Меня зовут Шон
Дэмьен вышел на улицу минут через двадцать и закурил, даже не дождавшись, пока закроется дверь. На его шее болтался бейдж, рукава рубашки были закатаны. Мое сердце дрогнуло, чуть свело живот. Я собрала вещи и поднялась, стараясь не спешить, но и не желая его упустить. Светофор на переходе переключался целую вечность. Я надеялась, что Дэмьен не успеет меня заметить и мне не придется неловко махать ему рукой и идти навстречу. А может, он быстренько ушмыгнет в офис. Расстались мы не очень хорошо.
В результате я подошла к нему и постучала по плечу прежде, чем он обратил на меня внимание. Да и узнал он меня не сразу — я заметила это по глазам.
Мать честная! Сьюзи?!
В иных обстоятельствах мне бы доставило удовольствие его потрясение. Словно ему явилось привидение.
Нора
Я прождала у здания совета графства почти час. Я никогда раньше не бывала в Севеноуксе и обнаружила, что это милый городишко, полный дорогих магазинов и зданий из красного кирпича. Было холодно, ледяной ветер пощипывал пальцы и лицо, но мне это не мешало. У меня снова появилась цель, новый план. Никаких сомнений, никакого отказа от того, что я приготовилась сделать.
Наконец ровно в час дня Ник вышел на улицу. Он кутался в длинное черное пальто, вокруг его шеи был намотан шарф, явно из дорогих. Кожаные перчатки, какие часто носят душители. Меня он не заметил. Никто не замечает неухоженных женщин среднего возраста, какой я позволила себе стать. Горе покрыло мое лицо морщинками, а волосы поседели. Я набрала вес, заполняя внутреннюю пустоту сладким и жирным.
Я следовала за Ником вею дорогу вдоль главной улицы. Сердце колотилось от боязни, что он может обернуться и узнать меня, хотя я глубоко натянула вязаную шапку с помпоном и надела несколько свитеров, чтобы изменить фигуру. Эта примитивная маскировка позволила мне встать через одного человека от Ника в очереди в кафе, куда он зашел. Это было модное местечко, в котором подавали разные салаты и фалафели в вощеных картонных коробках, «полученные из этичных источников» кофе, чай и маття, что бы последнее слово ни значило. Я-то привыкла считать себя искушенной, объездившей весь мир с концертами. Но я почти ничего не видела, кроме концертных залов и гостиниц при аэропортах, а за те годы, что я послушно провела дома, мир шагнул далеко вперед.
Ник заказал набор из курицы с тремя видами салата и морковно-яблочный сок. Это было странно, потому что я знала, что он заставлял Сьюзи каждый день собирать ему обед. Частенько она забывала это сделать, и ей, беременной, приходилось вскакивать с постели, пока он принимал душ, и нестись босиком на холодную кухню. Должно быть, он выбрасывал эту еду. Его обед обошелся в двенадцать фунтов. Потом обслужили женщину передо мной (жидкий кофе холодной заварки), и мальчишка за прилавком вдруг уставился на меня:
— Что вам угодно?
Ник был совсем рядом и ожидал заказа, уткнувшись в телефон. Говорить было нельзя. Я взмахнула рукой, показывая, что еще не решила, и сделала шаг назад, оказавшись за его спиной. В мою сторону Ник даже не взглянул, но мне с этого места был отлично виден экран его смартфона. Картинка с камеры наблюдения — судя по всему, из домашней системы безопасности.
От удивления я едва не сбила с ног женщину с кофе. Я поняла, что он смотрит видео с камеры в собственном доме. В кабинете Сьюзи. В углу экрана была маленькая табличка: «Прямой эфир».
— Заказ для Ника, — произнесла девушка за прилавком — до боли молодая, с чистой смуглой кожей и темными вьющимися волосами.
Ник сделал шаг вперед, на секунду оставив телефон на высоком столике, возле которого стоял. Он обменялся парой слов с девушкой — как мне показалось, игриво, но мимоходом — и повернулся к прилавку с приборами и салфетками. У меня было всего несколько секунд.
— Вот ты где! — в кафе вошла женщина в плаще и поприветствовала Ника; первая рассеянная мысль в моей голове — с такими бледно-рыжими волосами и белой кожей она очень похожа на Сьюзи. — Так меня и не дождался.
— Думал, ты еще на совещании по бюджету. Как все прошло?
— Просто ужасно…
Пока они болтали и его взгляд был сосредоточен на ней, мои пальцы коснулись металлической грани его телефона. Такая маленькая коробочка… Но она расскажет мне все, что нужно. Я огляделась — Ник кивал в ответ на какие-то слова женщины, держа в руке деревянные приборы.
С бешено стучащим сердцем я сунула телефон в глубокий карман куртки и вышла из кафе, втягивая в себя холодный воздух. Возможно, у них есть камеры. Меня могут поймать, даже арестовать. Хотя, конечно, это будет не в первый раз.
Я не могла устоять перед такой возможностью. На удачу — а удача оставила меня уже очень давно — телефон еще не успел встать на блокировку. Быстро шагая по улице подальше от кафе, я нажала на клавишу возврата и увидела картинки с целой кучи камер. Похоже, это были камеры наблюдения, и все они были направлены на комнаты в доме Ника и Сьюзи. Сьюзи там не было — я видела, как она уезжала в тот день на такси в очередную таинственную поездку. Я снова нажала на возврат и оказалась в приложении, называвшемся просто «Дом». Оно контролировало температуру, музыку, свет, дверные замки.
Оставалось проверить еще одну вещь. В «Найти друзей» — приложении, которое я обнаружила в телефоне мужа и пользу которого оценила, было четко обозначено местонахождение Сьюзи. Она находилась в Лондоне, где-то в Сити. Он мог следить за каждым ее шагом. Знала ли она об этом? Наверняка нет. Мне вдруг стало страшно за нее. Она понимала, что должна быть осторожной, но знала ли, насколько осторожной? Знала ли она, как много доступно его взгляду?
Сьюзи
Мы с Дэмьеном завернули за угол и отправились в небольшой общественный сад, который не пустовал даже в морозную погоду. Неловкость заставляла нас держаться в нескольких футах друг от друга, и я думала лишь о том разговоре, который состоялся у нас в прошлый раз, в тот день на офисной кухне. «Я этого не хотела», — сказала я. Было ли это изнасилование, как ты утверждал, когда я рассказала тебе? Не знаю. Мне было слишком стыдно причислять себя к настоящим жертвам, к женщинам, которых затаскивали в кусты по дороге домой, зажав рот ладонью. Я сама на это напросилась.
Мы прохаживались, засунув руки в карманы, чтобы согреться. Дэмьен спросил:
— Что ты здесь делаешь? Возвращаешься на работу?
— Нет… Я пока не могу, — я положила руки на живот в попытке использовать его как броню для защиты от нахлынувших воспоминаний.
В животе урчало. Меня мутило от непереваренной пасты и зеленого чая. От запаха того переулка. От влажных прикосновений его губ к моей шее. «О боже, Сьюзи!»
— Мне просто… нужно было с тобой поговорить. Помнишь, какое-то время назад кто-то разбил твою машину?
— Да, но… — нахмурился он. — Разве ты тогда уже не переехала? Это было, кажется, летом.
— Я просто… увидела в «Фейсбуке». В общем, со мной происходит что-то похожее.
Я рассказала ему о проблемах с сигнализацией и колонкой, о мертвом животном в саду, о словах на снегу (чуть сгладив их содержание). Он стал хмуриться еще сильнее. Мы перестали прогуливаться, и он принялся раскачиваться с пятки на носок. Дыхание на холодном воздухе вырывалось изо рта белыми облачками.
— Хрень какая-то…
Его гнусавый южно-лондонский акцент вернул меня к тем временам, когда мы вместе курили, выпивали после работы, задерживались поболтать на кухне. Бывало, мы садились вон на ту скамейку и обедали вместе. Казалось, моргну — и увижу нас, какими мы были раньше.
— Ты не думал… не думаешь, что это мог быть один и тот же человек? — спросила я.
Я не стала спрашивать, не он ли все это творил, хотя сначала думала именно так. По его реакции при виде меня стало понятно, что все эти месяцы он обо мне почти не вспоминал.
— Кто?
— Не знаю.
«Жена моего бывшего любовника? В смысле, другого моего любовника?» Но откуда ей вообще было знать о Дэмьене и какое ей до него дело? Картинка никак не складывалась. Я была уверена, что это ты разбил машину, но со мной ты бы так не поступил.