Трудно быть замполитом (СИ)
Поглядев на меня и Пегги, а потом сложив два плюс два, Серина аж подпрыгнула:
— Погоди-погоди, чем-чем они занимались⁈
Странно, но мне показалось, что в ее голосе сквозила ревность. Но и хрен бы с ней, выяснению отношений я предпочту разборки со старостой. Впрочем, не то чтобы я испытывал к нему какую-то злость и жажду мести… Честно сказать, я ему даже несколько благодарен, но признаваться не буду. Не поймут. Коллин жаждет крови и если не ответит староста, то спросят уже с меня.
* * *До деревни добрались только к обеду. Пока искали дорогу из этого чертового леса, пока пытались отбрехаться от Серины, которой не терпелось узнать, кто в кого и в каких позах совал, пока выслушивали оправдания Коллина, клявшегося, что у него просто штаны были приспущены, он никого не имел, а даже если имел, то ему совершенно точно не мерещилась Пегги.
Долбанный цирк…
Знакомый двор встретил клекотом куриц, ошарашенными глазами дочерей и отвисшей челюстью однорукого старосты. Не успел мужчина и слова сказать, как оказался сбит рыцарским тараном:
— Говори, подлец! Нет, не смей вставать, на коленях отвечай! Что затеял, отчего спутался с колдовством и как посмел подложить меня под… Кхм, предать мое доверие⁈
Однорукий может и ответил бы, но оплеухи Коллина не позволяли ему и рта раскрыть.
— Господи, да успокойся ты, все и так очевидно. Не ведьма то была, а жена его.
История понятна и банальна. Мужика нашла деревенская травница, охочая до интимной близости, но страшная, как смертный грех. Одурманила, опоила, употребила, да навешала лапши, что она страшная и могучая ведьма, а потом ему теперь никуда не деться. Вот бедный нас и преподнес, ибо лесная давалка была не прочь заполучить себе симпатичного рыцаря.
Озвучив эту версию и получив от Коллина ревнивое «Я и так это знаю!», я предпочел умолчать о том, что никакие наркотики и яды не могут начать действовать на всех одновременно, равно как и прекратить эффект, вместе со смертью «не-ведьмы».
От аптекаря такие детали не укрылись, но, слава богу, она промолчала, ибо была слишком занята, недовольно зыркая на Пегги.
Коллин нависал над одноруким старостой:
— Я понял, я все понял. И про дите, и про зятя твоего! Ты его тоже ведьме сдал, а сам наплел, будто в гвардию ушел!
И тут староста совершил страшную ошибку, начал говорить правду, а не поддакивать моему вранью.
— Нет! Зять не причем, вы первые, клянусь! Парнишку за кролика заточили, с полгода назад «рыба» за браконъерство на каторгу ссылать начал, вот я девке про гвардию набрехал, дабы не горевала.
Услышав это, замершая неподалеку мать новорожденного бросилась в слезы. Ее сестры принялись было утешать, но она отрезала:
— С каторги не вертаются! С тех пор, как «рыба» с баронишкой заодно стали, ни один не вернулся!
Господи, кому не насрать кого там… Погоди. Чего там Коллет говорила? Ну, не настоящая, а обдолбанная… «Предатель»?
Пока остальные были заняты оттаскивая Коллина от старосты, я отошел в сторону и уселся возле кострища, оставшегося со вчерашнего вечера.
Меня мало волновали оправдания однорукого или вопли его дочери про каторгу Клебера. Я вспомнил Коллет. Настоящую, ту, что внезапно решила сбежать вместе со мной. Что нашла караван до Хребта, который ее и погубил.
— «Предатель»…
А если это было не бегство девчонки от из опостылевшего дома? Если это было чем-то большим? Не просто же так именно в Хребет метила. Может Коллет пыталась встретится с «молочниками»? Правда, нафига? Чтобы сказать, какой у нее дядя козел? Что он людей для каторги скупает, что расплачивается за них чистым сереб…
Погоди, а не от того ли за мою голову объявили больше, чем за все арбалеты вместе взятые?
— Ну твою-то мать…
Конечно, срать барон со стюардом на смерть Коллет срать хотели так же, как и на мой провал с арбалетами. Стюард бегал по крепостям и Хребтам не из-за денег, а Дюфор послал за мной Хьюго не из мести.
Все понятно, и почему славящемуся скупостью Клеберу приглянулась авантюра с арбалетами, и что стюард оказался у Хребта, и ужас Дюфора, когда он понял, что штурма не будет.
Не Мюраты это воду мутят. Не они пытались столкнуть «молочников» лбом с Больжедором. А мелкий баронишка, чудом открывший серебрянный рудник и держащий его в тайне за счет жизней каторжников.
Вот только с чего бы «Предатель»? Клебер может и хитрый говнюк, пытающийся выкарабкаться со дна феодального общества, но никого не предавал.
— Замполит, ты… Ты как?
— А? Че⁈
Я уставился на Пегги. Побитый староста валялся на земле собственного двора, пока испуганные девки вытаскивали из дома все ценности и подносили их к гордо стоящему рыцарю. Похоже, пока я ловил флешбеки, Коллин потребовал выкуп за жизнь старосты. Как это по рыцарски…
— Ты будто призрака увидал.
— Угу… Увидал. Помнишь твою идею зайти в Янтарный залив? Спрятаться за воротами? Так вот, я согласен, пойдем. Очень хочу спрятаться за этими воротами, откуда увозят людей, а привозят серебро.
Во всяком случае, это единственный вариант, который объясняет, как Хьюго оказался в городе одновременно с нами, откуда взял телегу с серебром и почему той ночью Серине мерещился парус.
Не мерещился, блин. Не мерещился…
Глава 16
Мертвый город
На фоне пасмурного неба и под шумом серых волн, впереди открывалась картина безмолвного города. Вид костяной башни действовал на всех удручающе. Даже Коллин, едва не выпрыгивающий из штанов в стремлении доказать какой он крутой рыцарь, начал скулить:
— Не в моих привычках жаловаться, но эта твоя затея нравится мне все меньше и меньше.
— А должна больше и больше, ради тебя ведь стараемся. Чтобы ты к своему господину не с пустыми руками заявился, а с подвигом. Рыцарским подвигом!
Моя нарочито неубедительная брехня в очередной раз заставила блондина повестись на предложенную ему роль. Обернувшись на Пегги, которая выслушивала нытье Серины о стоптанных сапогах, он повысил голос, явно красуясь:
— О, избавь меня от этих игр. Твой замысел раскрыть сговор меж Дюфором и тем баронишкой служит лишь тебе одному. Ты желаешь услужить Хребту, дабы спрятаться под его защитой, так же, как ты прячешься под юбками. Не силься врать, будто обеспокоен моей честью или судьбами вшивых каторжников, которым суждено сгинуть на тайных рудниках. Твои помыслы только о себе.
Я изобразил смущенное молчание, подыгрывая победе рыцарской смекалки над замполитовскими кознями.
Примерно такую же туфту я скормил и Серине, но взывал не к рыцарской чести, которой у аптекаря еще меньше, чем трезвости, или желании покрасоваться перед Пегги, а к ее жажде наживы и щедрой награде, которой нас одарит новый хозяин «вилки». Все-таки, заговор раскрыть это не в тапки ссать.
С Пегги сложнее. В мои порывы устроить засаду и освободить каторжников она ни разу не поверила. Только попросила обойтись без горячей баланды, очевидно проводя параллель с событиями в крепости и понимая, что я просто пытаюсь отомстить за Коллет чужими руками. Натравить на Клебера Хребет, чтобы от него и костей не осталось.
Оглядев выломанные ворота безмолвного города и не найдя свежих следов, я облегченно выдохнул. Все же не опоздали. Похоже, я угадал и после того шухера, что мы навели в гарнизоне, стюард Дюфора не решился отправлять партию каторжников самостоятельно.
Теперь остается только ждать. Дюфор и его армия уже должны быть в городе, а значит к закату сюда придут гости…
— Здесь⁈ — Коллин аж поперхнулся. — Затаиться в мертвом городе⁈ Ты из ума выжил!
— А ты предлагаешь прямо на дороге засаду устроить?
— Именно! Каков прок штурмовать стену, когда ворота распахнуты? Серебро, болван! Коли «рыба» впрямь торгует каторжниками, то из залива плащи выйдут с серебром, которое станет наилучшим доказательством из всех возможных. Довольно красоваться перед дамами, здесь никто не поверит, словно тебя беспокоят жизни преступников.