Нет, мы не ангелы… (СИ)

Гордей сделал несколько сложных пасов руками и что-то тягуче пропел на неизвестном Петракову наречии. Знак над дверьми часто-часто заморгал, а затем загорелся ровным салатовым светом. Прозрачный шар тут же наполнился клубящимся туманом, который постепенно начал рассеиваться.
Сергей до рези в глазах всматривался в светлеющее стеклянное нутро артефакта, до тех пор, пока там не начала проступать движущаяся картинка.
— Вижу! — возбужденно воскликнул он и застыл от сковавшего его ужаса и омерзения, потому что шар показывал такой ужас, от которого разом стыла кровь в жилах.
Дверь, ведущая из дежурки в отдел, неожиданно распахнулась словно её вышибло тараном, а сквозь освободившийся проем хлынула настоящая серая река, сплошь состоявшая из крыс. Захлестнув волной дежуривших чекистов, крысиный поток оставил от них лишь обглоданные дочиста костяки. У людей не было ни малейшего шанса спастись от этой напасти — все произошло очень стремительно.
В этом море крысиных туш Сергей неожиданно заметил собаку. Но приглядевшись повнимательнее понял, что это тоже крыса, только очень огромная. И, вроде, именно ей подчинялась вся эта огромная стая. Громадный крысюк, словно полководец махнул лапкой, и крысиная волна легко вышибла дверь на улицу. А вот после этого Сергей охренел еще больше — потому что на своих спинах крысы вынесли из морга на улицу знакомый ему труп недодемона.
[1] «Де́сять ка́зней еги́петских» — описанные в Пятикнижии бедствия, постигшие египтян за отказ египетского фараона освободить порабощённых сынов Израилевых. Привели к Исходу евреев из Древнего Египта.
[2] Уаджет (также око Ра или глаз Гора) — древнеегипетский символ, левый соколиный глаз бога Гора, который был выбит в его схватке с Сетом.
  
Глава 21
 
Когда двери слетели с петель, вышибленные таранным ударом тысяч и тысяч крысиных тушек, бывшие боги, затаившиеся в кустах, кинулись навстречу серой реке. Сдернув со спин грызунов задубевший труп, довольные бесы вновь скрылись в кустах.
— Ну, что, это наш жмурик? — бросив тело на землю, произнес Локи. — Не хотелось бы после стольких усилий заполучить какую-нибудь хрень!
— Он! — радостно прогудел бородач, внимательно осматривая добычу. — Не подвел крысячий потрох! Сделал всё, как и договаривались!
— Поживем еще, Борода! — Локи хлопнул по крепкой спине старого друга по несчастью. — Хрен им всем на воротник…
— Мы в расчете, Великий двуногий? — донесся мерзкий пищащий голос из темноты, как будто какой-то шутник решил повозить резиной по стеклу.
Велес повернул голову на звук, пытаясь рассмотреть скрывающееся в темноте существо. Кусты шевельнулись и под свет луны выполз громадный крысюк. Теперь он уже не выглядел истощенным скелетом с облезлой шкурой, как в тайном убежище, где его нашел Велес — бока крысиного короля округлились, а серая шерсть избавилась от проплешин. Исцеляющий ихор Велеса, несмотря на утрату божественного статуса, творил с живыми существами настоящие чудеса. И крысиный король ощутил это сполна на своей собственной шкуре.
— Вполне! — Тряхнул взъерошенной шевелюрой скотий бог. — Мы квиты, Большой Крыс! — торжественно провозгласил Велес, присев на корточки перед крысиным королем. — Сим подтверждаю! — Он выставил перед собой раскрытую ладонь, в центре которой разгорался ярко-алый символ рогатого Тельца — личная «печать силы» бывшего бога.
— Сим принимаю! — не менее тожественно проскрежетал крысюк, ткнувшись засветившимся, словно светлячок, носом в ладонь Велеса.
Огни, встретившись, на мгновения ярко вспыхнули и потухли, подтверждая «на духовном» уровне о выполнении сторонами всех взятых на себя обязательств.
— У тебя нет власти надо мной, Великий… Прощай… — Крыс поджав передние лапки, припал к земле, словно поклонился и, попятившись, вновь исчез в темных кустах. — Спасибо! — неожиданно раздалось из темноты. — Если будет нужда — заходи… — пропищал на прощание Крысиный король, уводя с собой бесчисленную серую стаю.
 
— Не ожидал от него благодарности, — глаза Велеса сверкнули в темноте. — Ты знаешь, рыжий, а у меня даже резерв силы пополнился, — признался он. — Может, послать все на хер? Взять под свое крыло этих серых зубастых тварей и вырастить из них настоящую преданную паству. В смертных я как-то разочаровался — крысы куда честнее…
— С дуба рухнул, Борода? — заржал Локи. — Они же твари неразумные…
— Они куда разумнее некоторых смертных! — возразил Велес. — И не способны на открытое вероломное предательство, в отличие от людей. Сколько всего я делал для смертных? Реального, а не надуманного? И все-равно они меня предали! А что делает для них их хваленый Господь? Ни-че-го! Да еще и рабами их всех считает! Где справедливость, Локи?
— Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей, — философски заметил рыжий балагур. — Тут та же аналогия, старый. Он ничего для них не делает, только обещает молочные реки и кисельные берега в раю после смерти. А что там у него там на самом деле — никто из них не знает. Но они, сука, истово верят в этот голимый развод. Ладно, хватит философствовать, Борода! Нам еще этого тухлого деятеля заново воскрешать.
Велес угрюмо кивнул и сбросил с плеч свой основательно заношенный плащ. Совместными усилиями плотно укутав труп в потрепанную брезентуху, Велес легко, словно безвольное тело ничего не весило, взвалил мертвеца на плечо, и размеренной походкой вышел из кустов. До места своего проживания неприкаянные боги решили не ловить автомобиль, а прогуляться пешком, благо до гостиницы «Националь» было не больше двух кварталов. Буквально, рукой подать.
— Ты бы это, Борода, хоть Полог Невидимости на себя накинул, — произнес Локи, семенящий рядом с могучим стариком. — А то, как-то, так внаглую разгуливать по Москве с трупом на плечах… Первый же патруль прикопается! Заметут, как есть заметут! А там по тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута — Ленинград…
— Тебе надо, ты и разворачивай Полог, — с невозмутимым видом произнес Велес, продолжая вышагивать по проспекту с независимым видом. — А у меня сил на эти глупости не осталось. А еще этого бедолагу, — он слегка подкинул труп, лежащий на его плече, — опять с того света вытягивать.
— Вот всегда так, как надо силы — так Локи, дружище, давай, делись… А мне что, все с неба, что ли падает?
— Нам с тобой уже давно с неба ничего не падает, — усмехнулся старик. — Даже некрос просто так растратить не можем — каждую мелочь согласовывать с ним приходится.
— Это ты прав, старина, нас в Аду только что и терпят, — согласно закивал рыжий бес. — Благо, что палки в колеса не вставляют — боятся, что мы влет переобуться сможем. А у Яхве для нас и местечки уже приготовлены — заделаешься себе святым Власием, и будешь с удовольствием своим любимым коровкам хвосты накручивать.
— Достал меня уже с этим Власием, рыжий! Знаешь же, что ни под каким соусом я в эту шкурку не влезу! Я свободу люблю! И лучше уж полное забвение, чем в рабах у Яхве шустрить!
— Да знаю я, знаю, Старый! Ты, такой же непримиримый свободолюбец, как и Перун. А ведь он вполне мог и Илией Пророком стать. Предлагал ж ему Яхве, поклонись, дескать, в ноженьки — я все прощу…
— Ага, всепрощающий наш, — ядовито фыркнул Велес. — Только громовержец Перун сдохнуть предпочел, чем к кому бы то ни было в услужение идти, да в ножки кланяться. Он и с Родом-батюшкой постоянно за власть конфликтовал…
— Ага, — поддакнул Локи, — а тут какой-то чужак с земель Хананаанских. Не кланялся сроду никому бог дружин, за что и имя его навечно забыто!
— И что толку-то, мелкий, наши с тобой имена тоже давно не на слуху, — заметил Велес. — Пресмыкаемся, как черти перед гребаным… Не лучше было бы тоже, как Перун — раствориться без остатка в извечном Хаосе Вселенной?
— Ты чего, Борода? — удивленно вскинул брови Локи. — Не вздумай! А как же месть? Кровь за кровь? Глаз за глаз? Это ж покон! Нет, я еще тысячу лет на брюхе ползать готов, чтобы это блюдо аж заледенело, почище льда в озере Коцит[1]! Но зато месть моя будет сладкой, как никогда!