Два с половиной человека (СИ)
– Не говори глупостей, – отмахиваюсь от неё словно от назойливой мухи. – Будь это так, у меня, наверное, был бы в разработке кто-то другой… А мы всё, что делаем, так только носимся как оголтелые вокруг этой девчонки.
– Я тебе не верю, – заявляет Ангелина.
– Твоё право. Я тоже мало кому верю. Но тех, кому я верю, я всегда буду защищать до конца.
Ангелина внимательно смотрит на меня, обдумывая мои слова, и медленно кивает:
– Окей, Власов. Чёрт его знает, на кой тебе это надо, но если ты попадёшь в историю…
– Никакой истории нет, Геля. Я просто пытаюсь донести до тебя одну простую вещь: мне не нравится это дело. Слишком лихо всё закручено, ты не видишь?
– Я вижу очевидное: Туманова – манипуляторша, искусная лгунья, вероятно, вообще, психически нездоровая. Она строит из себя миленькую, а потом наносит удар со спины. Об этом мне говорят свидетельские показания и многолетний опыт работы в органах.
– А я слышу наряду с этим ещё нечто абсолютно противоположное, – возражаю ей. – Умница, отличница, хорошая и послушная дочь…
– Вот именно, Власов. Ангелочек, который умеет показывать зубки.
Я с досадой ударяю по рулю.
– Давай просто поскорее закроем это грёбанное дело!
– Так я же не возражаю, Ярик. Это ты у нас в сомнениях мечешься.
– Я сказал, закроем дело, а не Туманову. Гель, поверь моей чуйке, в этом деле не всё так очевидно, как кажется на первый взгляд.
– Ты у нас главный, – просто говорит она. – Если следствие зайдёт в тупик и у тебя не будет доказательств невиновности Тумановой, ты понимаешь, что тебе придётся признать очевидное, даже несмотря на твоё легендарное чутьё?
– Понимаю.
Сложно не понимать, когда всё, что у меня есть, только беспрекословная вера и моя любовь.
20. Маргарита
Я просыпаюсь от яркого солнечного света, что пробивается даже сквозь сомкнутые веки. С улицы доносится смех, и я иду на этот звук, самый любимый звук в целом мире. Выхожу на крыльцо, отодвигая в сторону тюль на двери, босыми ногами спрыгиваю со ступеньки на ступеньку и утопаю в росистой траве. Щурюсь на солнце, пытаясь отыскать глазами источник звука, а отыскав, не хочу больше терять ни секунды. Иду к ним.
Ярослав сидит, прислонившись спиной к шершавому стволу цветущей яблони, а у него на руках, оттягивая в стороны уши мужчины, весело хохочет моя малышка.
Яр поднимает взгляд на меня, щекочет маленький животик, целует крохотный носик и говорит ей:
– А кто это у нас проснулся? Смотри скорее, принцесса, – поворачивает малышку ко мне. – Наша мамочка!
Девочка задорно хохочет и дёргается в крепких мужских руках, а я понимаю, что не могу ступить и шагу. Ноги становятся ватными, огромный болезненный ком встаёт поперёк груди, мешая дышать. И я замираю на месте. Ярослав хмурится и поджимает губы.
– Рита, поздоровайся с ребёнком, – говорит он мне.
Если быть точнее, скорее, приказывает. А я не могу пересилить себя. Ненавижу её. Не люблю, хоть ты тресни.
Ведь она просто вылитая копия Аркадия Туманова.
Я распахиваю глаза от резкой боли внизу живота. Это всего лишь кошмар, – проносится в голове мысль, и я чувствую облегчение. На одно короткое мгновение, заблудившись в своём сне, мне на самом деле показалось, что я не чувствую этой всепоглощающей любви к своему ребёнку. Только ради него я продолжаю держаться, когда больше всего на свете мне хочется сдаться.
Я никогда не была сильной, но всегда стремилась таковой казаться. Будь то жестокие шутки одноклассников, несправедливые решения родителей, пьяные приставания ненавистного муженька, я продолжала держать спину прямо, а подбородок – гордо поднятым кверху. И никогда никому не показывала, что чувствую на самом деле.
А сейчас я устала. Беременность отнимает всё больше сил, мне особенно тяжело даются заключительные недели. Я хочу лежать и плакать. На большее нет ни сил, ни желания.
Мне грустно оттого, что Ярослав, при всей своей мужественности и хорошим отношением ко мне, на самом деле ведёт какую-то свою игру. И я вынуждена таиться до поры до времени, потому что, в противном случае, когда придёт это время, крыть мне будет нечем.
Конечно, у меня есть некоторые сбережения. Любая девочка из обеспеченной семьи рано или поздно заводит такой тайник. Но я рискну выбраться к нему только в очень критичной ситуации. Если другого выбора совсем не останется. Если Ярослав сдержит слово, мне не придётся бежать. Не придётся прятаться с младенцем, продав на первое время свои кольца. Не придётся искать возможность вернуться незамеченной в дом родителей и забрать свой тайничок.
Сейчас я не хочу даже думать в обратном направлении. Так хочется положиться на сильного и уверенного в себе мужчину, не оглядываясь на возможные причины его интереса. И даже если я совершаю непоправимую ошибку, я полагаюсь на Ярослава. Пока могу, я делаю это, но не тороплюсь открывать своих карт, ожидая его следующего хода.
Чем ближе приближается день Х, день рождения моего ребёнка, тем страшнее мне становится за его судьбу. Кто позаботится о моей крохе, когда меня поймают? Ярослав? Можно ли доверить ему самое ценное? Если другого выбора не останется, я сделаю это, используя весомые аргументы. Мне есть, что ему предложить.
Новая вспышка боли заставляет меня согнуться пополам.
Всё в порядке, – успокаиваю саму себя. – Успокойся. Это просто тренировочные схватки. Тебе ещё рано рожать.
Непродолжительная дыхательная гимнастика, которой меня обучала доула, действует успокаивающе, я расслабляюсь, и напряжение отступает.
Кряхтя и перекатываясь с боку на бок, я кое-как сползаю с кровати и иду до кухни.
А там уже вовсю кашеварит тётя Нюра. Кажется, эта неугомонная старушка решила во что бы то ни стало раскормить меня до размеров рубенсовской женщины. Не меня, конечно. Но лишние килограммы достаются именно мне!
– Доброе утро, Маргариточка, – с тёплой улыбкой приветствует меня женщина. – А я вам с утра блинчиков напекла, с разными начинками. Ты какие больше любишь?
Те, которые не полнят, – хочется ответить мне, но я прикусываю язык.
– Я попробую разные, спасибо большое.
Устраиваюсь за столом, тянусь за свёрнутым трубочкой блинчиком с чем-то, что наверняка придётся по вкусу моей маленькой непоседе, и снова вынуждена задержать дыхание от нового спазма. Сегодня я чувствую себя хуже, чем вчера или на днях. И дело не только в каменеющем периодическими вспышками животе и отсутствии аппетита. Ярослав не приехал, хотя сегодня суббота. А я так его ждала! Надеялась, что проснусь рядом с ним, почувствую его тепло и силу и смогу наконец расслабиться ненадолго. Рядом с ним и мой малыш словно расслабляется и перестаёт выписывать кульбиты. Сплошные плюсы. Были. Пока мы были вместе. А сейчас мы обе только и ждём, когда же наш мужчина вернётся к нам.
– Ярослав не звонил? – как бы между прочим интересуюсь у тёти Нюры, и она едва заметно хмурится.
– Звонил, сегодня навестит. Вчера закрутился, не смог приехать. Так и знала, что эта… – старушка осекается.
– Эта..?
– Не важно, – отмахивается женщина, но мне важно.
– Тёть Нюр, ну вы же знаете, что мне волноваться нельзя, а? – жалобно протягиваю я, и она смягчается:
– Да не волнуйся ты. Мужик с тебя пылинки сдувает, сразу видно же, что любит. А это так, ляпнула, не подумав, старуха. Не обращай внимания!
– Это его бывшая жена, да? – спрашиваю у неё, содрогаясь. Некстати вспоминается шум по дому, когда Ярослав отвлекал эту женщину.
Ревность вспыхивает внутри меня, и ребёнок откликается хорошим таким пиночком. Ох!
– А что жена? Жена, вон, десять лет тянула кота за хвост. Ярик ребёнка хотел, а она карьеру строила. А теперь у него ты есть такая хорошенькая и малышка будет замечательная, уверена, будет на него похожа как две капли воды. Уж не обижайся, ты, конечно, Маргариточка, красавица писаная, но и Ярик у меня хоть куда. У меня своих детей нет, а племянник мне вместо сына… – Женщина пускается в воспоминания, а я сижу, борясь с внутренним волнением. На кого будет похожа моя дочь?! – Но, конечно, главное, чтобы был счастливый. А ребёночек, на кого бы ни был похож, главное, здоровый. А там воспитаем!