нет намерений возвращаться туда. Я никогда не справлялся с коровами. А земля заинтересует многих в городе.
— Может, это и к лучшему, — сказала Лиззи. — Но мне бы не понравилось, что моя семья собирается расстаться с фермой, тем более, что столько поколений на ней жило.
— А в Чикаго есть фермы?
Он задумчиво смотрел на нее, но Лиззи отвела глаза.
— Я говорю чисто гипотетически, — быстро нашлась она.
Он бросил на нее взгляд человека, привыкшего хорошо разбираться в людях и раскрывать то, что они старались скрыть.
— Вы полагаете, я должен поехать в Уилсон-Крик и взять дело в свои руки? Стать фермером?