Меня зовут Шон
Когда я стала перелистывать страницы, из блокнота что-то выпало. Зеленый листок бумаги — больничный рецепт без указания имени врача. Он был подписан неразборчивой закорючкой. Название лекарства тоже не было указано. Я вспомнила таблетки, которые привозил мне муж. Он, «врач», уговаривал принимать их, объясняя, что это нужно для лечения моей тревожности, для профилактики проблем с психическим здоровьем, как у моей матери. И я их, конечно, принимала, потому что верила, что у него есть медицинское образование. Неужели кто-то дал ему пустые бланки рецептов, чтобы он заполнял их по собственному усмотрению?
Едва до меня начало доходить, что это означало, как послышался шум и дверь в кабинет открылась.
— Вам помочь?
Сьюзи
Полицейские приехали на следующий день. Неудивительно — я ведь им так и не позвонила, чтобы сказать, что ничего не знаю, и очистить себя от подозрений.
Они были очень вежливы, аккуратно вытерли ноги о коврик и поблагодарили за чай, который я подала в фарфоровом чайнике, с шоколадно-имбирным печеньем на тарелке. Я извинилась, что не испекла его сама, потом одернула себя за излишнее усердие. В конце концов, для них я была всего лишь соседкой, которая никакого отношения не имела к аварии. Я лихорадочно прокручивала в голове придуманную историю в поисках дыр. Можно ли как-то нас связать? Наверное, да, если Нора сумела меня отыскать. Но я все еще не могла понять, как ей это удалось.
Их было двое — мужчина и женщина в одинаковой темной форме, с рациями, висевшими на поясах. Благодаря телевизору, я поняла: это значит, что ко мне послали не детективов — скорее всего, это обычное дознание. Мы сидели в гостиной, когда вдруг стало ощутимо прохладно.
— Простите за холод. У нас, должно быть, отопление… как его?.. — слово вылетело из головы — прямо как у ребенка. — Наверное, сломалось что-то.
— Из-за снега много проблем, — вежливо ответила женщина. — В это время года нам часто звонят из-за замерзших пожилых людей. Они экономят на отоплении, чтобы оставались деньги на еду.
Я завернулась в кардиган, устыдившись своего богатства и положения.
— Муж сказал, вы по поводу какой-то аварии? — я намеренно использовала слово «муж» словно щит: «Я замужем. Я никакого отношения не имею к тому человеку, кем бы он ни был».
— Верно. Месяца три назад произошла авария на боковой дороге, параллельной той, что проходит мимо вашего дома, в нескольких милях отсюда. Водитель врезался в дерево.
Я нахмурилась:
— Какой ужас… Кажется, я об этом не слышала.
А вдруг они выяснят, что это не так? А вдруг они могут проверить историю моих поисков в интернете и узнать, что я читала новости об аварии?
— Это, наверное, из-за льда? Здесь дороги песком не посыпают.
— Нет, это случилось еще до холодов. Было солнечно и сухо, и на дороге, насколько нам известно, не было никаких препятствий.
— Странно. И расследование до сих пор продолжается? — Почему им понадобилось столько времени, чтобы добраться до нас?
Они переглянулись:
— Дело не из срочных. Сокращения, сами понимаете.
Мне хотелось предложить объяснение — например, внезапный приступ, или аневризма, или еще что-нибудь, вроде потрясения, которым стали для тебя мои новости и завуалированная угроза… Но невинный очевидец не стал бы этого делать, и я промолчала.
— Вы ничего не слышали? — спросила женщина.
— Не припомню. Когда это было?
Она назвала дату, которая навечно запечатлена в моей памяти, и я притворилась, будто просматриваю календарь в телефоне. Интересно, могут они узнать, что в тот день меня несколько часов не было дома? А наша система сигнализации регистрирует время моего прихода и ухода? Неважно, прошло уже много времени. Никто не вспомнит. И Нора тогда еще не переехала сюда. Разумеется! Должно быть, твоя смерть подвигла ее на поиски. И она нашла меня, чтобы уничтожить.
Я решила подстраховаться:
— В ежедневнике ничего нет, а я уже не помню. Я стараюсь выходить на улицу почти каждый день, но гуляю в разных местах. И случаются перерывы, сами понимаете. А что было тогда… Простите.
Они собрались уходить, и у меня на душе полегчало от мысли, что это была все же обычная процедура. Ничего они не знают.
— Спасибо, миссис Томас.
Я не стала поправлять их: не все ли равно, какая у меня фамилия. Потом, когда мне уже задышалось свободнее в предвкушении момента, когда за ними закроется дверь, женщина сказала:
— Кстати, миссис Томас… Мы обратили внимание, что несколько недель назад был звонок в полицию с вашего адреса.
— Да?
«Какого черта?!» —: в панике промелькнуло у меня в голове. Неужели Ник им что-то рассказал? Разве он знает?
— Кажется, по поводу пропавшей собаки.
Я облегченно выдохнула.
— А… Точно, точно. Конечно. Бедный Поппет. Я просила Ника не беспокоить вас такими пустяками.
— К сожалению, у нас не хватает ресурсов на поиски собак или еще каких-то питомцев, но ваш муж поступил правильно. В этом районе действуют банды, промышляющие кражей породистых животных. Вы ничего странного не замечали? За домом никто не следил?
Такое мне в голову просто не приходило. В конце концов, после всего произошедшего, было бы просто нелепо, если бы пропажа Поппета оказалась единственным настоящим преступлением в этих местах. Но что, если разные пугающие события вообще не имеют никакого отношения к нашим с тобой отношениям?
Я притворилась, что пытаюсь припомнить.
— Было несколько звонков, когда на другом конце никто не отвечал. Что-то в таком роде. Я тогда подумала, что кто-то может прощупывать наш дом, но у нас хорошая сигнализация, и не стала волноваться.
— Очень мудро с вашей стороны.
Они переглянулись, и у меня свело живот, словно на американских горках, когда думаешь, что все закончилось, и тут начинается новый круг. Как же глупо, самонадеянно с моей стороны было принимать их за простых служак. Они что-то знали. Наверняка знали. Это не просто рутинное дознание.
— Кстати, миссис Томас, наша система автоматически делает выборку по именам в базе данных. И мы не могли не обратить внимание, что ранее в этом году против вас выдвигалось обвинение в преступлении.
— Что?! — едва успев приподняться с дивана, я в ужасе рухнула обратно.
— Взлом машины в Восточном Лондоне…
Боже правый!
— …Пострадавший назвал вас в числе возможных подозреваемых. Некто Дэмьен Хендерсон.
Я уставилась на них с оскорбленным видом, в котором, как надеялась, они не увидят фальши:
— Дэмьен?!
— Вы с ним знакомы?
— Мы работали вместе. Я читала его сообщение о взломе машины, но… Мы переехали сюда гораздо раньше! Это бред!
— Вот и в полиции решили так же, поэтому тревожить вас не стали. Но, может, у вас есть предположения, почему он выдвинул такое обвинение, миссис Томас? — женщина посмотрела мне в глаза поверх блокнота.
Они знали! Наверное, они догадались, почему он мог так заявить и что я за человек.
— Я… — о боже! Осторожнее, Сьюзи… — Мы расстались не в лучших отношениях, вот и все. Но это было давно, а с тех пор мы не встречались.
Это была ложь. Я соврала, даже не собираясь этого делать. Черт!
Они снова переглянулись. Я даже немного позавидовала, что бывают люди, способные вот так обмениваться мыслями, не произнося ни слова. У меня какое-то время так было с тобой. Во всяком случае, мне так казалось. Но не с Ником. Темы для разговоров у нас иссякли давным-давно, и, даже решив поужинать где-нибудь в ресторане, мы оба утыкались в телефоны, едва договорившись их не доставать. Твой уход ощущался даже в мелочах.
— Хорошо. Спасибо за помощь.
Все? Или у них еще что-то осталось в запасе?
— Надеюсь, вы выясните, что случилось, — сказала я, провожая их до дверей. — Бедная жена. Наверное, для нее это трагедия.
Полицейские уже сели в машину, когда я вдруг поняла, внезапно похолодев, что они даже словом не обмолвились о жене.