Кто сильней - боксёр или самбист? 3 (СИ)
Предполагалось, что ОДШБ будут использовать в интересах армий. На учениях десантники постоянно отрабатывали захват ракетных баз. В боевой обстановке все десантные батальоны срочно отбывались для охраны армейских штабов. Видимо оттуда их и предполагалось направлять на конкретные боевые задания.
Первоначально для секретности десантники ходили с красными погонами, и только с 1985 года их начали переодевать в форму ВДВ, но тельняшки и береты так и не выдали. И, если у офицеров и прапорщиков оставалось своё обмундирование с прежних мест службы, то десантникам-срочникам ГСВГ приходилось выкручиваться самим. Какой же ты дембель ВДВ без тельника и берета?
Десантура часто стреляли на Помсене, периодически стояли отдельным лагерем на полигоне, и начальник стрельбища знал многих офицеров, прапорщиков и солдат. Студент Кантемиров в своих отпусках постоянно покупал в военторгах несколько тельняшек и беретов для знакомых операторов-наводчиков и механиков-водителей БМД. Денег с десантников не брал принципиально, за что и пользовался среди бойцов ОДШБ некоторым авторитетом.
Но, даже такой авторитетный прапор не мог уследить за всеми десантниками на своём полигоне. И если Лейпцигский десантный батальон становился лагерем на войсковом стрельбище Помсен, то начальник стрельбища обязательно переезжал в свой отдельный домик в расположение полигонной команды на постоянное место жительство.
Так сказать, переводил сам себя на казарменное положение. Контроль и ещё раз — контроль!
Гвардейский 67 Мотострелковый полк начинал стрельбу с графического решения командира полка, и заканчивалось решением командира роты или отдельного взвода, которое вывешивалось на видном месте во всех канцеляриях роты, где красным цветом обозначалась стрельба, синим вождение и так далее. Так эти графики на стенах просто горели красным…
Этот знаменитый график стрелковых тренировок и выполнения зачётных стрельб из всех видов оружия нашего мотострелкового полка взяла на вооружение вся гвардейская 1 Танковая Армия.
Пехота стреляла по три-четыре раза в неделю, днём и ночью на стрельбище Помсен и на стрелковом огневом городке (СОГ), который располагался за парком боевых машин в сторону второго караула, где стрельба велась на сокращенные дальности из малокалиберного оружия (винтовки и автоматы), пистолет и спортивное упражнение. Там же пристреливали боевое оружие.
На самом стрельбище стреляли из штатного оружия мотострелкового полка: БМП, РПГ, АК, РПК, СВД, ПК (ПКМ) и пистолет; а также метали боевые гранаты, в том числе и противотанковые. Начальник стрельбища лично за пять лет службы метнул с пяток противотанковых боевых гранат. По боевой гранате в год…
Директриса БМП — это три дорожки и плюс огневой городок боевых машин, которые были установлены на специальных качалках, имитирующих движение машины. С качалок стреляли пулькой, то есть имитировали выстрел из пушки трассирующей пулей, а на дорожках стреляли чаще всего штатным инертным выстрелом.
Боевые кумулятивные снаряды использовали редко, для этого мишени «Танк» ставили «на вкоп» и подальше от дорожек. В эти дни пехота как раз получили много осколочных выстрелов. Наводчики просто душу отвели, стреляли до одури: и на разделение, и на сосредоточение огня, и по раздельным целям.
Пилорама стрельбища работала на полную мощь, и приданные бойцы не успевали колотить мишени. Начальник стрельбища знал, что полугодовой лимит боеприпасов отстреливался за три месяца и далее стреляли, не снижая темпа из всего, что имели.
И если мотострелковый полк прибывал на свое родное стрельбище строго по графику, утверждённому командиром полка подполковником Григорьевым, то ОДШБ выступал в роли просителя и вклинивался в стрельбу пехоты.
Многие офицеры десантуры и пехоты давно уже перезнакомились друг с другом и расходились по-братски, договариваясь стрелять через смену. Иногда смены путались, бойцы различных родов войск сходились чуть ли не в рукопашную, офицеры (вы не поверите…) орали матом, и в этом споре начальнику полигона со своим журналом расписания стрельб приходилось выступать арбитром.
Арбитра вместе с его журналом периодически и с двух сторон посылали куда подальше, а стрельбы продолжались. Грохот выстрелов заглушал ругань, мат и смех стреляющих, а ветром повсюду разносилась пыль и сизый дым от БМП и БМД.
Теперь мы все представили, что это такое — полевой выход десантников на войсковом стрельбище Помсен. Но, эта была только дневная картина. Затем наступала ночь…
Ночью к этой картине приплюсуем зарево от стрельбы и фейерверк трассеров по всему небу. И если вы предполагаете, что десантники после ночного марша, дневной и ночной стрельбы будут мирно спать в своих палатках, то вы глубоко ошибаетесь.
Десантники ровно в полночь вдруг вспоминают, что они диверсанты и уходят в темноту. Луна, тельняшки и береты придают им небывалую силу, ловкость и дерзость. Недаром их легендарный Батя Маргелов сказал прямо и открыто: «Не становись на пути десантника — ты рискуешь стать загадкой для хирурга».
По договорённости с начальником стрельбища близлежащие деревни Помсен и Оттервиш десантники не трогали, разве что рейд совершат в ближайший яблоневый сад. Диверсанты идут вглубь вражеской территории, и только под самое утро успокаиваются и возвращаются в свои палатки, где немного отдыхают до подъёма, чтобы вновь повторить свой начертанный судьбой путь десантника…
В понедельник от пехоты по графику стреляла разведрота, и ротный разведчиков уже успел поспорить с ротным десантуры на бутылку водки «Кристалл», чья возьмёт после дневной и ночной стрельбы.
Операторы-наводчики БМД тоже заключили пари со своими коллегами на БМП, но только на период дневной стрельбы. Десантники осторожничали, а Кантемиров хорошо знал, что на Директрисе БМП десантура редко перестреливала пехоту. На кону стоял обеденный компот, а день обещался стать жарким.
Начальник стрельбища носился по всему периметру и решал текущие служебные задачи. Рутину прервало одновременное прибытие командира полка, подполковника Григорьева и комбата десантников, подполковника Вергуна. Прежнего комбата начальник стрельбища знал хорошо, нового видел впервые.
Комбат ОДШБ оказался на голову ниже Григорьева, сухощавый и подтянутый. Но, потому как к нему бежал галопом здоровый, под два метра ростом, командир роты десантников, армейский опыт подсказал прапорщику, что с этим подполковником лучше не шутить.
Оба командира выслушали доклад своих ротных, затем начальник стрельбища вместе со своим заместителем, сержантом Басалаевым, доложили, что за время отсутствия командира полка никаких происшествий на вверенном им полигоне не произошло.
Григорьев спросил с ухмылкой:
— И что, наши гости даже не успели пошалить?
— Никак нет, всё в порядке, — доложил Кантемиров.
Голос подполковника вдруг затвердел:
— А я ведь, прапорщик, по твою душу прибыл! Меня сегодня уже с развода в политотдел армии выдернули. Так говоришь, у тебя здесь тишь да благодать? Да, оказывается, в этом тихом омуте такие прапорщики водятся! Чего молчишь, Кантемиров?
«Началось!» — промелькнуло в голове молодого человека, и он только вздохнул.
Командир пехоты посмотрел на командира десантуры:
— Представляешь, я два раза объявлял построение всех офицеров и прапорщиков полка для политотдела штаба армии с немецкими полицейскими. Искали этого лейтенанта боксёра Васью. А он, оказывается, здесь на своём стрельбище втихую зашухарился.
Подполковник Вергун начал догадываться, о чём и о ком идёт речь, и удивлённо ответил коллеге:
— Так нас в Лейпциге тоже шерстили. И я на своих грешил, всё пытался вычислить — кто в тот вечер мог в штаб армии съездить и на вокзале так хорошо размяться? А тут на тебе — ПЕХОТА!
Командир полка посмотрел на начальника стрельбища:
— Кантемиров, вот от тебя никак не ожидал! Чего же сам молчал про эту драку?
— Думал, что так всё устаканится, — опять вздохнул прапорщик и добавил: — И потом, вас бы тоже в Особый отдел таскали.