Два с половиной человека (СИ)

– Какой? – выразительно смотрит она на меня, словно читает мои мысли.
– Пятое упоминание с конца этой истории. Самое начало. Няня из психоневрологического диспансера. Маленькая девочка Рита, прячущаяся от врачей и мамы на лестнице.
– Ты бредишь, Власов! Уж не считаешь ли ты, что у Пелевиных был ещё один ребёнок, дочь, которую они прятали всю жизнь, и теперь она мстит Маргарите?
– Я считаю, что Максим Пелевин жив и именно он виновен во всех преступлениях.
  
26. Маргарита
 
Десять дней.
Ровно столько прошло с того самого момента, как я заставила себя произнести правду. Жалею, что не сказала раньше. Возможно, ничего бы и не изменилось. Но Ярослав бы знал, что Соня – девочка, которую он полюбил просто так, потому что он хороший и добрый человек, – его дочь. Какое у меня оправдание? Да никакого! Кроме страха, что мужчина играет со мной, что предаст, когда придёт время… Вот и оберегала свой секрет всеми силами, хотя порой мне хотелось рассказать ему правду. Лишь надежда, что, если мои ожидания окажутся верными, этот ничтожный факт сможет его остановить, теплилась в душе. А теперь я жалею.
Возможно, представляю я на миг, что, скажи я правду, ничего этого бы не было. Ни-че-го. Ярослав сумел бы спрятать нас получше. Он защитил бы свою дочь. Если бы я не была такой дурой, если бы рассказала сразу, он защитил бы нашу девочку. Спрятал. От всего мира. Я корю себя самыми ужасными словами за малодушность, с которой продолжала молчать, зная правду. Как улыбалась ему, как принимала его заботу, как обманывала, глядя в глаза. Я ужасный человек, и именно поэтому всё это случилось именно со мной. А как иначе, если я скрыла от любимого и любящего мужчины правду о его ребёнке?
Я так часто вспоминала Ярослава в первые дни после свадьбы, когда тряслась, прячась от пьяного Туманова. Наивно мечтала, чтобы незнакомец, которому я вручила свою девственность назло родителям, постучал в двери моего нового дома и просто забрал с собой. Но сказок не бывает. Прекрасные принцы в настоящей жизни не ищут сбежавших Золушек.
Шли дни. Я носила под сердцем ребёнка от первого встречного, так называемый муж практически не обращал на меня внимания, всё больше утопая в стакане с горячительным пойлом. Вечерами он пугал меня до невозможности, и я мечтала, чтобы это закончилось. Правда. Я ужасный человек, помните, я говорила? Я мечтала, чтобы мой муж загнулся от пьянства, и я просто могла спокойно выносить и родить своего ребёнка.
Когда я увидела Ярослава в тумановском особняке, я глазам своим не поверила! Меня полоскало несколько дней, от слабости я еле держалась на ногах. Даже не помню, и зачем я спустилась вниз? Но я увидела отца своей девочки, и у меня потемнело в глазах.
Глупая, замученная токсикозом и неадекватным поведением мужа девчонка наивно решила, что он специально нашёл меня. Пыталась потом разузнать у Аркадия об этом мужчине, но получила лишь звонкую оплеуху в ответ.
– Что, дрянь? Думаешь, ты кому-то нужна со своим недоноском? – кричал Туманов, брызжа слюной. От страха я пятилась от него, не решаясь повернуться спиной.
Наследника он ждал, да. Гордился, что скоро станет отцом. Пока был трезв. В пьяном же угаре он не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях.
– Что ты за жена такая, что на чужих мужиков засматриваешься, а мужу своему дать не можешь? – он подошёл вплотную.
Пути отступить назад больше не было – я упёрлась лопатками в стену. Аркадий снова замахнулся, я малодушно закрыла глаза, но он лишь сжал мою челюсть своей ручищей.
– Будешь засматриваться на мужиков, что по работе ко мне приходят, немощная, я быстро запру тебя в твоей спальне. На всю жизнь! Ты поняла?
Я кивнула. Горячие слёзы обожгли лицо. Всё, что я слышала: отец моего ребёнка такой же ублюдок, как и тот, что стоял передо мной. Это ещё одна причина, почему я не рассказала Ярославу про дочь.
А теперь мне остаётся только надеяться, что он всеми правдами сумеет её найти.
Меня снова вызывают на допрос, и я надеюсь на хорошие новости. Но в кабинете меня ждёт со скучающим видом эта женщина. Майор Власова. Ангелина Анатольевна. Его бывшая жена.
 
Она молча протягивает мне контейнер с едой. Я знаю, что это просьба Ярослава. Сама бы она никогда не снизошла до такого. И мне горько, что мужчина больше не приходит сюда. Знаю, что не должна жалеть об этом. Знаю, что он слишком занят поисками, но ничего не могу с собой поделать. Потому что я скучаю.
– Ярослав... – я запинаюсь, – Сергеевич не придёт на допрос?
Власова усмехается мне в лицо:
– Нет. 
– Ясно.
Я начинаю есть под её недовольным взглядом. Она презрительно сжимает губы, намекая на то, что не понимает, как мужчину угораздило связаться со мной. В её глазах я полное ничтожество. 
– Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Это очень поможет следствию, – бросает она, и я киваю. – Маргарита Викторовна, почему, зная о намерениях супруга об изменении условий завещания, вы скрыли правду о происхождении ребёнка?
– Я не думала, что это важно. Не думала, что он действительно пойдёт на это. Наш брачный контракт… Впрочем, вы знаете, – я качаю головой. - Вы думаете, что тот человек, кто меня подставил, остановился бы, зная, что ребёнок не от Туманова? Может, он просто убил бы мою дочь ещё в утробе? Мы не можем знать наверняка. Я не знала, кому верить в этой ситуации, поэтому скрывала всеми силами правду. Мне жаль, что я не открылась раньше...
– Послушай... те, Маргарита Викторовна! – она перебивает, склоняется над столом, приближаясь к моему лицу. – Власов с огнестрелом, едва придя в себя, кинулся спасать своего ребёнка. Будь моя воля, под суд ты бы отправилась прямо сегодня. Поверь, улик более чем достаточно! Но Власов... Ты хоть понимаешь, что он чувствует? Ты хотя бы на одно мгновение задумалась, что чувствует отец, когда осознаёт, что у него из-под носа украли его ребёнка? О котором он узнал чисто случайно. Потому что одна заносчивая особа подумала....
– Мне жаль, ясно? Я ошиблась! – я с досадой закатываю глаза. – Мне только ваших нравоучений не хватает.
– Я тебя прихлопну собственными руками, если из-за твоей дурости Власов потеряет дочь. Он еле держится на ногах. Ему покой нужен. Долечиться спокойно. А не играть в сыщика! Да только он же не успокоится, пока не отыщет её.
– Если бы вы изначально слушали меня, – со злостью вырывается у меня, – то не потеряли бы три недели впустую. Может, по горячим следам, вам удалось бы найти мою дочь. О которой я вам, лично вам, говорила столько раз!
– Если бы ты призналась Власову сразу...
– Я знаю. Знаю! Но ничего не могу переиграть. У нас есть только один ход, и он уже сыгран. Я не призналась, вы не послушали, Ярослав ни разу не намекнул, что помнит меня...
– То есть, это он во всём виноват? Ну ты и стерва!
– На минуточку, – вспыхиваю я. - Я даже не знала, что он следователь. Я переспала с первым встречным, чтобы отомстить родителям и Туманову. Слышите? С первым встречным. Какова вероятность, что я встречу этого человека в большом городе снова? Что он окажется тем самым следователем? Если бы он сказал, что следователь, что ведёт моё дело, конечно, я бы рассказала ему больше... Но я думала, что он очередной бандит, а он и не стремился меня разубеждать.
– И ты просто утаивала все свои мысли и секреты от человека, который тебе помогал, кем бы он не был?
– Да, конечно. Я не доверяла ему. А он не доверял мне. Как выяснилось, у него на это куда больше оснований...
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы переговариваемся яростным шёпотом. Это происходит неосознанно. Ну с моей стороны так точно. А вот майор знает, чего делает. Не привлекает неуместного любопытства к нашей беседе.
 
Разговор с ней изматывает меня. Я рада, когда она наконец уходит.
Она истязает меня допросами почти каждый день. Но с ней постоянно крутятся другие люди, и я не могу задать интересующие меня вопросы. И она не проносит в своей сумке еду. Так проходят ещё десять дней в ожидании новостей.