Полоса невезения пахнет весной

– О, а я их почти не ношу! – вспомнил Базука. – Отец давно подарил, и они в сумке без дела болтаются.
– Придурок! – завопил на него Ник так громко, что сигнализация в машине позади включилась. – Придурок ты мерзкий! Знаешь, что я пережил?! Да у меня башка взорвалась, когда я наушники разглядел!
– А я-то здесь при чем? – уже улыбаясь от уха до уха, закономерно парировал Базука. – Я, кажется, немного в штаны наделал, когда рюкзак в окно выкидывал.
И возмущение, и облегчение были общими – и потому друзья начали нервно ржать, вспоминая вслух, как перепугались. И хлопать по спине Ника, чтобы быстрее пришел в себя и успокоился. И рюкзак на всякий случай вытрясли прямо на асфальт, ухохатываясь то над ручкой, то над мятым листком.
Смеяться-то они смеялись, пока Андрей сквозь слезы не напомнил:
– Но это не отменяет факта, что кто-то рюкзак взял и туда принес. Машина-то закрыта, на сигналке весь день стояла, то есть разыграл нас какой-то профи. Кто? С какой целью? Ну, кроме той, что у Захара определенно начались бы проблемы за такой розыгрыш, не обнаружь мы рюкзак сами.
На это не нашлось ни единой версии, хотя среди них вроде скопилась достаточная концентрация умников. Но даже самому крутому гению некоторые орехи не по зубам.
 
Глава 3. Натянуть прогноз на глобус
 
Целый день Базука доставал Веру на предмет исчезнувшей симпатии. Не поленился и в тот момент, когда они втроем ждали на крыльце Женьку и Николая, задержавшихся в библиотеке.
– Что, реально перестал нравиться? – он открыто смеялся над ее смущением. – Вот прямо сразу? После одной фразы, подобные которой из меня постоянно вырываются?
– Отстань, Захар, честное слово – надоел, – бурчала она и постоянно оглядывалась на дверь университета в ожидании своих друзей, которые запропастились в библиотеке.
– Андрэ, отойди на пару шагов, мне очень надо, – попросил Базука.
Короленко до его причуд не было никакого дела – он его даже не слушал. Но среагировал, когда Вера попросила:
– И правда, Андрей, отойди, пожалуйста, ненадолго. Мне ведь и самой нужно в этом разобраться.
Тот пожал плечами и спустился вниз по лестнице, после чего Вера уставилась на самого неприятного и в то же время самого для нее волнующего члена их команды. Посмотрела внимательно, прищурилась и задумчиво констатировала:
– А, знаешь, действительно отпускает… Вот вижу тебя – ты симпатичный, харизматичный, чего уж отрицать. В кризисные моменты ты один стоишь всех нас вместе взятых. Отсюда-то это помутнение и взялось – реакция психики на череду стрессов.
– Помутнение? – Базука усмехнулся.
– Ну да. Потому что сейчас, когда вокруг ничего не бабахает и нас не пытается убить банда наркодилеров, в тебе сразу становится ничего особенного. Я год была влюблена в Андрея – вот там действительно и сердце трепетало, и в голове невольно совместное будущее вырисовывалось. А как про совместное будущее с тобой подумаю, так аж содрогаюсь.
– При чем тут будущее? – он реально не понимал ход женских мыслей. – Какая разница, что будет потом, если прямо сейчас ты точно не содрогаешься.
– Так я же не могу тебе врать, – Вера улыбнулась увереннее. Оглянулась на Короленко, чтобы убедиться – тот в самом деле стоит достаточно далеко. – Уф, самой даже легче задышалось!
Но Базука искал другие объяснения:
– Или ты наконец-то освоилась, научилась справляться с влиянием. Это неплохо – потом остальных научишь.
Но Вера знала, что в данном случае роль сыграл не магический прорыв. Просто адреналиновое похмелье начало отпускать, сменилось привычным разумным подходом к жизни. Нет, Бойков ей все еще казался привлекательным, даже слишком, но это чувство теперь наблюдалось словно со стороны – невинная скромная девчонка, которая ввинтилась в водоворот событий, свой первый поцелуй пережила с вот таким представителем мужского пола – не худшим представителем, если рассматривать только физиологию. Так и что должна была ощущать невинная скромная девчонка после такой эмоциональной атаки?
 
Однако сейчас была ее очередь заинтересоваться:
– Слушай, Захар, ты как будто расстроился.
– Да нет, – он скривился. – Мне твои розовые сопли без надобности. Но настроение поднималось, когда ты мне чесала самолюбие своими слащавыми признаниями. Теперь даже не знаю, об кого еще почесаться. А мое настроение – это такая штука, от которой зависит настроение всех окружающих…
– Что и требовалось доказать, – она поставила последнюю точку. – Как был гадом, так им и помрешь. Зато мы с тобой вполне можем общаться без подоплеки.
– Да на хрен ты мне сдалась – с тобой общаться, – Базука, как обычно, напоследок ошарашил дипломатичностью и пошагал к Короленко.
Вера вздохнула. А вообще-то жаль, что он такой, ведь все еще продолжает нравиться, хоть и в разумных пределах. Вот бы можно было переделать человека – взять то же мясо и набор костей, но пересобрать иначе. Эта странная мысль, как она кровавым ножом пересобирает Базуку, а потом делает его в точности таким же, Веру не успела напугать – просто наконец-то пришли ее друзья.
– Я на работу сейчас, – Андрей спешил попрощаться. – Звоните, если что. Захар, мы с тобой вечером увидимся.
– Да, дорогой, буду ждать тебя в фартуке и с ужином наперевес, – скривился Базука. – Сегодня пятница. Может, хоть в клуб сгоняем?
– Гоняй, – разрешил ему сожитель. – А я лучше высплюсь.
– Ну тогда я тоже лучше высплюсь, – смирился Бойков. – Без тебя в клубе меня до смерти заговорят.
Это на самом деле было забавно: что эти двое каким-то образом уживаются в одной квартире. И вроде бы обходятся без взаимного мордобития. Наверное, спасаются тем, что почти не разговаривают.
– А мы ко мне, – ответил за всех шахматистов Женька. – Курсовую будем писать.
– Вы и курсовые втроем пишете?! – ужаснулся Захар. – Темы же разные!
– Темы разные, а структура одна! – вмешался Ник. – Хотя откуда тебе знать о структуре курсовой, выпускник?
Но Базука уже сделал все выводы:
– Я с вас фигею, реально. На дворе пятничная весна, а вы думаете о структуре курсовых на три темы. Народ, вы вообще втыкаете, насколько вы извращенцы?
До этого они еще хотели попросить, чтобы подвез на машине до дома, но после сразу передумали. Лучше прогуляться, чем продолжать слушать его издевательства. Там и распрощались.
Но за курсовую уселся только Женька – накидывать план введения на всех. Ник дожевывал остатки обеда из холодильника, а Вера ходила по комнате и всем напоминала, что она командир разношерстной сборной:
– Нам надо все проанализировать! Ответы к тестам, похоже, спер Иванов с третьего курса – ему грозит отчисление, если снова завалит. Но черт с ними, с тестами. Кто переложил рюкзак и зачем?
– Актуальность выбранной темы… – раздалось со стороны компьютера.
– Хрум-хрум-хрум, – вторило ему с другой стороны.
Вера выслушала все аргументы и обобщила:
– Есть объяснение, и оно очень простое. Базуку многие не любят – кто-то над ним подшутил. Просто так, в качестве мести за что-нибудь. В универе девять из десяти ребят его ненавидят. Остальные уважают, боятся, выслуживаются перед ним и все равно недолюбливают.
– А как тот человек узнал, что мы будем на кафедре? – дожевывая котлету, Николай подтвердил, что все-таки ее слушает.
– Да никак не узнал. Притащил рюкзак на кафедру, и все. А на следующий день Бойкова бы снова таскали к директору и администрации, чтобы объяснял, зачем он это устроил и перепугал людей торчащими проводами. Полицию, возможно, вызвали бы, такие шутки даром не проходят. Это просто совпадение, что мы вечером оказались именно там. Как вам вариант? Всё клеится?
– Клеится, – оторвался и Женька от актуальности темы. – Кроме того, что я перестал верить в совпадения. Но надеюсь, что ты права.
В этот момент в дверь постучали – тихо так, странно постучали. Вера, как единственная стоявшая на ногах, пошла открывать – она давно уже чувствовала себя в этой квартире как у себя дома, хотя в глазок взглянуть не постеснялась. За порогом стоял маленький мальчик с медвежонком в руках и, по всей видимости, до этого именно игрушкой и колотил дверь.