Последний трюк каскадера
Когда он пересекает освещаемое лампой пространство, свет падает на пиджак — он кажется серым, — но силуэт тотчас растворяется в полумраке. Человек доходит до балконной двери, бесшумно открывает ее. Шелестит листва. Ночной воздух полон аромата скошенной травы. Он подносит трубку ко рту.
— Я рад, что имел дело с вами, месье. Прощайте.
Он поворачивает трубку наружу и, поднеся револьвер к аппарату, стреляет в воздух. «Нет, нет!» — выкрикивает голос в трубке. Человек тихо возвращается, гасит лампу, медленно кладет на пол револьвер и телефон. Аппарат агонизирует на мягком ковре. В несколько прыжков человек выскакивает из кабинета, но, очевидно, он где-то рядом — слышится шорох ткани, хриплое дыхание, будто ворочают что-то очень тяжелое. Вскоре он появляется, волоча тело. Именно тело — руки и ноги безжизненно повисли, различается лишь нечто бесформенное. По глухому шуму можно догадаться, что труп положили на пол, рядом с письменным столом. Теперь работают руки — подносят к трупу затихший телефон, взводят курок. Только два выстрела: одна пуля принесла смерть, другая — улетела в пространство. Найти должны одну стреляную гильзу. Вот так-то, безупречная работа требует тщательности. Значит, на место одной из двух пуль надо вложить новую и позаботиться о том, чтобы при повороте барабана в стволе оказалась холостая гильза.
Дело сделано. Разыграно как по нотам. Наконец, последнее: рука в перчатке сжимает пальцы мертвеца на рукоятке. Осторожно. Не стирать следы пороха; нечего сомневаться, что полиция применит парафиновый тест. Надо все предусмотреть. Он будто согнулся под тяжкой ношей или от неясного раскаяния. Человек быстро берет себя в руки, еще раз все перепроверяет. Балконная дверь приоткрыта.
Пусть. Господину Фроману всегда было жарко. Тело упало вперед. Хорошо. Пуля в сердце. Телефон стоит там, где полагается. Черт! Надо протереть. Упаси бог, если найдут отпечатки… К счастью, труп еще не закоченел. Левая кисть легко сжимает телефонную трубку, затем так же легко разжимает ее. Человек пятится до самого порога, оглядывает комнату. Медленно пожимает плечами, словно хочет сказать: «Неужели все это было необходимо?» — и удаляется.
Около одиннадцати, когда комиссар Дре, надев пижаму, чистил зубы, раздался звонок. Жена в спальне листала иллюстрированный журнал.
— Пошли их подальше в конце концов! — крикнула она, когда комиссар прошел через спальню в кабинет. По привычке она прислушалась, но супруг отвечал односложно:
— Да… Да… Слушаюсь… Хорошо… Понимаю… Нет, нет… Согласен. Еду… Ну разумеется… Гарнье у вас?.. Я заеду за ним. Со злости Женевьева Дре швырнула журнал на ковер.
— Тут еще почище, чем в Марселе! Между прочим, тебя заверяли, что здесь нечего будет делать… а ты дома не живешь. Комиссар уже собрал одежду и прошел в ванную.
— Фроман покончил с собой.
— Какое мне дело до этого типа? Кто это? — бросила она.
— Цементные заводы Запада. Крупнейший здешний предприниматель.
— Прямо так, ночью, и покончил с собой? А тебе не кажется… Это не может подождать до завтра?.. Что ты там будешь делать? Констатировать? Может, достаточно одного Гарнье? Дре вернулся в спальню.
— Не найду галстук. Куда ты его сунула? — буркнул он.
— Откуда я знаю. Зачем тебе ночью галстук?.. Твой Фроман уже не заметит, в галстуке ты или без него.
— Мой Фроман, как ты изволила выразиться, президент не знаю скольких компаний, первый заместитель, генеральный советник, а выборы на носу…
— Ну и что? Дре поднял глаза к потолку и покачал головой.
— Спи. Так будет лучше. Завтра объясню.
Он оделся и спустился в гараж. Быстро сел в машину. В полицейском управлении его ждал инспектор Гарнье.
— Выкладывай, — начал комиссар. — Твой коллега упомянул Братскую помощь. Якобы Фроман предупредил, что собирается покончить с собой. Это так?
— Так точно… И дежурный — тот, кого называют «человек у аппарата», — слышал выстрел.
— Где это произошло? Я не очень хорошо понял.
— В Ля Колиньер, замке Фромана.
— Где это? Извини, я здесь недавно.
— Езжайте прямо. Затем надо свернуть на Сомюрскую дорогу, мимо насыпи… Да вы, наверное, видели замок издалека, когда прогуливались пешком. Мощное сооружение между Анжу и Сен-Матюреном, похожее на казарму. Живет там всего пять человек. Фроман, его кузен Марсель де Шамбон, старая мать кузена, молодая госпожа Фроман и ее брат Ришар… Бедняга парализован по вине старика… Осторожно! Вы думаете, эти идиоты велосипедисты свернут направо?.. О, тут целая история.
— Слушаю тебя внимательно. Возьми «голуаз» в ящике для перчаток.
— Спасибо. Вчера вечером я выкурил пачку… Да, так я говорил о старике. На самом деле он не так уж стар, шестьдесят, может, с хвостиком. Всегда гонял, как псих, на огромных американских драндулетах, аварий была куча… Но, сами понимаете, это же президент Фроман, ему многое дозволено… И вот в прошлом году, примерно за месяц до вашего приезда, на Турской дороге, у Шато-де-Вальер — там есть одно чертово местечко он врезался в старую «пежо-403», аккурат в середину… Девица чудом отделалась контузией, но вот Ришар, бедолага… переломы таза, паралич обеих ног. В общем, полуфабрикат. Инспектор захохотал.
— Вам смешно?
— Нет, я смеюсь… не над калекой… над Фроманом. Этот старый козел, кстати, известный в округе, втюрился в девицу — любовь с первого взгляда. Двадцать пять лет, лакомый кусочек, и, представьте себе, сумела-таки… довести его и до мэрии, и до церкви. Невероятно!
— Я этого не знал, — заметил Дре.
— Скандал замяли. Фроман сделал широкий жест, женился на девице, а парня поселил в замке, как принца… У следующего перекрестка проедем через подвесной мост… И мы почти у цели… Подождите, патрон, это еще цветочки! Фроман… старинный анжерский род… мукомольные, шиферные заводы, а теперь еще и цемент… деньжищ — гора, а девица, малышка Изабелла… угадайте-ка, чем она занималась со своим Ришаром? Несмотря на все меры предосторожности, принятые стариком, разнюхали-таки… узнали через Центральную справочную… она была акробаткой в кино… Заметьте, и Ришар тоже! О, Фроман сорвал куш! Он распустил слух, что Изабелла — его дальняя родственница… ну, а поскольку она вела себя очень скромно… Я уж не говорю о парне — тот вроде Железной маски… Так вот. Будто ничего не произошло… Понимаете? Без шума. Или по большому секрету. Только ведь скоро муниципальные выборы… а это самоубийство… Вам сбагрили дельце, патрон, не позавидуешь!
— Особенно после инцидента в прошлом месяце, — заметил комиссар.
— Вот именно. Люди могут связать самоубийство с забастовками. Дело дрянь… Пока не начали болтать, что его подтолкнули, беднягу! Уже недалеко… Вот мост. Теперь свернем на проселочную дорогу.
— А этот тип… как его… дежурный у телефона?
— Его вызвали на завтра. Он утверждает, что спас уже немало бабенок, которые собирались отравиться или угореть… Так теперь он жутко расстроен, словно Фроман застрелился у него на руках. А вот и хибара!
В конце газона, окруженного деревьями, возвышавшимися темной стеной, фары высветили стоящий наискось белый фасад довольно внушительного замка… в стиле Ренессанс с двойным главным корпусом вокруг парадного двора. Первый этаж был залит светом.
— Там, видно, не спят, — заметил комиссар.
Через секунду он притормозил у ограды и посигналил. Из домика вышла женщина, надевая на ходу халат.
— Полиция! — крикнул Дре. Чтобы не ослеплять ее, он убрал фары, включил подфарники.
Одной рукой она придерживала на груди халат, другой старалась открыть ворота, бормоча что-то невнятное.
— Пойди, помоги ей, — сказал Дре.
Пока Гарнье открывал тяжелые ворота, комиссар внимательно оглядел замок. У подъезда две машины. Входная дверь открыта, вестибюль освещен. Гарнье вернулся.
— Тело они обнаружили только что, — сообщил он.
— Кто именно?
— Сначала кузен, затем молодая дама. Они были в Анже и недавно вернулись. Привратник с ними. Они нам сразу же позвонили. Комиссар вырулил на аллею, опустил стекло.