Вверх по реке (СИ)

Нельзя сказать, что был во всём неправ. Я не хотел видеть потери среди матросов «Нэлли», а они были велики. Многие умерли через несколько дней после схватки из-за того, что на пароходе не было нормальных врачей, нужного количества медикаментов и инструментов, а главное — места. Большая часть вопреки первому приказу капитана лежала на палубе под навесом из брезента и листьев, потому что в душном кубрике они бы точно перемёрли все. Да и предложение майора Келгора иначе как большой удачей не назовёшь.
— Вы бы и с полной командой не прошли дальше, — заявил майор, снова оборачиваясь к нам. — Выше по течению начинается Огненная дуга, и сейчас там очень жарко. Думаете, розалю только на Большом мосту полезли? Как бы ни так! На дуге — сужении реки, где от одного берега до другого на простом понтоне доплыть можно — тоже драка идёт, не приведи святые. Похоже, наши друзья из Альянса очень сильно обиделись на Конрада за его пиратские выходки и решили обострить войну. Восемь из десяти моих боевых машин сейчас на Огненной дуге прикрывают наш берег от вражеских атак.
Да уж, Конрад сумел разворошить осиное гнездо — в колониях заваривается такая каша, что и не расхлебаешь. Вот и ещё одна причина, по которой меня отправили по его душу. Чем выше я поднимаюсь по Великой реке, тем больше мне становится понятно.
— Заходим, — спустя какое-то время сообщил нам Келгор. — Сейчас парни с боевых машин проутюжат внизу всё флешеттами, а после настанет наш черёд.
— А вы свои запасы тратить не спешите?
Я видел, что на корпусе десантных винтокрылов закреплены короба, точно из таких же врагов на мосту осыпали флешеттами.
— У нас запасы для особого случая, — усмехнулся майор, — молитесь святым, чтобы они нам сегодня не пригодились. Вы лучше скажите, с пистолет-пулемётами обращаться умеете?
— Мы больше по части карабинов, — хлопнул по прикладу своего устаревшего, но надёжного «лефера» Кукарача. — Святой неплохо с пулемётами управляется.
— Вон там, позади вас, короб с оружием, — указал майор. — Там пять пистолет-пулемётов «Шетцен» и один лёгкий «Манн». Вооружайтесь.
Чунчо первым сунулся в короб — наверное, его тяга к оружию сыграла немалую роль в том, кем он стал. Муньос вытащил оттуда пистолет-пулемёт «Шетцен». Их не слишком любили на фронте — ни солдаты, ни командиры, ни, особенно, интенданты. Солдаты, потому что стреляющий пистолетными пулями «шетцен» обладал весьма слабой убойной силой. Против штурмовиков в кирасах он и вовсе бесполезен. Интенданты же за кошмарный расход боеприпасов — на отделение, вооружённое «шетценами» полагалось две с половиной тысячи патронов на один день боёв.
— Не, — покачал головой Муньос, — больно мудрёная машинка. Карабин надёжней.
— Тогда мне один передай, — велел я. — И магазинов штуки четыре.
К «шетцену» шли не стандартные магазины, за форму прозванные «улитками», а коробчатые. В них патронов меньше, зато обращаться с ними намного удобнее. Один я тут же зарядил, три закрепил на поясе. Восьми десятков патронов должно хватить.
Святому Чунчо передал пулемёт «Манн» с барабанным магазином.
— Пока ленту заряди, — приказал Келгор. — Возможно, на месте высадки будет жарковато, и нам придётся пройтись над ним. Тогда ваш приятель в рясе прикроет нас.
Святой пристроил пулемёт на специальной вертлюжной сошке, а Муньос зарядил в него ленту, уходящую в тот же короб с оружием.
— Пять минут до захода на атаку, — впервые за всё время полёта подал голос пилот винтокрыла. — Дыма нет.
— Будет жарко, — хищно оскалился Келгор, беря у меня «шетцен» и магазины к нему.
Как и все десантники, он пойдёт в бой вместе со своими людьми — на острие атаки.
— Две минуты, — сообщил пилот. — Дыма нет.
И без пояснений Келгора я понимал, что отсутствие дыма на месте высадки означает, что оно не зачищено. Вполне возможно, нам придётся покидать винтокрыл под огнём.
Пеппито встал слева от Святого, взявшегося за пулемёт, Чунчо — справа, взяв на себя роль его второго номера.
— Минута, — объявил пилот. — Красный дым. Повторяю — красный!
 
И снова объяснения не требовались — на месте высадки будет жарко.
— Один круг, — приказал Келгор, передёргивая затвор «шетцена», — и идём на снижение.
— Есть один круг и снижение, — повторил пилот.
— Открывай дверь! — крикнул нам майор, и Пеппито тут же рванул на себя створку.
Внутрь ворвались звуки боя. Стрекот спаренных «мартелей» боевых винтокрылов и частый перестук «маннов». Святой поспешил добавить к ним свой. Подавшись вперёд, он принялся поливать деревню внизу длинными очередями.
Я ничего не видел со своего места. О том, что идёт бой мне говорили слух и обоняние. Пулемётный перестук дополняли частые крики и треск пламени. В нос бил запах гари — войны без огня не бывает. Других пока не было, мы ещё слишком высоко, чтобы до нас добрались остальные «ароматы войны». Но скоро от них будет не продохнуть.
Пилот вёл машину по широкой дуге, давая возможность Святому перестрелять как можно больше врагов. По корпусу винтокрыла щёлкали винтовочные пули, но вреда нанести не могли, хотя лупили по нам густо — пачками. Когда же своеобразный круг почёта завершился, винтокрыл начал снижаться. Святой длинной очередью добил ленту и снял пулемёт с сошки. Чунчо прихватил из короба несколько барабанных магазинов, решив, видимо, и дальше быть его вторым номером.
— А теперь вперёд! — рявкнул Келгор, первым выпрыгивая из винтокрыла.
Он распахнул свою дверцу и просто шагнул в пустоту. Нам ничего не оставалось, как последовать его примеру. Долго висеть в одной точке винтокрылу слишком опасно — у врага может найтись что-то помощнее винтовок, да и от случайной пули пилот не застрахован.
Лететь, правда, было недалеко. Меньше метра. Я ожидал большего расстояния и пребольно ударился ботинками о твёрдую землю. Тут же ушёл в перекат, чтобы не стать мишенью, и пополз к ближайшему укрытию. Рядом залегли Чунчо со Святым, поливавшим врагов экономными очередями. Они отлично прикрывали нас, и мы с Кукарачей и Эрнандесом, оказавшимся поблизости, поползли вперёд. Не самый благородный вид перемещения, однако лучше пузом по земле, чем в полный рост в неё уйти. Полковник со старым бойцом несколько раз останавливались, чтобы выстрелить по врагам, пока я не одёрнул их.
— Хватит патроны тратить. Доберёмся до тех мешков — оттуда и постреляем.
Оба послушали меня, и дальше мы ползли без остановок.
Я знаю, как сложно бежать или ползти под вражеским огнём, не отвечая. Обороняющие деревню чернокожие повстанцы палили часто, хотя с меткостью у них были большие проблемы. Пули так и свистели над нами, не причиняя вреда.
Наконец, мы добрались до мешков с песком, видимо, бывших одной из линий обороны местных повстанцев. Мешки были основательно побиты пулями с обеих сторон, но хоть какое-то укрытие. Я обернулся к Чунчо и Святому, махнул, чтобы бежали к нам. Пришла наша очередь прикрывать.
Я подал пример Кукараче с Эрнандесом, быстро высунувшись из укрытия и дав короткую очередь по врагам. Пули «шетцена» в основном дырявили доски баррикады, где засели враги, но главное: мне удалось заставить их держать головы пониже. Один из чернокожих попытался кинуть в нас гранату, но его срезал выстрел Эрнандеса — несмотря на возраст, глаз у него был меткий. Граната упала под ноги убитому, и его товарищи тут же бросились из укрытия, ставшего для них смертельно опасным. Вот только снаружи их ждали наши пули. Ни один повстанец не добрался до другой баррикады — мы перестреляли их всех.
В десятке шагов от нас за мешки с песком упали Келгор с Пеппито. Они пробежали отделяющее их от укрытия расстояние, ссутулившись и пригнув головы. Безрассудно, зато быстро. Впятером мы смогли обеспечить хорошую плотность огня, и вскоре к нам присоединились Чунчо и Святой. Снова заговорил их пулемёт.
 
— Ах как он поёт, — восторгался Чунчо. — Ну что за птичка, а! Как поёт!
Святой короткими очередями разносил наспех собранные баррикады повстанцев, давая нам возможность разделаться с оставшимися без прикрытия врагами.