Кто сильней - боксёр или самбист? 3 (СИ)
— Толян, в этом гаштете будут сам хозяин Ганс, за переводчика тот парень Ян, и скорее всего будет бывший муж Симоны. У него к тебе претензии. Сам пока не знаю — какие? Они же с Симоной давно в разводе? На месте определимся… Толик, ты главное, не суетись и не дёргайся в сторону этого Дитмара. Что бы он не говорил, сиди спокойно и не дерзи в ответ. Сиди и молчи. Драться в этом гаштете при таком хозяине никто из них не посмеет.
— Да я его один на один враз сделаю! — Анатолий был готов грудью бросится на амбразуру за свою потенциальную невесту.
— А я говорю — будь спокоен, как танк Т-34 на постаменте. Никакого махача! Только серьёзный базар, — Тимур раскрыл перед Толиком пакет с матрёшками. — А теперь, товарищ прапорщик, слушать меня внимательно и всё запоминать.
Инструктаж прошёл успешно, Кантемиров заставил Тоцкого выучить правильные и нужные слова и на своем примере показал, как надо сидеть и говорить.
В воскресенье вечером в гаштете «У Ганса» народу оказалось не так много, как в прошлый раз. Обычно самый пик посещения этого заведения отмечался по вечерам пятницы и субботы. В обоих залах сидели только завсегдатаи. Навстречу вышел сам хозяин, протянул руку обоим гостям и махнул в сторону небольшого закутка. Сейчас бы его назвали «ВИП-зал».
За единственным столом сидели Ян с Дитмаром. Ян встал и поздоровался только с Тимуром. Друзья сели. Всем участникам переговоров принесли и раздали по бокалу «Радебергского». Гости не знали с чего начать и вопросительно взглянули на хозяина заведения, как на самого старшего в этом месте.
Правильный вор хлебнул национального напитка, оглядел всех и с усмешкой произнёс:
— Тимур, нам сегодня Ян уже рассказал про гранату в твоём кармане. Мы долго смеялись.
Прапорщик Кантемиров заулыбался, встал и водрузил свой пакет на стол. Немцы переглянулись.
Прапорщик Тоцкий сидел спокойно, ни один мускул не дрогнул на лице начальника вещевого склада. Всё строго по плану…
Русский вытащил первую матрёшку и протянул Яну:
— Для бабу̀шки!
Внук Ян очень любил русскую бабушку и не раз говорил об этом советскому прапорщику.
— Спасибо, Тимур!
Начальник войскового стрельбища Помсен вытащил оставшиеся две матрёшки и обратился к Гансу:
— Ганс, это подарок от нас вашим подругам на завтра, в Международный женский день.
Немцы просто офигели… Хотя в ГДР была традиция отмечать 8 Марта, но не с таким размахом и выходным днём, как было принято в Советском Союзе. При чём здесь женский праздник и сегодняшний разговор?
Гость улыбнулся и пояснил:
— Ганс, мой друг недавно освободился из военной тюрьмы в Лейпциге, где сидела Клара Цеткин (Klara Zetkin). Говорит, там даже есть мемориальная камера, в которую никого не сажают, а только водят посетителей. Вот мы вспомнили про этот праздник и решили сделать вашим дамам небольшой подарок.
После перевода Ганс встал, что-то быстро сказал и убрал матрёшки. Ян не стал переводить. Тимур понял эти слова дословно так: «Не зря же подруга Клара зону топтала…».
Затем Ганс с улыбкой поинтересовался, за что сидел камрад Толик на киче лейпцигского изолятора. Ответ прозвучал строго по полученной инструкции:
— Неуважение к старшим по званию.
После перевода хозяин гаштета одобрительно кивнул. Нормальная статья… Также был задан вопрос по сроку времени отсидки. Толик отвечал спокойно, глядя в глаза Гансу:
— Месяц по приказу генерала. Затем начальник тюрьмы добавил ещё месяц.
По меркам уголовных статей данный срок казался ничтожно мал, но для разговора на равных в этом питейном заведении вполне соответствовал. Какому же уголовнику не интересно послушать про условия мест лишения свободы другого сидельца? Тем более, в иностранной военной тюрьме?
Вопросы текли ровно и с явным интересом. Хотя прапорщик Тоцкий отбыл всего лишь сутки в стенах дрезденской гаупвахты по делу роковой красавицы Сильвии, ответы были спокойными и с подробностями. Только что выученные прапорщиком правильные слова «хата», «шконка», «вертухай» и «параша» требовали особого перевода, и Тимур как мог, объяснял всё Яну. Переводчик добросовестно переводил, устал и сбегал ещё за бокалами пива для всех.
Ещё один виновник этой встречи по имени Дитмар оказался забыт и только сердито смотрел на советских прапорщиков.
Неподдельный интерес немецкого преступного мира был удовлетворён. Толик стал в доску своим, хотя и иностранным военным. Рейтинг русского поднялся до высоты показателей недавно освободившегося немецкого уголовника. Перешли к делу…
Дитмар и Толик сидели напротив друг друга. Немец после двух бокалов пива с явным презрением в упор рассматривал советского прапорщика, который пока не притронулся ко второму бокалу. Анатолий сидел спокойно, смотрел в стол и медленно крутил посуду в руках.
Ганс посмотрел на обоих противников, что-то прикинул и кивнул Яну для перевода.
— Тимур и Толик, я вас обоих уважаю. Тимур ты знаешь за что, а с твоим другом мы только сегодня познакомились. Но, Тимур, твой друг увёл чужую женщину, пока муж сидел в тюрьме. Я знаю, что его жена оформила развод и сейчас свободна. Остался ещё сын. У меня вопрос к Толику — у тебя всё серьёзно с Симоной?
Прапорщик Тоцкий встал. И тут прапорщик Кантемиров воскликнул по-русски:
— Толик не надо вставать! Ты не в суде. Здесь друзья.
Эта мизансцена была продумана и отработана ещё в электричке. После перевода Ганс одобрительно кивнул и подтвердил:
— Не надо вставать. Здесь не суд. В этом зале все свои.
Анатолий сел и твёрдо ответил:
— Я собираюсь жениться на Симоне.
— Это хорошо. Но, Толик, ты нанес неуважение к нормальному сидельцу и поэтому ты должен возместить Дитмару ущерб. И мы считаем, что сумма в тысячу марок будет нормальной.
Кантемиров переглянулся с Тоцким. Чего, чего, а такого расклада советские прапорщики никак не ожидали. Рассматривались разные вероятные развития событий вплоть до махача один на один. А тут деньги за свою бывшую жену! Куда катится этот немецкий уголовный мир? Ну, западло же, как ни крути бокал…
Но, со своим прапорщицким уставом в чужой гаштет не ходят…
Кантемиров посмотрел на Ганса:
— Ганс, при всём уважении, зарплата Толика составляет сейчас пятьсот пятьдесят марок в месяц. Мы готовы завтра выплатить Дитмару пятьсот марок.
Бывший муж даже не стал ждать ответа старшего коллегу и выкрикнул:
— Семьсот марок!
Хозяин заведения хмуро посмотрел на соплеменника и перевёл взгляд на оппонентов в этом торге. Тимур спокойно ответил:
— Шестьсот марок. Больше не сможем.
Ганс встал:
— Всё! Разговор закончен. Завтра, Тимур или Толик принесёте мне сюда ровно шестьсот марок.
Дитмар хотел было встать и возразить, но гаштетчик так посмотрел на товарища по бандитскому цеху, что тот сразу сник и сел на место.
Ганс спросил у своих гостей:
— Ужинать будете? За счёт заведения. Это вам за матрёшки.
Время до электрички ещё оставалось, и советские прапорщики изволили откушать, чем саксонский бог послал…
Глава 7
Отвальная
Начальник вещевого склада мотострелкового полка, гвардии прапорщик Тоцкий заменялся в Союз в очень удобное время — сразу после весенней итоговой проверки. И руководство тыловой службы полка припахала «старого» прапорщика по полной программе сдачи армейского экзамена. Для заменщика тыловой службы получился такой своеобразный «дембельский аккорд», который должен был прозвенеть прощальным звоном на весь полк.
Советский военнослужащий принял волевое решение сдать эту последнюю для него проверку только на оценку «отлично». У прапорщика со временем службы накопился опыт, знания и авторитет. А ещё Толик по самые прапорщицкие уши был влюблён в красивую молодую немецкую женщину. А ради своей любви к Симоне советский прапорщик был готов не только горы свернуть, но и с достоинством выдержать очередные тяготы армейской службы.