Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 1 (СИ)

– Мой сын?! – умоляюще спросила она, вцепившись мне в руку.
– Все будет хорошо, – не смог я сказать ей правду.
– Вы лжете, – она отпустила мою руку и отвернулась. 
В комнату влетел разъяренный Ганс и отец. Ганс подскочил ко мне и схватил за грудки, хорошо так встряхнул.
– Эрик, что вы себе позволяете?! – заорал он. 
– У вашей жены кровотечение, – спокойно ответил я, стряхивая с себя его руки. 
– Аделаида?! – он метнулся к постели жены. – Не переживай, ты справишься с этим. 
– Вы привели лекарей? – спросил я. – Может сэра Артура позвать?! 
– Лекарь прибудет с минуты на минуту, – сказал отец. – Сэр Артур не помощник в женских делах. Я думаю, мы должны их оставить.
На прием я возвращаться не стал. Заперся в своей комнате. Я не знаю, что это было, но мне реально стало плохо. Вид мертвого ребенка и кровавых женских слез, оказался не по зубам для моих нервов. 
Меня лихорадило и подташнивало. Вот бы сейчас вискаря хряпнуть и покурить. Шансов выжить у Аделаиды было мало, но я надеялся, что здешние лекари ей помогут, хотя ребенку уже ничем помочь было нельзя. И это донельзя меня печалило. 
Победы такой ценой я не хотел. Я позвонил в колокольчик и попросил слугу принести мне рюмку виски. Слуга кивнул и через несколько минут вернулся с рюмкой. Я осушил её и отослал парня. По телу растеклось приятное тепло. 
Скоро меня стало потихоньку отпускать, я уже стал подремывать, когда ко мне в комнату кто-то робко постучал. Я подумал, что это Фил и пригласил войти, но эта оказалась Лейла. 
Девчонка была сама не своя. Бледная и потерянная. Она вдруг бросилась ко мне на шею и разрыдалась. Я обнял её. От Лейлы пахло осенней свежестью с нотками полевых цветов. 
– Ну-ну, что ты. Все будет хорошо, – попытался я успокоить девушку, перебирая её длинные черные волосы. Они точно шелк струились под пальцами. 
– Не будет! – всхлипывала мне в плечо Лейла. 
– Зачем ты так, Лейла? Лекарь ей поможет… – снова неловко вставил я свои пять копеек. 
– Эрик, лекарь сказал, что он ничем не поможет! Она умирает, Эрик! И все это из-за этого чертового мальчика, ей говорили, что следующей попытки она не переживет. Ах, почему я не родилась мальчиком?!
– Чтобы порадовать меня, – неловко пошутил я.
Но девчонка меня и не слушала вовсе, она продолжала бормотать что-то бессвязное грустное, пока не уснула у меня на руках. Я осторожно высвободился из объятий Лейлы, уложил её на подушку, накрыл одеялом. Во сне, в свете свечей она выглядела очень трогательно и мило. 
Не знаю почему, повинуясь какому-то инстинкту, я пошел обратно к Аделаиде в комнату. На коленях у её постели сидел Ганс.
– Эрик, зачем ты пришел? – хрипло спросил он.
– Так надо, – сам не зная, почему сказал я. – Выйди. 
Не знаю, что было в моем голосе, но Ганс послушал и вышел из комнаты.
Я возвел хвалу Аве. Почувствовал внутри себя расправленные крылья сокола и тепло. Я приложил горящие теплом руки к животу Аделаиды. Руки стало покалывать. Сознание путаться. Но я не отступил. 
Я нащупал её нить жизни. Тонкая, слабая, она едва билась синей венкой на шее Аделаиды. Мои наэлектризованные пальцы, запускали ток жизни по её иссохшим венам. И выталкивали вместе с уже загустевшей кровью тело мертвого плода наружу.
Все это требовало чудовищной энергии и сил. И эту энергию я взял из собственных резервов. Мой ресурс был исчерпан.
В башке зазвенело, капилляры лопнули, и из носа хлынула кровь. В глазах двоилось.
Я вытащил мертвый плод наружу и остановил кровь Аделаиды. На этом силы мои иссякли, и я, потеряв сознание, стек под кровать. 
Очнулся. Открыл глаза и ничего не увидел. Темная завеса окутывала собой все пространство вокруг. Это было жутко. Очень жутко. Меня, как волной, накрыло этой жутью. Дыхание остановилось, какое-то время я не мог даже пошевелиться. 
Власть над телом вернулась, и я заорал благим матом, задергался.
– Эрик! Успокойся! Ну?! Что такое?! – откуда-то сверху спросил голос отца, его руки вцепились мне плечи и встряхнули.
 
Голос отца немного успокоил. Меня слегка отпустило. 
– Я ничего не вижу! – испуганно прохрипел я. – Где я?! Что со мной?!
Паника накатывала теперь урывчато. Я стал дышать правильно по методичке, чтобы успокоиться. 
– Все нормально, – вкрадчиво ответил отец, – ты у себя в кровати. Ты потратил очень много энергии на исцеление Аделаиды. Это тебе дорогого стоило. 
– Это стоило мне зрения? – прямо спросил я. 
Осознания, что из-за своего опрометчивого поступка, я могу навсегда остаться калекой в чужом мире поползло ледяным холодком по спине. Волосы на затылке зашевелились. Я судорожно вцепился в одеяло. 
– Успокойся постепенно зрение вернется, – пообещал отец. 
– Как скоро? – напряженно поинтересовался я. 
– Не знаю, как скоро… – вздохнул отец. – Это у всех по-разному. Бывало, избранники Триликого восстанавливались после таких вот энергетических затрат за несколько недель, а некоторым требовалось пару лет. Есть в истории случаи, когда избранные не смогли восстановиться и за всю жизнь. Но, думаю, это не твой случай, ты все-таки не только избранник Тлиликого, но и заступник жизни – сокол. Хотя ты и вычерпал себя до донышка, ты поправишься. 
– У меня же со дня на день поединок! – простонал я. 
– Да, верно, – спокойно согласился отец. – Будем надеяться, что к тому времени зрение вернется. Если бы ты поступил в школу, ты бы знал, чем чреваты такие вот магические упражнения. Знал бы, что такое баланс и умел бы распределять свою энергию… Однако, несмотря на весь кретинизм твоего поступка, я все равно горжусь тобой. Ты спас человеческую жизнь. Это бесценно! На это никто из ныне живущих, кроме тебя, не способен, и ты это сделал.
А ведь и вправду я спас Аделаиду от смерти, буквально выхватил её из-под носа у костлявой старухи. Вот только ребёнка ее уже было не спасти. Ощущение от осознания того, что я сохранил целую человеческую жизнь было, конечно, очень приятным и где-то даже больше, чем просто приятным. Однако, готов ли я был заплатить такую цену за эту победу? Оставалось только надеяться, что все нормализуется. 
– Как долго я был в отключке? – попытался я найти опору хотя бы во времени.
– Почти сутки.
– Сутки! Ядрит мадрид! – выругался я. – Очень хочется пить и есть.
– Фил сейчас принесет тебе еду, – сказал отец, помогая мне присесть на подушках и напиться. – У меня дела я ненадолго отойду.
Звуки выхватывались из темноты очень четко: шаги отца, скрип двери. 
Я раньше и не предполагал, как сильно может вывести из себя слепота. Я был полностью дезориентирован. И очень надеялся, что отец прав и зрение вернется. 
Я спас Аделаиду, но не мог не думать, что это было очень опрометчиво. Что задумайся я, хоть на секунду, то не стал бы её спасать. Её смерть решила бы проблему с Филом. Все было бы проще… Но я гнал от себя эти мыслишки… 
Фил помог мне поесть. И я, насытившись, снова провалился в забытье.
Разбудили меня лучи солнца, заглянувшие в окно. Я открыл глаза. Как и предполагал отец, зрение ко мне стало возвращаться. Правда вся картинка была размыта. Я, как Маяковский, смазал краски будня. Однако даже эти крохи зрения заставили меня довольно улыбнуться. Я попробовал встать, но картинка задергалась, как будто камеру уронили, и меня стало мутить. Вставания пришлось отложить на неопределенный момент. 
Я позвонил в колокольчик, вызвав рыжее пятно Фила. Попросил его напоить и накормить меня.
– Ты по-прежнему не видишь? – с тревогой поинтересовался Фил.
– Вижу, – сообщил я, – но все размыто, а если начинаю вставать, то картинка еще и ехать начинает. От чего мутит. 
Фил вздохнул. Принес еду. Помог мне поесть, попутно делясь новостями. 
Мой недуг тщательно скрывали от всех обитателей замка. 
Аделаида стремительно шла на поправку и, хотя не покидала свою комнату, уже настоятельно требовала разговора со мной.