НИИ особого назначения (СИ)
Фиксатор на ноге пришлось искать наощупь. И удалось это мне не то, чтобы с первого раза.
Когда «кузнечик» выпустил, наконец, своего раненого оператора из цепких объятий, тот уже почти готов был опять потерять сознание.
— Эй-эй, а ну не отключаться! — сомандовал я, выволакивая его тело из кустов. — А все остальные куда делись?
— Там... — Костя снова болезненно сморщился. Но теперь это было не от боли, а скорее, от обиды что ли... — Не знаю, что это было. Все потемнело, а потом я пошел вниз... Там вроде бы кто-то из наших был... И в меня камень врезался. Как будто из катапульты пущенный. Кажется, то озеро ими плюется...
— Темно стало, в смысле, как ночью? — спросил я, забираясь обратно в кусты, чтобы достать оттуда «кузнечика».
— Нет... — пробормотал Костя. — Да... Не знаю. Ветер был, свист такой страшный. А потом темно стало.
— Ну охренеть теперь... — вздохнул я, подлезая под одной из ног «кузнечика». Мне сейчас нужно было перезапустить эту адскую машину. Если он не сломан, то поднимется в исходную позицию — вертикальную, коленками назад.
— Код семнадцать — тридцать два, — громко сказал мне в спину Костя.
Интересно, что вся цифровая начинка «Кузнечика» была очень хорошо замаскирована. И код этот самый, для перезапуска, нужно было вводить на кнопочном пульте, вроде домофона. Но при этом «мозги» у «экзоскелета» точно были. И если бы я был программистом, то знал бы, где они находятся. Но программистом я не был, так что...
Я потыкал в кнопки и попытался отползти в сторону. Не успел, конечно. Оживший «кузнечик» запросто стряхнул мое надоедливое тело, и я с треском проломил еще нетронутую часть кустов.
— Твою мать... — прошипел я, выбираясь из цепких объятий чего-то колючего и когда-то декоративного. — Костя! Что там надо делать дальше? Как в него забраться?
— Поставь ноги на приступочки... Там такие желтые стрелки должны быть, маленькие... — сказал Костя.
Со всеми этими фиксаторами, ремнями и крепежами мы провозились не меньше получаса. Но в конце концов, мои руки и ноги заняли положенное место, всякие там датчики и прочая умная периферия вроде заняла свои места, и «кузнечик», по идее, должен был начать меня слушаться.
Я аккуратно сжал правую ладонь...
Ох ты ж!
Какая крутая штука!
Теперь главное не навернуться вниз по склону в этом вот всем... Ужасно хотелось поиграться с разными режимами движения и разными функциями. Срезать одним движением деревце, например. Или подпрыгнуть метров на двенадцать-пятнадцать... Не зря же эту штуку назвали «кузнечиком».
Но на самом деле, было некогда. Минимально освоившись с управлением этой штукой, я направился обратно к той яме, куда засосало Эмиля.
Получается, что теперь у меня на руках будет двое раненых. Отрубающийся Костя, с неизвестным количеством внутренних повреждений. И Эмиль...
— Эй, Летяга! — заорал я, заставив «кузнечика» широко расставить ноги и встать попрочнее. — Ты там как, дышишь еще?
— Слушай, тут что-то непонятное, — раздался снизу напряженный голос Эмиля.
— Да пофиг, что там! — отмахнулся я, и «кузнечик» послушно повторил движение своей металлической клешней. Зацепил ветку дерева. Так, надо осторожнее жестикулировать. А то мои «итальянские» привычки могут кому-нибудь жизни стоить. По башке случайно засвечу, и привет... — Сейчас я сброшу тебе трос, пристегивайся, и я подниму тебя наверх.
— Да подожди ты! — глухо отозвался Эмиль. — Тут, кажется...
— Летяга, ты там нормальный вообще? — взорвался я. — У тебя нога сломана, и ты в колодец провалился...
— Ты не кипишуй давай! — прикрикнул Эмиль. — Какая разница теперь, вытащишь ты меня прямо сию секунду или через пятнадцать минут!
— Резонно, — я несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Он прав. — Что там у тебя?
— На меня капает белая жижа, — сказал Эмиль.
— И? — я нетерпеливо поводил манипулятором из стороны в сторону. — Это должно как-то меня впечатлить?
— Ты что, не понял? — голос Эмиля зазвучал удивленно. — Белая жижа! Настоящая!
— Уверен? — с притворной озабоченностью спросил я. — Ты же на стимуляторах, вдруг настоящую с поддельной перепутал?
— Да что ты такое несешь?! — возмутился он.
— Эмиль, все это очень интересно, только ни хрена непонятно! — я фыркнул. — Если это какая-то особенная белая жижа, то объясни, пожалуйста!
— А, ты же не знаешь... — потянул Эмиль. — В общем, это была первая полезная штука, которую вынесли из «тридцать второй». Только источник довольно быстро иссяк, а новый найти не могли.
— Какая-нибудь волшебная панацея? — спросил я.
— Что-то вроде, — сказал Эмиль. — Она на меня капает, но сам источник я не вижу, надо подняться повыше... Так, подожди. У тебя «кузнечик»? А кто оператор?
— Я оператор, — фыркнул я.
— Не понял сейчас... — протянула яма голосом Эмиля.
— Костя живой, но ранен, и сейчас спит, — объяснил я. — Он помог мне все подключить и отрубился. Где остальные — не знаю.
— Понял, — сказал Эмиль. — Тогда так... Ты разобрался, как работать с лебедкой?
— Теоретически, — честно ответил я.
— Значит так, тогда слушай, что нужно сейчас будет сделать...
Когда я посмотрел на таймер плюшки в следующий раз, из отмеренных нам «тридцать второй» двенадцати с лишним часов, осталось всего четыре.
Куда делись восемь часов?! Здесь что, еще и время идет по каким-то своим законам?
Хотя стоп.
Логично же.
Сначала мы добирались пешим ходом до лабораторного корпуса, потом Эмиль упал, а я бросился искать обходной путь. Потом нашел Костю и возился с «кузнечиком». А потом таскал Эмиля туда-сюда по колодцу, чтобы найти, в каком месте из стены вытекает эта самая «белая жижа». Потом нужно было взять пробу, чтобы точно убедиться, что это оно, то самое волшебное вещество, за которое кто-то там не против бы даже душу продать. Если бы кто-то покупал, конечно.
Пора было выбираться. Лицо Эмиля то и дело перекашивало болезненное выражение. К ноге его я примотал, конечно, лангетку, но ничего не делал и никак не вправлял. Сначала он держался на обезболе, потом еще какое-то время на азарте. А сейчас действие и того, и другого закончилось. Да, четыре часа у нас еще было, конечно. Но...
Еще и Костя... Вообще-то, его «плюшка» показывала, что опасности для жизни нет. Но он как отрубился, объяснив мне, как забраться в «кузнечика», так с тех пор в себя и не пришел. Я подтащил его тело поближе к Эмилю, тот попытался привести его в чувство, но безуспешно.
Так что хрен знает...
— Надо выбираться отсюда, — сказал я, заставив кузнечика вытянуться наверх. Хотелось заглянуть на крышу, но, кажется, длины ног для этого все-таки не хватит. Так что только в окна третьего этажа, может быть, получится.
— У нас еще четыре часа, — простонал Эмиль. — Ты можешь еще успеть...
— Однажды мы ходили в разведку с Мишкой-Гамми, — вдруг сказал я. — Это прозвище такое было у моего приятеля. Ну и осталось тоже.
Эмиль смотрел на меня снизу вверх, лицо его с этого ракурса выглядело как белый блин в обрамлении рыжих волос. Молчал. Слушал.
— Там дом была такой полуразваленный, вот типа такого, — я заставил «кузнечика» поднять меня еще чуть повыше. На самом деле было не по себе немного. Когда колени экзоскелета выпрямлялись, начинало казаться, что «кузнечик» — это ужасно хрупкая конструкция. Ветерок дунет, и я навернусь с высоты его тонких ног прямо на вон те камни с россыпью ломаных кирпичей...
— А Мишка-Гамми его знаешь почему прозвали? — спросил я, прищуриваясь. Стекла в окнах третьего этажа почему-то уцелели. И через них было практически ничего не видно. Пыль, какие-то разводы, паутина, изнутри какие-то пятна бурые... — Мишка-Гамми любил прыгать. Вот и тогда он тоже прыгнул. Ну и навернулся, нога в трещину попала.
Я осторожно двинул «кузнечика» ближе. Может, выбить это стекло нахрен? Кому тут сейчас нужны целые стекла в этой лаборатории? Вряд ли там кто-то работает сейчас...