Жена из прошлого. Книга 2 (СИ)

Но и сдаваться я тоже не собиралась.
— За что? — Мориан тоже оторвал взгляд от книжного разворота.
— Уверена, что ты не так представлял свою службу в следственном управлении. Вместо настоящей работы вынужден возиться с помешанной на зеркалах девицей.
Александр улыбнулся:
— Во-первых, я люблю читать. За последние дни о зеркалах я узнал больше, чем за несколько месяцев в гимназии. Во-вторых, мне нравится проводить с тобой время. Было бы ещё интереснее, если бы я понимал, зачем тебе всё это. — Он покосился на три высоченные стопки книг, образовывающие между нами своеобразную баррикаду.
Я тихонько кашлянула и выдала нечто маловразумительное:
— Меня всегда интересовала эта тема. Но как тебе, наверное, известно, в гимназии я надолго не задержалась — оказалось, что мне там делать нечего. Потом была помолвка, свадьба, а после... эмм... обитель. В том месте... где я четыре года находилась, не было ничего про зеркала. А сейчас у меня полно времени, которое совершенно нечем занять.
В общем, выкрутилась.
Не знаю, удовлетворился ли Александр таким ответом, но копать не стал. Он у нас тактичный мальчик, к тому же понимает, что допытываться не имеет права.
В пятницу мы пробыли в библиотеке только до обеда и снова всё было без толку. Я бы с удовольствием снова осталась здесь до закрытия, но на вечер у нас с «мужем» была запланирована вылазка в оперу. Сопровождать его на светские мероприятия — одно из основных условий контракта. К тому же мне и самой было любопытно, какие в местных театрах дают представления.
Мы с Кастеном были пару раз в заправских театрах Пограничья (не считая того, в котором я по глупости своей стала драконьей добычей), но уверена, они и в подмётки не годились столичному театру. И труппы здесь выступают совсем другие.
Пообедав и немного отдохнув, стала собираться. Выбор вечернего туалета пал на платье из изумрудного шёлка и бархата. Ну прямо под цвет глаз Делагарди. Глубокое декольте и открытые плечи оттеняло светлое кружево. Из него же был сделан веер, по пластинам которого вился изящный золотой узор. Белоснежные перчатки до локтей и бинокль, который с трудом удалось утрамбовать в маленькую сумочку, довершали образ леди Высокого дома. Ах да, ещё были атласные туфельки и бриллиантовая парюра: серьги, два колечка и увесистое ожерелье. О брачном браслете тоже не забыли: без него не обходилось ни одно светское событие.
Корсет мне затянули так, что я решила до конца вечера больше не дышать. Не напрягаться и даже не пытаться — всё равно ничего не выйдет. А если в театре будут предлагать закуски и шампанское, боюсь, в меня не поместится ни пузырёчка, ни даже самого крохотного кусочка. И даже если всё-таки поместится, сразу выйдет.
Когда Делагарди постучался в мою спальню, чтобы узнать, готова ли его ненаглядная, застал меня при полном параде. Почему-то осёкся, так и не договорив слова приветствия, и несколько секунд просто скользил по мне взглядом.
— Что-то не так? — спросила, поправляя надетые поверх перчаток браслет и кольца.
Его драконство сразу отмер:
— Всё хорошо... Отлично! Вернее... я хотел сказать, что ты выглядишь отлично.
— Под стать вашей светлости, — я кокетливо улыбнулась.
Нет, я не собиралась с ним кокетничать и строить ему глазки, но видимо, роскошный наряд оказывал на его хозяйку пагубное влияние.
Да, во всём виновато платье. И украшения, и перчатки. Всё они, коварные.
— Если ты готова, можем выезжать, — продолжил Эндер, вместе с тем продолжая скользить по мне взглядом.
Тут же приблизилась Минна, чтобы набросить мне на плечи накидку из белоснежного пушистого меха. И я, подхватив юбки, кивнула Эндеру.
Одетый во фрак, белоснежный жилет и бабочку в тон ему и рубашке, он выглядел как ожившая мечта любой почитательницы романов о пылких чувствах и неукротимой страсти. Я любовные романы редко читала, а значит, и «мечта» в нескольких сантиметрах от меня была не моя.
Да, точно не моя.
* * *
В машине мы почти не разговаривали. Впереди сидел Вернер, умело управляясь с этим фырчащим агрегатом, а потому приходилось помалкивать. Ни про расследование не спросишь, ни про Вильму не расскажешь. Впрочем, рассказывать было нечего. Я упёрлась лбом в стену, и это действовало на нервы. Одна лишь мысль о том, чтобы сдаться, вгоняла меня в такую тоску, что хотелось не то начать стонать, не то и вовсе заскулить как побитая собака.
 
Но не стану.
Женя Исаева не привыкла опускать руки и сейчас не буду изменять своим привычкам. Пусть я и выгляжу как нежная пташка Раннвей, но внутри совсем другая.
Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, спросила, как там поживает в больнице Бальдер.
— Ему уже намного лучше. На выходных за ним ещё понаблюдают и, если всё так и останется в порядке, отпустят.
Это значило, что следующая неделя начнётся с возвращения злюки-дворецкого.
— А что же наши выходные... — начала я и выразительно посмотрела на «благоверного».
— А что с ними?
— Свежий воздух, деревня, новые знакомства, — напомнила о следственных планах и моей скромной роли в деле убитой помощницы мистис Стины.
Делагарди слегка нахмурился:
— Не передумала?
— С чего бы?
— Я решил, ты снова захочешь в библиотеку.
— И мне, и Мориану нужна короткая передышка. Мне — от книжек, Мориану — от меня.
Кивнув, дракон согласился:
— Значит, завтра утром поедем в Корвин. — И добавил, прекрасно понимая, что Вернер нас слышит: — Твои услуги не понадобится. Я сам поведу.
— Как будет угодно, эйрэ, — отозвался водитель и снова сосредоточился на дороге.
А я на театре, к которому мы не спеша подъезжали. Увенчанное светлым перламутром куполом, будто сделанным из слоновой кости, здание было щедро залито огнями. Фонари вдоль подъездной дороги и вокруг фонтана с девой, удерживающей в руках арфу, отбрасывали по сторонам блики тёплого света. Он отражался от стёкол паромобилей, подобно маленьким золотым рыбками нырял в воду, брызгами рассыпающуюся вокруг каменной красавицы. Расходящаяся подковой лестница тоже была ярко освещена, и по ней, явно никуда не торопясь, поднимались разряженные театралы. На многих леди были меха или как минимум отороченные мехом накидки. Мужчины все до единого во фраках и в блестящих цилиндрах. Лакеи с почтительными поклонами распахивали перед каждой парой двери и приглашали внутрь.
Я с интересом рассматривала всех и каждого, не забывая уделять внимание и богатой архитектуре театра. Перила с ажурной балюстрадой, колонны, взмывающие к самому куполу, обрамлённому статуями девушек и юношей в античных тогах, такими же искусными, как и та, что мечтательно нам улыбалась посреди фонтана.
— Нравится? — подавшись ко мне, шепнул Эндер.
Немного смутившись, кивнула:
— Очень красиво.
В прошлой жизни я часто бывала в театрах в качестве артистки, а теперь буду только зрительницей. С тех пор как стала Раннвей ни разу не села за пианино. Раньше просто не представлялось возможности, а в доме дракона я обходила рояль десятой дорогой. Четыре с половиной года, новое тело... Боюсь, я не смогу исполнить даже самого простейшего этюда.
— О чём задумалась? — спросил эйрэ, помогая мне выйти из паромобиля.
— О музыке, — ответила я.
Больше ничего сказать не успела — нас заметили. Сначала приблизилась пожилая чета, чтобы поздравить меня со счастливым возвращением к родным пенатам. С ними мы тащились до лестницы, где эстафету перехватила супружеская пара помоложе, чтобы сказать примерно то же самое. Делагарди умело перетягивал на себя внимание жаждущих пообщаться, отвечал на вопросы, пока я очаровательно улыбалась и кивала, кивала и улыбалась.
Рано или поздно ажиотаж вокруг Раннвей стихнет, и тогда станет легче. А пока что придётся побыть гвоздём программы — мне за это платят. Точнее заплатят в будущем осуществлением мечты о тихой жизни в своём собственном домике подальше от теней, драконов, искажённых.