Меня зовут Шон

Ночью, лежа в постели, я снова размышляла о той нашей первой встрече, в мае. Не так уж давно это было, а будто годы пролетели. Тот миг, когда обычная женщина, счастливая жена, допила бы свой коктейль и пошла спать. Одна. В тот вечер я несколько раз делала выбор, направляя события по одному руслу вместо другого. И вот к чему я пришла — беременная, испуганная, подавленная утратой, о которой даже никому не могла рассказать. Взять, например, второй коктейль, которым ты меня угостил. Я уже была достаточно пьяна. Я снова почувствовала себя Сьюзи из Шордитча — склонившейся над столом, болтающей о всякой ерунде и незаметно для окружающих касающейся ногой ноги Дэмье-на, хватающей его на холодной улице за запястье, чтобы прикурить сигарету. Она была забавной, эта Сьюзи из Шордитча. Но в конце концов, после всего произошедшего, я ее возненавидела.
Потом — спонтанное решение пойти к тебе в номер. Бар опустел, и наш столик убирали третий раз. Ты что-то сказал по поводу фляжки и чего-то выдержанного в дубовой бочке, я вскочила с неловкой поспешностью, и мы оказались в лифте. Помню, как меня повлекло к тебе, словно кто-то потянул за невидимые веревочки, как вдыхала твой запах, и голова кружилась от тепла твоей кожи, от аромата твоего лосьона. Это ощущение было лучше любого наркотика, оно, словно свежий ветер, начисто выдуло чувство вины и стыда.
Даже на следующее утро я могла бы со всем покончить, списав произошедшее на пьяную ошибку.
Еще одну, как с Дэмьсном. Вместо этого я последовала хитрому совету, который ты дал, поцеловав меня с такой уверенностью, будто запечатывал конверт сургучом.
— Запиши мой номер в телефон, — сказал ты. — Используй женское имя, придумай какое-нибудь, и, возможно, инициалы. Будто это коллега.
Я сидела на кровати, все еще голая, немного ошарашенная скоростью твоего ухода.
— Он не станет смотреть, — сказала я.
— Они всегда смотрят. Заведи секретный почтовый ящик и пользуйся только им — можно загрузить браузер, который удаляет все данные сразу, как ты из него выходишь. Нет нужды попадаться, если ты не дура, — ты чуть помолчал. — Ах да… меня зовут не Эндрю.
— Что? — не поняла я.
Ты рассмеялся, не глядя мне в глаза, и рассказал, что при регистрации на конференцию напутали, а Эндрю — твой коллега из больницы.
— Когда ты обратила внимание на мой бейджик, я просто решил подыграть.
— Почему ты мне сразу не сказал? — спросила я, щурясь от холодного утреннего света.
Ты слегка пожал плечами. Но я поняла. Ты не был уверен, увидимся ли мы снова, и было очень кстати, что на тебе оказался чужой бейдж.
— Прости. На самом деле меня зовут Шон. Это простое недоразумение. Мне пора.
И даже тогда я не прислушалась к тревожным звоночкам. Я хотела тебя. Поэтому, не останавливаясь, погружалась в эту бездну все глубже и глубже.
А ведь это идея, верно? Я никак не могла отыскать тебя на сайтах больниц, но как насчет этого твоего коллеги? Что, если поискать доктора Эндрю Холта? Во всяком случае, беременность давала мне идеальный предлог для изучения больниц. Рядом мирно сопел Ник, спавший сном праведника. А я сама толком не спала уже много месяцев, еще до встречи с тобой. Так что ничего нового. Почувствовав, как ребенок давит на мочевой пузырь, я встала в туалет, потом осторожно спустилась по лестнице, подумывая, не выйти ли в сеть прямо сейчас, чтобы поискать тебя. Но если проснется Ник, он захочет узнать, в чем дело. Рисковать я не могла.
Окутанный темнотой дом казался совсем другим. Я медленно двигалась по тихим, чисто прибранным комнатам под пристальным взором сотни глаз-светодиодов. Идеальный дом, каким Ник хотел его видеть, но никак не настоящее человеческое жилище. Я не могла себе представить, что этот порядок нарушит ребенок, которого я ощущала внутри и который рос с каждым днем, как бы я это ни отрицала.
Вдруг я поняла, что слышу какой-то звук. Опять музыка, но на этот раз спокойная. Динамик. Какая-то колыбельная. Кажется, Брамс. Это я ее включила? Может, существовала какая-то кнопка, какая-то автоматическая настройка? Если и так, то я не помнила, чтобы что-то нажимала.
 
Внезапно я вернулась мыслями в позавчерашний день. К посетившей меня безумной идее, что ты можешь наблюдать за мной из-за деревьев. Какая чепуха! Зачем тебе исчезать, но оставлять для меня подобные знаки? Должно быть, я сделала это сама. Но как? Я подошла к панели управления и попыталась выключить мелодию — я слабо разбиралась в том, как она работает. Когда музыка прекратилась, я едва не упала в обморок, услышав свое имя.
— Сьюзи… Сьюзи… — прозвучал тихий шепот.
Что за чертовщина?! Я принялась лихорадочно оглядываться в поисках источника звука. Кажется, он шел из угла кухни, но там никого не было. Неужели это динамик разговаривает со мной электронным голосом? Трясущейся рукой я ткнула в эту штуку, и мое лицо залил зеленый свет. Просто какая-то неизвестная мне настройка, или какая-нибудь неисправность. Но я все равно обошла весь дом, проверив каждую дверь и каждое окно. Я пожалела, что мы обзавелись всеми этими новыми технологиями. Из-за них я лишь еще острее ощущала свое одиночество.
  
Нора
 
Я боялась, что слова, сказанные там, в старом доме, отпугнут Сьюзи. Я слишком сильно приоткрыла ей свое истинное лицо, обычно скрытое под маской. Это случилось непроизвольно. Мне хотелось наорать на нее, сказать, что нельзя просто так вламываться на чужую территорию и брать что в голову взбредет. Я видела, как она осматривала овощи, рассовывала по карманам травки, и в этот момент мне хотелось влепить ей пощечину. Но, конечно же, она ничего не знала. Наверное, даже не слыхала о границах частной собственности. Городская девчонка!
Нужно было дать ей передышку. Если не считать беременности, самым большим сюрпризом за время, прошедшее с моего переезда, стало осознание, что мне жаль Сьюзи. Вот я — вдова сорока двух лет, детей у меня нет и, вероятнее всего, никогда не будет, разоренная и живущая в крошечной хибаре. Вот она — замужняя, беременная, явно платежеспособная, живущая в уютном домике с изящной пристройкой. У нее еще есть надежда на карьеру в искусстве, на которой я давным-давно поставила крест. Но все равно мне было ее жаль. Она была так напугана, так печальна. Когда мы шагали рядом по бесконечному лесу в дружелюбном молчании, на мгновение мне в голову пришла безумная мысль, что я готова с ней подружиться. Но разве такое возможно? Не стоит забывать, зачем я вообще переехала сюда.
Оказалось, беспокоиться было не о чем, потому что произошедшее в старом особняке (УГОШЛО на второй план, когда пропал пес. Мы обшарили все вокруг, ловя каждый шорох в папоротниках и силясь услышать лай, но животное словно сквозь землю провалилось — неудивительно, ведь Сьюзи даже не пыталась его дрессировать. Мы искали несколько часов, и я промерзла до костей. Мы смотрели по обе стороны дороги, кричали вглубь леса, заходя так далеко от опушки, как только могли. Я слышала разносящийся в холодном воздухе голос Сьюзи, высокий, с нотками паники:
— Поппет! Поппет!
Что за глупое имя для собаки! Я понимала, что так ей пса нипочем не отыскать, но должна была хотя бы делать вид, что пытаюсь, выкрикивая его имя и время от времени попинывая кусты или живую изгородь. И тут я услышала пронзительный крик Сьюзи.
* * *
Я не сразу ее отыскала. В ранних зимних сумерках среди зарослей, окружавших старое поместье, было легко заблудиться. Я пошла на звук ее голоса и обнаружила Сьюзи сидящей в узкой глубокой придорожной канаве и держащейся за лодыжку.
— Нора! Слава богу! Я упала. Эти дурацкие сапоги… Ты не поможешь?
На мгновение я задумалась. Сьюзи была беспомощна. С этаким животом ей будет трудно выбраться наверх по скользкой грязи. И, скорее всего, здесь ее долго не найдут. Даже из изредка проезжавших машин ее не услышат. Ник, когда вернется, отправится искать, но додумается ли он пойти в эту сторону?