Изумрудная роза (СИ)
А он не хотел, чтобы она боялась.
От мысли о ней он будто увидел ее перед собой. Она шагнула к нему, туманная и красивая, будто призрак из паутины.
Она коснулась пальцем его скулы, провела им до челюсти, и это потрясало. Жар расцветал там, где был ее палец. Он не знал, что мог такое испытывать.
— Он теплый, — прошептала она. — Почему он теплый?
Император нахмурился от странных слов, а потом ощутил, как камни под ногами дрожат, грохот раздался в основании Впадины.
— Землетрясение! — закричал кто-то, голос, звеня, разнесся по пещерам.
ГЛАВА 23
Даниэлла сунула древнего под руку и прижала себя и его к стене. Только так она могла защитить их от падающих камней.
Сказочник бился с ней.
— Пусти! Мои крылья, дитя, мои крылья!
У него было плохое крыло. Камень ударил ее по плечу, вспыхнула боль. Она отодвинулась от стены, чтобы он освободил крыло.
— Вот! — крикнула она поверх шума. — Лучше?
— Намного!
Сказочник вытянул крыло над ними. Она смотрела на скелет, закричала, когда камень ударил по нему и отскочил.
— Нет, — прошептала она. — Ты навредишь себе, Сказочник.
— Мы оба пострадаем, — ответил он. — Землетрясения во Впадине опасны. Позволь старику тебя защитить, принцесса.
Она кивнула, хотя слезы лились по лицу. Это была не сказка. Он не был рыцарем, спасающим принцессу. Он был мужчиной. И он мог умереть от ран, которые уже истекали кровью на останках его крыла.
Земля снова задрожала. Грохот эхом разносился по туннелю, ветер и куски камня летели с пылью, и она не могла дышать. Она не видела, хотя пыталась. Еще удар, оглушивший ее, и она отпрянула к стене. Или ее оттолкнуло порывом воздуха?
— Юбка! — кричал ей на ухо Сказочник.
Она могла закрыть тканью лицо. Почему она не подумала раньше?
Даниэлла без колебаний дернула за край. Она сорвала ткань, разделила ее на две равные части. Она могла пока побыть и в панталонах.
Сначала она обвязала лицо Сказочника, хоть он и спорил. А потом завязала себе нижнюю половину лица и робко вдохнула.
Это было не идеально, но она могла вдохнуть, не ощущая камешки в легких.
— Что случилось? — спросила она, в ушах звенело.
Сказочник смотрел, как пыль летала вокруг них.
— Обвал, полагаю.
— Другой выход отсюда есть?
Он кивнул.
— Есть.
— Хорошо, как нам идти?
— Постой, дитя. Может, тряхнет еще раз, и наши движения только ускорят обвал. Терпение — лучшее решение в такое время.
У нее не было терпения. Адреналин держал ее на ногах, и она не знала, как долго продержится. Колени уже дрожали, ладони покалывало, ноги грозили рухнуть.
Обвал?
Землетрясение?
Она не понимала, что жить во Впадине так опасно, но в этом был смысл. Этот народ и не жил в роскоши.
Хуже того, она могла умереть. Сказочник мог умереть. И под землей не было защищенного места.
Туннели. Выступы. Даже коридоры, ведущие к Впадине, могли рухнуть.
Даниэлла перестала управлять ногами и рухнула на землю.
Сказочник опустил окровавленное крыло и опустился на корточки рядом с ней.
— Принцесса?
— Я буду в порядке, — прошептала она, глядя вдаль, пытаясь отдышаться. — Я в порядке.
Нет. Она не была в порядке, она переживала, что все рухнет ей на голову. Что она окажется в гробнице из камня, как мертвец, которого она коснулась.
Слезы лились по ее лицу бесконтрольно. Она дрожала телом, замерзла. Ее ладони были ледяными. На руках выступили мурашки, и она не знала, почему.
Даниэлла была в опасности раньше. Даже Жуть пытался убить ее, но она выжила. Она была сильнее обвала.
Она подняла голову и посмотрела на разрушения в когда-то чистом туннеле. Пыль покрывала землю. Куски камня разных размеров усеивали пол. Воздух все еще был с белым туманом. Она едва видела другой конец туннеля.
Сказочник опустил ладонь на ее плечо.
— Страх смерти не делает тебя слабой, принцесса. Это значит, что ты уважаешь жизнь.
— Я не хочу умереть, — прошептала она. — Я не хочу умереть под землей. Я не хочу быть тут.
— Никто из нас не хочет быть тут, — Сказочник поднялся, кривясь от боли. — Но мы тут, значит, нужно извлекать из этого максимум. Жизнь дана лишь одна.
Она медленно выдохнула и попыталась совладать с колотящимся сердцем. Оно хотело вырваться из ее груди, и она хотела снова дышать.
Хоть и не сразу, она занялась медитацией, как Император ее учил.
Вдох.
Выдох.
«Помни, как ты сильна, — шептал Император в ее голове. — Ты пережила короля. Теперь ты переживешь многое».
Даниэлла могла идти дальше, потому что должна была. У нее был выбор. Остаться и умереть среди обломков или подняться за Сказочником к безопасности.
Она встала.
— Умница, — сказал Сказочник. — Теперь нужно проползти сквозь камень, и мы снова пойдем. Никто не должен знать об этом туннеле, но я помню, когда его сделали.
Она посмотрела, куда он указывал. Разве не… Да. Там был мужчина в камне.
— Мы поползем по месту его упокоения? — спросила она.
— Как-то так. Божество там не навсегда. Он не будет против.
— Он знает, что мы тут? — вопрос звучал странно. — Если он божество, странно, что он просто…
Она запнулась, и Сказочник подсказал:
— Мертв?
— Да. Может, не так жестоко, но о другом я думать сейчас не могу.
— Он мертв. Так мы это зовем, но он не мертв навеки. Может, есть другое слово для этого. Ты принцесса, не я, — Сказочник сжал ее руку и подвинулся вперед. — Идем. Я ничего не вижу.
— Я почти ничего не вижу, — но Даниэлла видела камни, об которые они могли споткнуться. Она могла вести их лучше, чем Сказочник.
Они вместе шли по туннелю к стене, где было божество. Она тоже пострадала от землетрясения. Почти все камни отлетели, большая часть потолка рухнула вокруг места, где поклонялись божеству Жути.
— Где он? — спросила она, помогая Сказочнику пролезть в брешь.
Жуть прижал крылья к бокам и пролез во тьму за дырой.
— Не знаю. Сейчас не важно. Сначала нужно найти убежище.
Даниэлла протянула руку, чтобы удержаться, но отпрянула, упершись ладонью во что-то гладкое и теплое.
Божество лежало на камнях, тело обмякло. Она думала, что он будет ранен из-за упавших камней, но на его гладкой спине не было ни следа.
Мышцы выпирали там, где он склонился, тепло от его тела было приятным. Она хотела сжаться рядом с ним, чтобы согреться. Ей было очень холодно.
Даниэлла погладила ладонью его спину. Она добралась до поясницы, следя, не станет ли он шевелиться. Подаст ли знак, что он жив.
Он не двигался. Не дышал.
Но она задела пальцами его лопатки. Там были старые шрамы, словно кто-то взял нож и вырезал куски плоти.
— Мне жаль, — прошептала она.
Было неправильно бросать божество на земле. Она могла прислонить его к стене. Но они со Сказочником не смогли бы его подвинуть. Старик и испуганная женщина не могли помочь такой большой фигуре.
И она оставила его там, где он был.