Злодейка чужого мира (СИ)

Номер Два — теперь она знала, что он боец — предложил обогнуть ловушку, поскольку сциллы любят кучковаться на болоте, а он чует легкую гниль.
Поляна оказалась зарослями на полтора километра, и как они не старались, через час их легкие, но прочные сапоги, отяжелели от набранной влаги. Ясмин тяжело шагала, но мысленно была готова вернуться — ее, черт бы все побрал, к этому не готовили! Она кризисный аналитик, а не Артемида, скачущая по лесам в компании трёх нимф мужского пола.
Хотелось домой. Горячая ванна, постель, похрустывающая свежим одеялом, тосты по утрам, кофе, распахнутое в холодное утро окно. Одежда по сезону. Благословенное такси. Кто вообще ходит пешком в двадцать первом веке? Только спортсмены и зожники. А она не спортсмен, она кризис…
— Госпожа, осторожнее, — шепнул Слуга.
Он вдруг оказался очень близко и ловко, как-то незаметно поднял ее на руки. Левый сапожок, отяжелевший от воды, соскользнул с правой ступни. Медведь застыл, как вкопанный, а номер Два, невольно обогнавший его, уставился на ее голую ступню, как заколдованный. Наконец, отвернулся. Ясмин могла бы поклясться, что это было смущение. Первое человеческое чувство за последние тридцать шесть часов.
— Прикажи, и я понесу тебя до самых Крушениц, — шепнул Слуга.
Он был так близко, что она видела веер ресниц, вызолоченный солнцем и тёмные завившиеся от влаги прядки, облепившие лоб и скулы. Если она наклонится чуть ближе, то сможет поймать его дыхание. Губами. Ясмин обеспокоено дернулась.
— Опусти, — строго сказала она.
Слуга усмехнулся ей в лицо и медленно разжал руки, разрешая скользить вдоль собственного тела. Она покачнулась на одной ноге и тут же скользнула ступней с потерянный сапожок.
Ей это не нравилось. В присутствии фееобразного служки она впадала в полуобморочный состояние и едва могла связно мыслить. Это было опасно. И странно. Она всегда прекрасно контролировала эмоции, а к концу той, оставшейся в воспоминаниях жизни и вовсе их лишилась.
Пока они обошли сциллы, солнце разгорелось ярче. Тело шагало, как механическое. Взгляд впился в блестящий хвост, вылившийся блестящим шёлком на правое плечо слуги. Позади слышался двойной осторожный шаг номеров. Без номера Семнадцать было не по себе, ей бы понравилось иметь ее поблизости — ее часы, ее компас, ее хорошее настроение…
Мысль, одновременно ощущаемая, как своя и как чужая, оборвалась.
Крушеницы — тихие от девяти утра и до полудня — вяло тыкались в землю тонкими лапами-корешками, узловатыми и гадкого гнилостного цвета. Тело ствола, делённое на гибкие, покрытые чувствительными усиками сегменты, напоминало гигантскую личинку, вставшую вертикально. Поющие растения, выведенные путём бесконечного скрещивания всего со всем. Им нравилась каменистая почва, которую так приятно буравить ножками-отростками, слившись в общем хоре. Растения милейшие и безобидные. Ну или почти безобидные.
Ясмин осмотрелась. Световых вьюнов не было.
Но…
Но они должны были быть. Она — тело, по самые уши упакованное информацией о флоре и фауне Чернотайи, не могла ошибиться. Вспышка памяти привела ее сюда.
Номер Два устало осмотрелся. Его штаны от колена и до бедра были покрыты брызгами болотной грязи, а сапоги напоминали ком из полусгнивших смилл, ила и неизвестно чьей слизи. Слуга, впрочем, будучи первопроходцем, выглядел ещё хуже.
— Ну и что ты хочешь на этот раз? устало спросил номер Два.
В его голосе не было утреннего запала. Он потоптался на каменистой тверди, счищая грязь с сапог, на его лице одновременно застыло выражение брезгливости, депрессии и смирения.
К ней обернулся Слуга. Медведь тоже смотрел в упор. Ясмин растерялась. Ее сильное место — информация, ее слабое место — отсутствие информации. И проклятая память привела ее сюда. Где. Чертовы. Световые. Вьюны.
Она думала, что они здесь, что они нарвут (выкопают, поймают, заманят в ловушку) доверчивых кудрявых малышей, а после она поймёт, как быть дальше. Для неё это было что-то вроде квеста, где следующее задание получаешь только по прохождении предыдущего.
 
— Согласно моим источникам, — с достоинством заметила она. — Световые вьюны действительно вступают в союз с Крушеницами. За счёт звуковых вибраций почва становится более рыхлой и насыщенной минеральными веществами, а вьюны слишком тонкие, чтобы приживиться в Чернотайе самостоятельно.
Ясмин вещала несусветную чушь. Голова была пуста, как кошелёк перед Рождеством, а перед глазами стояла страница из учебника биологии за седьмой класс.
Что-то там про грибницу.
— Перестань, мастер, — посоветовал Слуга. — До дождя осталось меньше двоечасия, так что не трать время попусту. Ты хочешь спеть с Крушеницами? Поиграть в догонялки со смиллами? Выступить с патриотичной речью, чтобы мы поняли, почему ты мастер?
— Вьюны здесь, — уперлась Ясмин, в основном из-за отчаяния. — Ты же не думал, что они вылезут тебя встречать? Ищите.
Номер Два и номер Шесть посмотрели на Слугу. Тот философски кивнул — копайте, мол.
Это было странно. Словно она говорила на другом языке, и Слуга переводил ее для широких масс. Она действительно мастер?
Или здесь и сейчас происходит что-то другое. Что-то очень-очень другое, и тот дорожный дневник — ложь от первого и до последнего слова.
Она тупо смотрела, как номер Два стряхивает невидимый взрыв с руки, и земля под ногами встаёт каменно-серым туманом, оставляя глубокие лунки. Стайка коротких толстеньких Крушениц со стонами и лепетом семенила прочь на длинных неуклюжих лапках, и, сбившись в обиженную стайку, завыла на одной непрерывной тихой ноте, от который противно гудело в голове.
Вьюнов, разумеется, не было.
Номер Шесть с усмешкой, перехватывал невидимый взрыв номера Два и словно вдавливал его в землю ладонью, и каменное крошево оседало меловой пылью на его платье.
Правая рука заныла. Ясмин даже решила, что ее задело камнем, но нет. Просто судорога, сложившая пальцы в сложное плетение. На периферии сознания мелькнуло, что нужно просто подгадать момент.
В какой-то момент она собралась их остановить, когда взрывов-лунок-каменного тумана стало слишком много, но не успела. Серия взрывов шла без пауз, и она слышала только глухое бряцание камней о землю. И скоро один из них лёг в метре от неё, следующий у кромки сапог, третий…
— Ну же, — шепнул номер Шесть.
Он смотрел прямо на неё и, конечно, даже не догадывался, что она слышит его, словно он шепчет ей на ухо.
Руку почти выворачивало из суставов.
Взрыв летел ей в лицо.
Вызвать кнут, пройти накопленной волной по всем троим, выворачивая из суставов кости, разрывая сухожилия…
Ясмин явственно представила мертвого Слугу, с раскинутыми крестом руками, навзничь. Весь в красном, как язычник. Картинка была такой жуткой, что она зажмурилась. Господи, соцветие, божественные Лилии, она простой конфликтолог, она не умеет плести интриги! Она умеет их только решать. Особенно, если это чужие интриги. Она просто хочет домой, в тёплую ванну, в город, полный огней и голосов.
— Осторожнее, мастер.
Слуга подхватил ее на руки и словно переместился во времени. Вот они были в эпицентре взрыва, и вот уже на другом конце дурацкой полянки среди резко замолчавших Крушениц. Взрывы прекратились. Лес наполнила тишина.
Ясмин медленно подняла глаза.
— Спасибо?
— Это звучит, как вопрос, — Слуга подтрунивал.
Наверное, забавно спасти жизнь человеку, которого ненавидишь. Видимо, метка — единственная возможность выбраться из Чернотайи.
— Спасибо, — тут же исправилась Ясмин и улыбнулась.
Слуга отшатнулся, что было очень глупо, поскольку он все ещё держал ее на руках. После неловко опустил и отступил на шаг, после ещё на один.
Она отвернулась. Похоже, с улыбками в их маленькой компании все было сложно. Нужно быть осторожнее, иначе они заметят, что она не настоящая Ясмин.
— Прости, мастер, — повинился Медведь. — Увлёкся вьюнами-то.
На темном от загара лице виновато поблескивали глаза неопределённого болотного цвета — неясный сплав зелёного, желтого и коричневого цветов.