Трудно быть замполитом (СИ)
— Оставь нас на минуту.
— Минуту⁈
— Шестьдесят секунд, блин! Ты глухой или тупо… — я выдохнул, беря себя в руки. — Серина просит тебя помочь с Пегги. Мы должны похоронить ее. Нормально, по-людски, понимаешь?
Коллин стиснул челюсти и уже собирался послать меня нахер, но упоминание Пегги все же сработало. Он ничего не ответил, а лишь пнул напоследок стюарда и молнией вылетел наружу.
Пригнувшись к избитому стюарду, я заботливо тронул его за плечо.
— Тише-тише, не хныкай, все кончилось. Дай лицо поглядеть… Не, нормально, нос не сломан. Так, синяки только. Ты на него не злись, тоже пойми, тот седой его оруженосца застрелил, вот рыцарь и лютует. Все-все, успокойся, больше тебя никто не тронет.
Элементарная игра, хороший и плохой полицейский. Банально до невозможности, но работает.
— Хрен трески мне в ухо, ну и посекло тебя… — наконец сказал стюард, возвращая бурдюк с водой. — Мне гвардейцы доложили, что тебя кто-то изуродовал, но я и не догадывался, насколько.
— Фигня, девкам так даже больше нравится. Так чего ты там рассказать порывался?
Управитель облизнул губы, спешно прикидывая, чего бы соврать. Но это я пресек просто:
— Ты только пойми, мне Коллет давно уже рассказала, но этот рыцарь не верит, все хочет из первых уст вызнать. Так что… Лучше без вранья.
— Я не повинен, я лишь следовал указам его милости. Ты ведь меня знаешь, у меня самого всю семью во время «шторма» заклевали, я бы никогда и мысли не допустил!
— Да я знаю… Погоди, что?
— Тысячи слов извел, дабы убедить его отказаться от сей затеи, но разве он слушал? Серебро это… Помогло ли оно Эмберам? Но он не слышит, он лишь о мести своей помышляет!
Я прервал толстяка и пулей метнулся за остальными. Сам не знаю, зачем. То ли потому что они заслуживали знать, ради чего рисковали, то ли чтобы не выслушивать это безумие в одиночку.
А может чтобы не чувствовать тихий голос Коллет, повторяющей одно и то же слово, значение которого я теперь понимал и очень хотел забыть.
Не было у Клебера никаких тайных рудников. На его землях вообще нихрена не было, кроме пятерки деревушек, лесов и каторги, с которой так удобно продавать людей пернатым каннибалам.
— Птицы⁈ — Коллин вылупился на стюарда. — Вы продаете людей птицам⁈
— Сир, прошу, не примеряйте преступления господина к его слуге.
— Слуга не стал бы умалчивать про все остальное. Про арбалеты, про Дюфора и осаду Хребта.
Мой спокойный голос заставил стюарда облизнуть губы. Знал засранец, все знал.
Я думал, что очень умный и хитрый, раз убедил барона на авантюру с арбалетами. Оказывается, я просто появился в нужное время в нужном месте. Вся эта война, осады, палки в колеса Холму — все это мелкие детали куда большей картины. Просто чтобы ее увидеть, надо отойти подальше и посмотреть со стороны. С другого, далекого и чуждого континента.
Ослабление. Подготовка. Птицы, как и Дюфор, не смогли в «блицкриг», пытаются в «разделяй и властвуй». А такие схемы не провернуть без человека изнутри.
И ведь Клебер не псих, не безумец. Нет. До петушиного нашествия он был серьезным, большим человеком, однако не свезло, его владения стали первыми на пути пернатых мутантов. И кого он винит в этом? В том, что из большого и важного стал нищим и убогим? Птиц или своих же подельников по феодальному бизнесу? Мюратов, которые вместо защиты вассала, заперлись в Живанплаце, Холм, который слишком далеко от побережья и чьи земли почти не пострадали, что в итоге и позволило им повалить вчерашних сюзеренов? Эмбером, Дюфоров? Да хоть пятую ногу сутулой собаки! Какая разница, если главное — им подтерлись, а он решил подтереться в ответ.
Нет, он не идиот, он как раз все правильно рассчитал. После поражения, птицы больше не станут катиться паровым катком и геноцидить все и вся. Это они в первый раз недооценили людей, думали, самые крутые. Получив по клюву стали куда хитрее. В этот раз они позаботились о подготовке к вторжению.
Теперь они знают, как быстро люди объединяются против общего врага, а потому подыскали себе союзников.
А Клеберу что? Ему что птицы, что Мюраты с Холмом. Птицы может и милее, они за верность платят серебром, а не пустыми клятвами.
А Дюфор поначалу и не знал, с кем спутался. Тоже на тайные рудники грешил да продавал уголовников по весу серебра. А когда его посвятили в действительность, то мужик конкретно охренел и попытался рыпнуться, но уже поздно было. В итоге попытка доложить куда следует стоила ему жизни сына и доходчивого объяснения, что с этой лодки уже никуда не деться. Либо «свои» казнят, как Эмбера в свое время, либо «чужие» порвут вместе со всем городом.
Деваться некуда, вот он на Хребет и пошел, дабы избавить будущих хозяев от головной боли в виде стратегически важного города, расположенного аккурат в бутылочном горлышке меж двумя горными грядами. Считай, из-за Хребта птицы до Холма добраться и не смогли.
Но все эти чудесные открытия меркнут по сравнению с последними словами Коллет. Что она думала, пока жизнь покидала ее тело? Что выбрала неудачный караван? Что зря поделилась со мной похлебкой рябого? Или что все мое бегство от стюарда было только очередным спектаклем, дабы выманить ее подальше от чужих глаз и там избавиться.
Ведь вся моя схема удивительно точно повторяла замыслы Клебера. Помочь Холму и Мюратам убивать друг друга, дабы как следует на этом нажиться. Ведь Коллет не рассказала мне о заговоре, о ее планах, о том, как ей было страшно, решиться в одиночку противостоять всем и вся в отчаянной попытке не допустить нового шторма.
Она продолжала играть роль, ни капли мне не доверяя и попросту используя меня так же, как я использовал ее.
Предатель, блин, предатель…
— Сама себя перехитрила, дура.
Стюард воспринял мое раздражение по своему. Испуганно дернувшись от Коллина, он быстро затараторил:
— Как изволили узреть, я ничего не утаиваю! Я с великой радостью поделюсь своими знаниями с кем пожелаете! Его светлость из Хребта, леди-командующая, леди Жиннет… Проклятье, да будь хоть инспектор!
Пользуясь тем, что все внимание было сосредоточено на попытках стюарда выторговать себе жизнь, я внаглую вытащил меч из ножен Коллина. Без каких-либо усилий острие пробило толстую грудь, заставляя толстяка забавно ойкнуть.
Меч вошел в такой легкостью, что стало страшно. Я думал, убивать гораздо тяжелее. До чего же мы хрупкие создания. А ведь если бы я так поступил с седым, Пегги до сих была бы жива…
Испугавшись собственных мыслей, я отпустил застрявший меч.
— Что ты… Ребра, болван! — зарычал Коллин, надавливая сапогом на все еще хрипящего стюарда и рывком извлекая клинок.
Вид захлебывающегося кровью человека его совершенно не беспокоил. В отличии от Серины:
— Зачем ты его убил, недоумок⁈ Это же живое доказательство! Мы могли отволочь его в Хребет, монет получить, о птицах сообщить! Кто нам теперь поверит⁈
— А ты уверена, что им нужно что-то доказывать? Что они не участвует во всем этом и не прирежут нас?
Мое видимое спокойствие заставило рыцаря со злостью плюнуть. Оттерев клинок о камзол все еще хрипящего стюарда, он вложил его в ножны:
— Довольно с меня этих игр! Твои козни чересчур дорого встают, Замполит…
— Удачи тебе.
Рыцарь скользнул по мне взглядом, явно ожидая куда больше реакции. Но я так и стоял, молча глядя на перстень стюарда.
Серина тупо топталась на месте, пытаясь решить, с кем ей будет лучше, с опальным рыцарем или изуродованным лейтенантом. Так продолжалось с полминуты, пока с улицы на склад не вернулся Коллин.
Как я и полагал, вид тела Пегги подействовал на него отрезвляюще.
— Я проклинаю себя за сей порыв и наверняка вновь пожалею об этом, но… Говори. Ты ведь опять что-то задумал, ведь так?
Серая смотрела на меня теми же глазами, что и Коллин. Смерть Пегги ничему их не научила, они все так же верили, будто я способен являть чудо и с полпинка продумывать хитрющие планы.