Моё сердце в тебе бьётся (СИ)

М-да…вот и подружились!
  
Глава 30 – Остановите планету, я сойду!
 
POV Алёна
Это была катастрофа вселенских масштабов!
Мало того, что мне приходилось каждый божий день видеть в отражении своего злейшего врага, так еще и его чертово тело издевалось надо мной нон-стопом. И это было невыносимо!
Вчера утром я была вынуждена лежать в постели добрых двадцать минут, если не больше, и тупо ждать, пока эта чертовая дубинка между ног наконец-то отстоит свой почетный караул и успокоится. И уж точно никак не ожидала, что и на следующий день эта мерзость снова повториться.
И вот я в ужасе сижу в ванной на прохладном кафеле и сетую на судьбу-злодейку, что заставляет меня проходить через эти круги ада. Так еще и Соболевский надо мной насмехается, Тараканище проклятый!
- Доброе утро, Алёна! – слышу я его веселый, бодрый голос из спальни.
- Иди ты к черту, Соболевский! Ненавижу тебя и твою эту гребаную штуковину! И чего она стоит-то по утрам, падла? А-а-а!!! – перевожу взгляд на предмет своих страданий и со всей силы прикладываюсь головой к двери.
- Ах, штуковина, – снова доносится из спальни, – Алён, ты не злись на нее, она хорошая.
- Ага, – с сарказмом отвечаю я ему, – змеюга подколодная!
- Ну правда хорошая! Честное пионерское! Это она просто чувствует, что женщина где-то рядом, вот и приветствует тебя. Выражает, так сказать, тебе свое почтение, – говорит, а сам там аж чуть ли не похрюкивает от веселья.
- Ах, ты, похотливое животное! – огрызаюсь я и трясу кулаком невидимому врагу, – Говори, что делать мне с этим безобразием? Сил больше моих нет это терпеть…
- Не надо с ним ничего делать, Алёнка, – и я слышу, как он уселся с обратной стороны двери, видимо полностью отзеркалив мою позу.
- Как это ничего?
- Ну так, – и ржет, сволочь, – его бы просто любить, холить и лелеять.
- Он бесит меня! – психую, окончательно выведенная из себя, – Это же стыд и срам какой-то! Чего он как дикий у тебя? Команд совсем не понимает?
- Ой, перестань, Алёнка, – ухахатывается Соболевский за дверью, – Боже…
- И кончай ржать! Помогай мне, давай! А иначе я просто откручу этого оловянного солдатика к чертовой матери и нет проблем!
- Ой, Княжина, не надо ничего откручивать! Он нам еще пригодится, отвечаю!
- Нам? – рявкнула я.
- Мне, Алёнка! Мне! – и этот придурочный продолжает угорать, – В душ сходи холодный или контрастный, поотжимайся или поприседай, сразу все завянет.
- Боги! За что мне это все?
Но мне так не терпелось уже поскорее избавиться от утреннего недоразумения, что я сразу же приступила к отжиманиям, с удивлением понимая, что силы во мне теперь просто овердофига! Ну, а потом и в душ заскочила, резко поворачивая кран холодной воды и вставая под упругие, но почти ледяные капли.
Визжу оглушительно и тут же выпрыгиваю из кабинки, а потом чертыхаюсь и растираю тело пушистым полотенцем. Зуб на зуб не попадает, но зато эффект есть.
- Ура! – ору я как припадочная, – Он упал! Упал, Никита!
- Ну такой себе праздник, – буркнул он из-за двери, а потом опять в голос заржал.
Ой, дурак!
Вот и как с таким клиническим дебилом подружиться-то можно? Он меня только и делает, что стебёт всю дорогу, начиная с той ночи на озере. Весело ему, видите ли. И плевать он хотел, что мне теперь придется не просто жить с ним в одной квартире, но еще и спать в одной кровати!
Ну, а как по-другому? Мысль о том, что Соболевский может ко мне прикоснуться, заставляла волосы на моей голове вставать дыбом. Ну уж нет! Придется терпеть и проводить ночи под боком у врага, контролируя его похотливые порывы.
Мое тело не для него, а для любимого человека. Вот так вот!
Когда вышла из душевой, Соболевский уже вырулил из второй ванной. Тоже посвежевший, закутанный в свой безразмерный халат по самые уши.
- Поможешь волосы посушить, подруга? – улыбнулся мне, а я только вздохнула тяжко и кивнула.
И как я вообще могла согласиться на его абсурдное предложение? Дружить! С Никитой! Мероприятие, заведомо обреченное на провал, но попробовать стоило. Правда я вообще не понимала, как смогу общаться с ним без негативных эмоций.
 
Я ненавидела его! Реально ненавидела. За испорченное детство, за организованную в школе многолетнюю травлю, за то, что он перевелся в мой институт и тем самым загнал меня в ловушку своего тела. Не специально, но…если бы он не объявился, то я жила бы себе припеваючи. А так…
Эх!
- О чем думаешь? – вырвал меня из моих мыслей Соболевский, когда я почти закончила приводить густую гриву белокурых волос в порядок.
Вздохнула с отчаянием, но решила отныне говорить все как есть.
- О том, что во всем моих бедах виноват только Никита Соболевский. Если бы ты остался учиться в своем МГУ, то все было бы идеально. А теперь посмотри, что с нами стало.
- Я не мог там остаться, Алёна, – и голос парня почему-то скатился в тихий, грустный шепот.
- Это еще почему?
- Обстоятельства несовместимые с жизнью.
- А, понятно, – отмахнулась я, интерпретируя его слова так, что в старом вузе он просто нажил себе заклятых врагов.
Что-ж, с его отвратительным характером это вообще не мудрено.
Закончила дело и пошла одеваться на занятия. Одежду мне с вечера готовил сам Соболевский и я как-то решила не напрягаться, чтобы вырядиться как-то странно или глупо, чтобы его припозорить. Посчитала это все детским садом. Да и я должна была быть выше обид, хотя и хотелось, страсть как, вырядить его словно огородное пугало.
Каюсь, каких только мыслей не бродило в моей голове, чтобы поквитаться с агрессором. Думала, что буду влажным взглядом смотреть на лиц своего же пола. Или может закручу роман с кем-то, кого Соболевский посчитал бы непрезентабельным для себя. Просить милостыню в институтском переходе. Водрузить дуршлаг на голову и объявить себя верующим в макаронного бога. Закосить под умалишенного. Честно? Идей было валом!
Но на кону стояла моя жизнь и я должна была выбирать – попытаться выбраться из этой ловушки или забить и уже оторваться на полную катушку. Про отдачу я почему-то не думала.
А теперь вот – бред восьмидесятого уровня – на горизонте замаячила перспектива стать Соболевскому другом. А это что значит? Это значит, что я должна закрыть дверь в прошлое и постараться посмотреть на парня по-новому, а не как на ненавистного Тараканище.
Смогу ли? Блин, скажу откровенно – я в этом очень сомневаюсь. И эта попытка реально будет для меня пыткой. Вышла из гардеробной и пошла на кухню, где на столе уже стояли порубленные бутерброды и чашка с кофе.
Капец! Вот кто бы мне сказал, что Соболевский будет мне завтраки готовить, а я ему ужины – ни за что бы не поверила. Ну ведь…чушь же несусветная!
- Алёна! – вздрогнула я на стуле, уминая сочный сэндвич.
- Ась?
- Помоги мне! – и я тут же стартанула в сторону гардеробной.
- Что такое?
- Надеть бюстгальтер не могу, у меня не получается. Я их только снимать умею.
- Так надо застежку спереди застегивать? – совершенно не подумав, выдала я с умным видом.
- Да? А мне так можно? – и пошлая улыбка растянула губы подлеца.
- Нет! Забудь, что я сказала! Живо! – очухалась я и вспыхнула от негодования.
- Уже забыл, Алёнка. Буду ждать, когда сама покажешь, – а я же на его слова только фыркнула.
- Жди, Никит, только не удивляйся, когда покроешься тленом, – застегнула я застежку, а потом развернула его к себе, поправляя свое богатство в чашечках.
А потом подняла глаза на Соболевского и, прищурившись, спросила.
- Что с тобой? Ты чего так задышал?
- Ничего, – сквозь стиснутые губы выдохнул парень, – нормально все.
- Да как же! Вчера стоял глаза закатывал, сегодня вот это исполняешь. Что за припадки? – насупилась я.
- Просто…да просто мои руки на твоей груди и…
- И что?
- Ничего, Алёна! – вдруг неожиданно громко рявкнул на меня Соболевский, – Все, спасибо за помощь, но дальше я сам. Давай, шевели колготками, там твой кофе остывает.