Не изгой (ЛП)

К концу третьего периода я была гораздо более вменяемой.
Я ненавидела использовать эту терминологию, но именно так я себя чувствовала.
У всего есть причина, в мозге недостаточно рецепторов, или дофамина, или нейромедиаторов, но, когда человек чувствовал, что мир вращается вокруг него, это была общая атмосфера происходящего. Мы были чокнутыми. Но я была дома, в безопасности, и я знала, что происходит, и это была большая часть работы. Это позволило мне заземлиться.
Мелани ушла после игры, планируя встретиться с Кэсси в «Сиськах», поэтому, когда она ушла, я написала Кату, прежде чем выключить телефон.
Я: Неважно себя чувствую. Поехала домой. Я позвоню тебе завтра? Прости. Отличная победа!
После этого я наполнила ванну, и к тому времени, когда вылезла из нее, я почувствовала себя немного лучше. Почти нормально. Меня все еще трясло, усталость начинала просачиваться внутрь. Она была там все время, но я сдерживала ее, из-за чего стало еще хуже. Когда мы добрались до квартиры, я не позволила себе отключиться. Я держалась, желая досмотреть игру до конца, но теперь… теперь я почти падала, мне нужно было поспать.
Именно тогда раздался звонок в дверь, и я замерла.
Кто… стук, стук!
— Это я, Шайенн. Открой.
Я втянула воздух. О, святые угодники.
Это Кат. Как он… я имею в виду, Чед понятия не имел, где я живу.
Он заговорил через дверь.
— Просто впусти меня на несколько минут. После я уйду. Обещаю.
Несколько минут.
Пфф. Легко ему говорить. Не он был тем, кто чувствовал, как его кожа пытается слезть с костей.
Но все же. Я взглянула на себя сверху вниз. Я была в мягкой майке, шортах для сна и все такое. Мои волосы были в беспорядке, но, по крайней мере, ногти на ногах и руках выглядели хорошо. Это заставило меня почувствовать себя лучше, и, еще раз вздохнув, стараясь не обращать внимания на бабочек и щекочущих гусениц в моем животе, я отперла дверь и отступила назад.
Я скрестила руки на груди, обхватив себя руками, защищаясь от него, в тот самый момент, когда открыла дверь.
Боже. Он выглядел так хорошо.
На нем была низко надвинута бейсболка, футболка и джинсы, и то, как все это облегало его тело… Боже милостивый… шесть раз. Шесть раз. Я старалась не вспоминать, как он творил чудеса своими пальцами в качестве разминки, и отступила назад, проглотив комок в горле.
— Привет. — Это был он.
Боже. Серьезно? Он говорил со мной очень мягко.
Я хотела, чтобы он был мудаком, тогда с этим было бы покончено, а потом я бы разобралась со своим дерьмом. Но не-е-ет. Он должен был смотреть на меня по-доброму и мило, и нежно, и его голос звучал как мягкая карамель, и от него пахло свежим шампунем, и мне нравился его запах свежего шампуня.
— Привет. — Жаба вцепилась мне в горло. Говорила за меня.
Он выдавил из себя улыбку.
— Могу я, эм, могу я войти?
Я поспешно отступила назад, а он вошел внутрь, засунув руки в карманы.
От этого его плечи выглядели еще лучше.
Ладно.
Вот мы здесь.
Я выдохнула.
Он услышал меня и нахмурился.
— Ты в порядке? Ты написала, что тебе нездоровится.
— Так и было. Есть. Я имею в виду, не… — Неужели мы делали это? Уже? Я чувствовала, как меня потряхивает. — У нас даже не было первого свидания.
Он приподнял бровь.
— Я знаю. Оно должно было быть сегодня.
И снова правда.
— Нет. Нет. Ты хотел знать, почему я ушла на следующее утро, и я сказала, что не хочу лгать. Это должно было состояться сегодня вечером, но ты здесь, и теперь я понимаю, что это серьезная, серьезная тема, и еще слишком рано. У нас был секс, а перед этим ты… — О ЧЕРТ! Я как раз собиралась ему сказать.
Я крепко сжала рот.
Он наклонил голову.
— Я что?
— Ничего.
Он нахмурился, склонив голову набок.
— Ты что? Ты собиралась что-то сказать.
— Нет.
— Собиралась.
— Не собиралась.
Он откинул голову назад, приподнимая, и в его взгляде вспыхнуло удивление. Уголок рта приподнялся.
— Мы ссоримся из-за этого?
 
— Мы не ссоримся.
— Мы расходимся во мнении. Ты собиралась мне что-то сказать.
— Нет, не собиралась.
Он сильно нахмурился, и отступил на шаг. Он переоценивал меня.
Отлично, теперь он смотрел на меня как на душевнобольную, но по совершенно неправильно причине.
На его лице появилась легкая усмешка.
— Послушай, ты права. — Он оглядел меня с ног до головы. — Сейчас ты, кажется, в порядке. Не хочешь пойти куда-нибудь выпить?
Еще выпивка.
Но, боже мой. Завтра мне нужно вернуться к своим таблеткам, а я не могла принимать их, когда пила, и прошлая пятница должна была стать моим последним днем отсрочки. От того, от чего я страдала, не было отдыха, если только это не трансформировалось и не росло, и я бы крутилась, и у меня была бы такая ночь, как сегодня.
Но, с другой стороны, кого я обманывала?
Это не сработает, и с таким же успехом я могла бы отпугнуть его прямо сейчас.
— Я не могу этого сделать.
Он не ответил.
Это было прекрасно.
Это сильнее вонзило нож мне в грудь, но я должна была это сделать. Я должна была сделать это для него.
Мне пришлось отказаться от этой идеи, потому что это была еще одна причина, по которой меня трясло сегодня вечером. Саша была права. Он был ненастоящим. Предполагалось, что появление парня в школе все исправит? Но дело было не в том, чтобы завести парня, а в том, чтобы кто-то полюбил меня, даже просто проникся ко мне симпатией, потому что я многим не нравилась. Своей матери. Чеду. Моему отцу. Моей мачехе. Хантер был очень крутой, и мысли о нем заставили меня немного расслабиться.
Мне нужно было написать емейл одному Медвежонку, но вернемся к ситуации в моей гостиной.
Кат стоял, все еще выглядя чертовски хорошо, и я постаралась не обращать на это внимания, направляясь к обеденному столу. Этот разговор никоим образом не мог состояться, когда я сидела на своем милом удобном диване. Если бы мне пришлось сбежать или даже попросить его уйти, я бы боролась со своими подушками, чтобы встать, и тогда весь драматический эффект был бы утрачен.
Я села, и Кат занял место напротив меня.
Его глаза.
Такой свирепый, но в то же время просто знающий меня. Он смотрел на меня, типа «на меня» на меня. Сколько людей смотрели на вас и на самом деле вас не видели? Только не этот парень. Он чертовски пронзал меня насквозь, а я тянула время. Много времени.
Отлично. Поехали.
— Ты знаешь о моей маме-наркоманке.
Он опустил голову.
— Ты упоминала о ней.
Верно.
Боже.
Шесть. Раз.
И почему я снова отпугивала этого чувака?
Но мне нужно было это сделать, ради него и ради себя. Я не могла смириться с тем фактом, что нравлюсь ему. Для меня это просто не имело смысла. Или даже имело смысл для вселенной.
— Моя мама была наркоманкой. Она была наркоманкой до того, как я у нее появилась, пока я была в ней, и, безусловно, после того как я у нее появилась.
Я ждала, потому что это был момент, когда люди обычно смотрели на меня по-другому. Что-то вроде «о, черт возьми», типа «о, она родом из такой семьи». Я видела это достаточно, и это никогда не имело для меня смысла, потому что, возможно, я и происходила из такой среды, но это среда не была мной. Большинство людей этого не понимали, поэтому и смотрели.
У Ката не было такого взгляда. Он наблюдал за мной. Он слушал меня, но я не шокировала его этим откровением. Пока.
Шокирую.
Просто подожди.
Я как раз переходила к хорошему.
Я продолжила:
— Время от времени я была бездомной, когда была ребенком. Проводила время со своим дядей. Бывала у своего отца, и я была настолько «плохой», что они отправляли Чеда и Хантера жить куда-нибудь в другое место. — Он знал об этом. — Я даже не знала, что у меня есть сводный брат, пока они не проговорились и не упомянули его имя. Я никогда ничего не делала. Я никогда не крала. Я думала, что в доме очень круто, потому что я могла взять воду, когда захочу, и они меня кормили. Мне не нужно было чувствовать, что я ворую у своих соседей, хотя теперь я знаю, что они специально оставляли для меня воду и бутерброды. У меня были проблемы. Большие проблемы. Достаточно большие проблемы, чтобы я наполовину выпала из реальности. — Я не собиралась перечислять диагнозы, которые мне поставили. Некоторые были верные, некоторые — нет, а какие-то исчезли с годами. Лекарства, терапия, но в основном то, что кому-то было не все равно, было бесценно.