Старуха 2 (СИ)
— А из каких источников отдавать планируешь?
— Ну, у нас же на опытном заводике МВТУ ребята сделали установку для полиэтилена высокого давления — а он мягонький такой получается.
— Химические детали можешь опустить.
— Она сейчас готовит производство пеленок для младенцев, тоже одноразовых. И непромокаемых: там поверх слоя целлюлозы распушенной будет еще тоненькая мягонькая плёночка. Но есть у меня смутные сомнения, что не сможет она продать миллионы таких пеленок в сутки: народ у Европе не сильно богат, им дешевле ребенка в мокрой тряпичной пеленке держать, которую потом постирать можно и снова использовать. По прокладкам-то все ясно: их использовать дешевле чем использовать не их. А вот с пеленками — тут, кроме удобства, мы предложить ничего не сможем.
— Это да… а расходы на мыло ты посчитала?
— По цене одной пеленки можно мыла накупить столько, что сто тряпочных выстирать можно будет… хотя… Лаврентий Павлович, а в Бобрики еще пару сотен тонн уголька добавить сможете?
— Всего пару сотен?
— Я имею в виду в сутки. Но это не вот прям щяз нужно, а месяца через два.
— Даже боюсь спрашивать, что ты еще придумала. Подмосковный уголь сгодится?
— Вполне.
— Ты скоро всю страну без топлива оставишь.
— Если получится, то мы на сдачу сможем уголь хоть в Аппалачах покупать. То есть могли бы, но вот где его нам разгружать?
— Это ты спрашиваешь или опять что-то задумала?
— Это я думаю, но процесс лишь пошел потихоньку. Когда закончу думать, то вам расскажу что получается. Или не получается…
— Я подожду, а с Мартой ты, я думаю, сама все уладишь. Только вопрос небольшой у меня остался: ты у нее денег только на этот контракт попросила? Мне мысль о хромовом руднике пока покоя не дает.
— Это хорошо…
— И чего в этом хорошего?
— Раз вам эта мысль покоя не дает, значит, что уже осенью у нас будет много хрома. А мне нужно очень много нержавейки. Ректификаторы-то для газоразделительных станций из нее делаются!
— Да уж… за стремительным потоком твоих мыслей уследить непросто… у нас в стране гвоздевой стали не хватает, а тебе подавай нержавейку. Но как начет денег?
— Со сталью… вопрос решаемый. А про деньги… Ну, мелкая заначка у меня еще есть… от Электролюкса копеечка капнула. И я даже знаю, куда я эти денежки потрачу!
— На хромовый рудник?
— Ну не такая я уж и дура. Куплю у шведов железа кой-какого, новые реакторы в Бобриках поставлю, и Лену Нарышкину на уши тоже поставлю… Осенью денежка и попрет. В червонцах попрет, а, возможно, и в валюте. Вы как, отпустите меня на недельку-другую в Стокгольм?
— Можно подумать, что если я отвечу «нет», ты смиришься… А в Москву шведов позвать — никак?
— К сожалению никак. Потому что это нам надо, не им…
Лаврентий Павлович вообще очень любил приезжать на «опытные заводы», а на Лабораторный завод он особенно любил приезжать летом, когда в большом лабораторном корпусе сотни студентов предавались какими-то интересным (хотя часто и очень вонючим) занятиям. Все студенты «иногородние» и большинство «москвичей» только что учрежденного химфака, а так же многие «физики» перебиралось в большое общежитие, выстроенное возле проходной завода (то есть там стояли четыре «коробки»), и на заводе они веселились вовсю. То есть большую часть времени они все же работали — но и веселиться тоже не забывали: рядом с корпусами общежитий был выстроен и довольно большой клуб. В котором периодически показывали кино — примерно раз в неделю, а раза три в неделю студенты там показывали «спектакли». Самодеятельных коллективов — музыкальных, театральных и даже «кинолюбительских» организовалось десятка два, и Лаврентий Павлович часто с удовольствием их смотрел. Особенно ему нравились устраиваемые каждую субботу юмористические соревнования, которые, как он узнал с большим удивлением, придумала Старуха.
Вера Андреевна в «прошлой жизни» с удовольствием смотрела по телевизору передачу «КВН», которую вела Светлана Жильцова — и решила устроить для работающих на заводе студентов что-то похожее. А так как Светлана Алексеевна еще не родилась, вести «соревнование» она взялась сама. И получалось у нее это вроде неплохо.
Товарищ Берия как-то после такого «соревнования» подошел к ней:
— Старуха, я по поводу этого вашего развлечения в клубе…
— Лаврентий Павлович, ребята в лабораториях по десять, а то и по двенадцать часов проводят, им просто необходимо время от времени расслабиться!
— Так я что, против разве? Мне наоборот все очень понравилось, и я просто подошел выразить тебе свое восхищение! Просто ты всегда такая серьезная, я и не подозревал, что у тебя такой талант людей веселить…
— Ну спасибо, теперь меня еще и в клоуны записали.
— Не записали. Я просто вот что подумал: тут студенты веселятся, а, скажем, в Реутово часто расслабляются совсем иначе. Бывает, что водки напившись даже буянить начинают, а у тебя и без водки всем весело.
— Здесь у нас – химическое производство, на работу не то что пьяным, а даже с похмелья никто не допускается. И все знают: заметили человека выпивши, даже с пивом — и с завода он вылетает. А при наших здесь зарплатах…
— Это я знаю, там тоже пить запрещено — но народ все равно нарушает. Потому что при такой интенсивной работа, ты совершенно права, необходимо время от времени расслабляться. А если ты такие же веселые соревнования у них устроишь… Скажем, тоже раз в неделю…
— Это без меня, я ведь тут тоже кручусь как белка в колесе. Вы уж сами тамошних комсомольцев дерните, пусть к нам приедут, посмотрят, сами у себя что-то такое же организуют…
— А осенью устроим уже соревнования между университетом и МВТУ! И ведущей тогда уже… не обессудь, но на тебя в этой роли смотреть исключительно приятно.
— Я не гожусь: университет победит — все скажут, что я специально подсуживала, а проиграет — меня же мои же и сожрут с потрохами.
— Да… но соревнование такое устроим, а ведущего… ведущего подберем. Но я вообще-то не за этим сюда приехал. То есть да, за этим, на тебя и на соревнования эти посмотреть: мне же тоже иногда расслабляться надо. Однако есть вопрос и поважнее: как у тебя с идеями по расчетам с Мартой? То есть когда в Стокгольм-то поедешь?
— Идей у меня столько, что самой страшно, а в Стокгольм… Я как раз в среду поеду в Реутов, кое-какие детали пластмассовые тамошним умельцам завезу. Если и они, и мы не напортачили в чертежах, то, думаю, в четверг я буду готова и в пятницу можно будет выезжать. Сейчас, я слышала, пароходы в Стокгольм дважды в неделю ходят?
— А самолетом не хочешь воспользоваться? Все же двое суток на дорогу тратить…
— Знаю я эти ваши самолеты…
— Они неплохо летают, кстати, зря ты их боишься.
— Я их не боюсь. Но у них двери такие маленькие, а у меня будет вот такущий ящик, он ни в какой самолет просто не влезет. Так что пароход без вариантов! А НТК что, уже и своим самолетом разжился?
В Стокгольм Вера прибыла в сопровождении большого деревянного ящика с маркировкой «дипломатический груз» — но на таможне ее встретили несколько таможенников, напяливших на головы велосипедные шлемы: кто-то (а это был встречающий Веру Карл) сообщил, кто именно в ним в Стокгольм на пароходе приплыл. Остальные пассажиры с некоторым недоумением стояли и ждали, пока эти бравые парни с явным удовольствием грузили тяжеленный ящик в машину…
В полпредства Вера даже заезжать не стала, а поехала в гости к Густаффсонам: она Карла телеграммой предупредила, что «приезжает с частным визитом» и остановится у них. Густаффсоны теперь жили в большом красивом доме, даже с небольшим садиком — и когда Вера сказала Марте, что хотела бы там провести «пару частных переговоров», ей — кроме красивой спальни на втором этаже — выделили и большую гостиную на первом. Гостиная, по счастью, примыкала к кухне, так что Вере удалось все к встрече подготовить. К двум встречам, и для первой кухня была не нужна: