Борден (СИ)

Он докурил сигарету и взял в руки тот странный прозрачный клинок, который обнаружил в ячейке хранилища и на всякий случай прихватил с собой.
Как там его называли? Отец Всех Мечей, способный разрубить что угодно?
Возможно, пришло время это выяснить.
Гарри сделал шаг вперед, взмахнул мечом и несокрушимое встретилось с неостановимым.
* * *
Кевин наколдовал ему еще кофе.
Физрук достал из кармана трубку и закурил. Он теперь редко курил, потому что бог не должен показывать дурного примера, даже бог мести, но сейчас рядом не оказалось никого, кроме императора, а Кевин сам был тем еще плохим примером.
— Нет, я так не могу, — сказал физрук. — Всем угрожает какая-то новая напасть, Гарри прямо сейчас рискует жизнью, толком даже не понимая, ради чего именно, потому что он не помнит, кто он такой, а мы просто сидим тут и наслаждаемся моментом?
— Ты — человек действия, — сказал Кевин. — И я понимаю, что для тебя это тяжело. Но иногда другого выхода просто нет. Нам нужна хоть какая-то определенность, но она появится только тогда, когда Гарри выйдет из данжа.
— А если он не выйдет?
— Это тоже своего рода определенность, — сказал Кевин.
— И ты считаешь, что мы не должны были ему помочь?
Бог-император покачал головой.
— Он справится сам. А если не справится, то тоже сделает это сам.
— Ненавижу такие моменты, — сказал физрук. — А что известно о внешнем враге? Огромная межзвездная империя с тысячами планет, огромным боевым флотом и кровожадными десантниками?
— Нет, — сказал Кевин. — С чего ты взял?
— Обычно так в моем старом мире и выглядела страшная внешняя угроза, — сказал физрук.
— Насколько мне известно, из цивилизация локализована в одной звездной системе, — сказал Кевин.
— Ты сказал, они осваивают космос.
— Они вышли за пределы материнской планеты, — сказал Кевин. — Не не проявили ни малейшего интереса к экспансии. Насколько мне, опять же, известно, они начали неторопливую колонизацию второй планеты, но сейчас на нет только несколько баз и пара добывающих ресурсы производств. Грядущая война не будет противостоянием огромных звездных флотов, крошащих друг друга в мясорубках на подходах к обитаемым планетам. Эту войну нельзя выиграть боевой мощью. Это противостояние технологий.
— Тогда нам надо выигрывать быстро, — сказал физрук. — Потому что в затянувшемся конфликте мы неминуемо поиграем.
— И как ты пришел к такому выводу?
— Элементарно, Ватсон, — сказал физрук. — Ты говоришь, что сейчас технологии примерно равны, но потолком технологий Системы являются достижения Архитекторов, а собственных-то тут ни у кого и нет. И в то время, как наши враги будут совершенствовать то, что у них есть, никто из наших до уровня Архитекторов даже допрыгнуть не сможет. Ведь вся эта чертова магия, все эти космические корабли и астральные хакеры — это суть одно и то же вуду, которое, по замыслу Архитекторов. должно приводить совершенно разные овощи к состоянию усредненного огурца, обеспечивая типа стабильное существование всего вообще. Мы не способны их развить, потому что даже не понимаем, как они работают.
— Кроме одного, — напомнил Кевин.
— И что может сделать Магистр в отрыве от производственной базы, которая немножечко… того? — поинтересовался физрук. — И где вообще этот твой чертов Магистр, почему мы тут сами разгребаем?
— Пути Оберона…
— Знал бы ты, как я устал слышать про неисповедимость путей, — вздохнул физрук. — Куда ни глянь, все вокруг могущественные, властные, сильные и запредельные, а как что, так и нет никого, и только ветер гоняет по степи пустые бумажные пакеты из «Макдональдса».
— Я здесь, — напомнил Кевин. — Ты здесь. И, как ты любишь говорить, мы должны научиться вывозить сами. Нельзя надеяться, что в любой кризисной ситуации явится Оберон и расскажет нам, что надо делать.
— Ты здесь давно, с самого начала или около того, и тебе здесь нравится, или, по крайней мере, ты привык, — сказал физрук. — А мне омерзительна сама мысль, что придется драться вот за это вот все с неизвестными ребятами, на которых Система налезла первой и получила, в общем-то, адекватный ответ.
 
Кевин промолчал.
— А нам вообще обязательно драться? — спросил физрук. — Вы не пытались выйти с ними на связь? Нормально, лицом к лицу?
— Провести с ними переговоры? — уточнил Кевин, едва заметно улыбнувшись.
В системных мирах до сих пор ходили легенды о дипломатических способностях Чапая.
— Это старая шутка, и от нее я тоже устал, — сказал физрук. — Знаешь, в чем проблема этой вашей Системы? Она дарит галактике какую-то усредненную стабильность, но обратной стороной этой стабильности является прекращение всякого развития. Одни и теж же шутки ходят по кругу, одни и те же песни поются в трактирах, и вот уже на протяжении тысячи лет вы мочите козлов одними и теми же фаерболлами. И хотя козлы вроде бы каждый раз новые, на самом деле они друг от друга тоже не сильно отличаются. Система остановила прогресс, потому что это все — потолок, до которого не дотянуться, даже если очень хочется, но кроме того она еще и гасит все попытки самостоятельных исследований. Повысить эффективность заклинания на десять процентов — это уже, черт побери, открытие, прорыв и немеряный прогресс. А понять, как это вообще работает… Знаешь, если эти ребята извне не окажутся какими-нибудь рептилоидами, принимающими ванны из человеческой крови и поедающими младенцев на завтрак, я, пожалуй, буду болеть за них.
— Я не говорил, что будет просто, — сказал Кевин.
— Иногда ты напоминаешь мне Магистра, — сказал физрук. — Или долгое общение с ним накладывает отпечаток, или это от того, что вы слишком тут уже слишком долго торчите.
— Оберон — сложный человек, — сказал Кевин. — Но Система — это его детище.
— В этом я не сомневаюсь, — сказал физрук. — И если для благополучия Системы ему понадобиться удобрить почву вокруг нашей кровью, он ее немедленно прольет, и в этом я тоже не сомневаюсь. Так что насчет переговоров?
— Это невозможно чисто технически, — сказал Кевин. — У нас нет космических кораблей, способных преодолеть программные ограничения и выходить за пределы обитаемых звездных систем.
— Кроме одного, — заметил физрук.
— Кроме одного, — согласился Кевин. — Но, как ты верно подметил, мы не знаем ни где он, ни где его владелец. Вдобавок, даже Вычислители не могут повлиять на продвижение кораблей-сеятелей, и даже если бы мы договорились, это не значит, что мы можем остановить процесс и предотвратить вторую попытку. С такой позицией глупо идти на контакт. Что ты им скажешь? Ребята, мы не хотели, мы случайно, это вообще не мы, мы это не контролируем? Кто вообще будет такое слушать?
— Так, возможно, ты роешь не в том направлении, — сказал физрук. — Может быть, надо искать не альтернативные способы ведения войны, а попробовать обуздать сеятели и выйти за пределы чертовых программных ограничений.
— Как? — спросил Кевин.
— Не знаю. Не я же торчу здесь тысячу лет.
— Ты тоже здесь уже довольно давно.
— Наши возможности несопоставимы, — сказал физрук.
— А кто тебе мешал? — поинтересовался Кевин. — Я выковал свою империю сталью и магией, вот этими вот самыми руками, я несколько веков провел в войне, и только после того, как наступил долгожданный мир, в государстве стали появляться ученые, философы и поэты.
— Дело в том, что я не хочу выковывать империи, — сказал физрук.
— Зато у тебя прекрасно получается их разрушать.
— Кто на что учился, — не стал отрицать физрук.
— Да, я понимаю, — сказал Кевин. — Твои способности велики, но нестабильны, и каждый раз зависят от конкретной задачи, которую ты на себя взвалил. Может быть, тебе вообще не стоит во все это лезть. Учитывая твое отношение, может быть, лучшим решением будет, если ты останешься в стороне.
 
— Ты же знаешь, я так не умею, — сказал физрук.
— Знаю.
— Тогда зачем говоришь?