После его банана (ЛП)

Я покачала головой, прищурившись в замешательстве. Вместо того, чтобы оправдать это ответом, я закрыла рот и вернулась к работе.
Моя озабоченность Майлзом привела к тому, что я допустила еще несколько ошибок со своими столами, хотя мы были не так уж заняты. Я просто не могла перестать думать о нем.
Но нет. Нет Майлзу. Нет отношениям. Нет всему этому.
Любовь была для людей, которые жили другими жизнями. Все, что это было бы для меня, — это отвлечение внимания. Это было бы эгоистично с моей стороны, потому что мир уже поставил достаточно препятствий между мной и моими целями. Введение нового препятствия по собственному выбору было бы воплощением глупости. Верно?
Я совершила ошибку, взглянув в его сторону, когда вносила заказ. Несмотря на то, что прошло почти два часа с тех пор, как я в последний раз разговаривала с ним, он был готов к этому. Он улыбнулся так, как, вероятно, считал невинным. Вместо этого это заставило меня представить, как он выглядел, когда снимал рубашку в моем классе.
Я все еще могла видеть гладкие, загорелые линии его груди и темные линии пресса, вырезанные на животе. Поступать логично — это было прекрасно, но большая часть меня была готова выбросить логику в окно.
Я почувствовала, что мои внутренности угрожают превратиться в желе.
 «Будь сильной, Рей». 
Я снова посмотрела на компьютер. Мне просто нужно было игнорировать его, пока я не решу, что делать. Даже такой безумно настойчивый человек, каким казался Майлз, в конце концов сдался бы, верно?
 Глава 6 
 Майлз 
Девиз Майлза № 71: Человек хорош настолько, насколько хороши его девизы.
Еще одним из моих любимых девизов было: «Я сдамся, когда умру». В случае с таинственной безымянной официанткой ей не повезло, потому что, по статистике, это означало, что у меня было около шестидесяти или семидесяти лет, чтобы добиться этого первого свидания. Когда вы учитываете мои очевидные биологические преимущества… а именно мой огромный пенис… я был вполне уверен, что смогу работать с такой временной шкалой.
Прошлой ночью у меня было искушение подождать снаружи и последовать за ней, пока она не согласится назначить мне свидание. Но я решил поступить разумно и проявить немного сдержанности. В конце концов, мне нужно было некоторое время, чтобы немного покопаться и придумать новый план атаки.
Она была средневековым замком, а я был блестящим вражеским командиром. Я пробовал грубую силу, но эти стены были тол… да, минус «стыми». Я был бы идиотом, если бы продолжал колотить себя об укрепленные стены.
Единственное логичное, что можно было сделать, — это попытаться проскользнуть в ее плотно укрепленный тыл.
Как бы сильно я ни хотел сразу перейти к этапу планирования, мне нужно было позаботиться еще кое о чем. Как я и ожидал, мне было трудно даже намекнуть на интерес, когда я разговаривал с рекламными агентствами о моем найме. Это означало, что я прибегал к чему-то, чего, как я говорил себе, никогда бы не сделал.
Я собирался попросить у своего отца работу.
Он и мой дядя Уильям владели «Галлеон Интерпрайз», одним из ведущих рекламных агентств в Нью-Йорке.
Из своей квартиры я сел в Uber и направился в центр города, в деловой район. Иногда все еще было странно думать, что все это высокое здание было частью бизнес-империи моего отца и моего дяди, или что они оба уже были на пути к тому, чтобы стать одними из самых влиятельных людей в Нью-Йорке к тому времени, когда им было за двадцать.
Я прошел через главный вестибюль «Галлеона», улыбаясь и махая знакомым лицам на стойке регистрации. После долгой поездки на лифте я поднялся на этаж моего отца и направился в его угловой офис.
Как только я подошел, дверь открылась, и вышел дядя Уильям.
Дядя Уильям и мой папа были однояйцевыми близнецами, но годы, проведенные в совершенно разных жизнях, оставили свои четкие следы. У моего отца была очень тяжелая атмосфера Кларка Кента. Его распорядок дня каждое утро был навязчиво регламентирован, вплоть до того, как он расчесывал волосы. Это означало, что у него не было морщин, он пахнул свежестью и был идеально ухожен. Он ел одно и то же в одно и то же время и религиозно занимался спортом.
 
Короче говоря, он был своего рода идеальным маяком организации, с которым ни один простой смертный никогда не мог бы стремиться конкурировать. Поверьте мне, я давным-давно отказался от попыток. По крайней мере, в основном сдался.
Потом был мой дядя.
Дядя Уильям всегда выглядел так, словно недавно закончил заниматься сексом. Его волосы обычно были растрепаны, глаза заспанные, а одежда носилась настолько небрежно, насколько это ему могло сойти с рук. Самый простой способ отличить их друг от друга — это выражение их лиц и то, как они ходили.
Мой отец, Брюс, шел так, как будто приходил точно вовремя и знал каждый шаг, который ему нужно было сделать, чтобы попасть туда, куда надо. Дядя Уильям шел так, словно уже опаздывал и ему было насрать. Он также мог даже не знать, куда направляется, но это его тоже не особенно беспокоило.
Дядя Уильям кивнул, когда увидел меня.
— Что привело тебя сюда, чтобы увидеть того, кого нельзя называть по имени?
— Ничего. Просто нужно было уточнить некоторые планы на конец этой недели.
Дядя Уильям прищурил глаза. Я должен был знать лучше, чем лгать ему. Он был проницателен, как кошка.
— Отлично. Так что вы двое не будете возражать, если я встану в углу комнаты и подслушаю. Пошли.
Не видя альтернативы, я направился в кабинет моего отца с дядей Уильямом.
Мой папа оторвался от того, над чем работал, медленно переводя взгляд с одного на другого. Он, казалось, решил, что это не имеет значения, и жестом пригласил меня сесть.
— Ты был расплывчатым по телефону. Не хочешь рассказать мне, в чем дело?
Я сел на стул напротив него и прочистил горло.
— Я провел четыре года в Марквелле. У меня есть опыт написания рекламных текстов, управления бюджетами кампаний, повышения узнаваемости бренда и даже в продажах. Я думаю, я был бы…
— Ты провел четыре года в Марквелле, а потом уволился.
Я проглотил. Как бы сильно я ни хотел найти себе оправдание, я пообещал себе, что не собираюсь умолять. Прийти сюда и попросить у него работу уже казалось провалом. Мне не нужно было усугублять ситуацию мольбами. Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и размеренно.
— Да.
— И зачем мне вкладывать ресурсы компании в твое обучение, если у тебя есть история уклонения от своих обязанностей?
Я почувствовал, как внутри меня сжимается холодный кулак гнева.
— Я не прошу быть генеральным директором. Я просто хочу чего угодно. Начальный уровень. Почтовый отдел. На самом деле мне насрать. Просто дай мне шанс доказать, что я могу быть ценным.
— Я мог бы дать тебе работу, да. Я мог бы дать тебе зарплату, от которой у тебя слезились бы глаза. Точно так же, как я мог бы подарить тебе все блестящие игрушки, о которых ты мечтал в детстве, или помочь тебе заплатить за квартиру получше, чем сейчас. Но когда ты кому-то что-то даешь, ты лишаешь его шанса это заслужить. Это то, чего ты хочешь, Майлз? Ты хочешь, чтобы успех свалился тебе на колени, чтобы ты мог смотреть на него как на какое-то бесполезное пресс-папье, или ты хочешь его заслужить? Ты хочешь повесить это на свою мантию и в глубине души знать, что ты заслужил каждый гребаный кусочек этого?
Честно? Я бы чертовски гордился идеальным суфле. Или запеченной курицей с подходящим сочетанием приправ. Я знал, что моего отца раздражает, когда я становлюсь саркастичным, но я не мог сдержать свой гнев.
— Я собираюсь дать здесь заведомо правильный ответ и сказать, что я бы хотел, чтобы это было у меня на коленях, пожалуйста.
Мой папа вздохнул, одарив меня тем извечным взглядом чистого разочарования.
— Я шучу. Я понял. Я хочу заслужить успех. Я хочу повесить это на стену и показать всем своим друзьям большого ублюдка, которого я задушил собственными голыми руками. И, кстати, я был бы вполне способен чувствовать то же самое, если бы мне пришлось надрывать задницу в почтовом отделе.