Избранные Луной (СИ)

— Ок, — как ни в чем не бывало кивает его младший брат, — Сейчас быстро доем и приду.
— Сейчас же. У меня нет времени. — мне удается оторвать от себя сжимающую меня руку волка, которая упрямо не желает отпускать добычу, и вскочить с его коленей. Все это время тело прожигают ненавистью два темных глаза альфы. Приговор: непристойное поведение. Уверения, что наши с Мэйсом дурачества не имеют под собой никакой почвы – ничего не даст. Судя по тому как ходят желваки на скулах альфы, он не на шутку взбешен.
Близнец Алекс быстро пихает в рот сразу несколько кусков бекона и встает с места.
Когда парни удаляются, сестра уверенно произносит:
— Дело не в тебе, Дженни. Просто Оуэн хочет, чтобы Мэйс начал вести себя серьезнее. Повзрослел бы немного.
— Ты сама веришь в то, что говоришь?
— Ага, — хитро улыбается Алекс, — А еще намечается вечеринка у Чарли. — сотовый сестры начинает зажигательно выплясывать испанские мотивы, и она тут же выхватывает трубку, отвечая с особым придыханием, — Да-а.
До слуха доносится буйный спуск с лестницы, сопровождаемый смешками и разговорами, затем до нас долетает хоровое:
— Мы ушли! — и входная дверь с грохотом хлопает.
Двери особняка можно открыть и закрыть абсолютно бесшумно, но не тогда, когда из них выходят Лу с Мэг. По одиночке они относительно тихие, вместе же становятся громыхающим и разрушающим смерчем.
Голос Алекс начинает сочиться игривыми нотками, и я понимаю, что мне лучше поскорее покинуть комнату. Спешно глотаю пару ложек каши и, подмигнув ей, беру наши с Мэйсом тарелки и уношу их к раковине. Сестра делает жест рукой, сообщая, что скоро закончит свой телефонный флирт, но я с улыбкой отмахиваюсь и быстро выхожу из кухни.
Веселость вылетает из меня сразу же, как только я отворачиваюсь от Алекс.
Моя мнимая готовность к его полному безразличию после ночи грез об альфе похожа на решето, сквозь которое поспешно вытекает наигранная оживленность.
Надо немедленно запереться в комнате и найти способы избавиться от этого дурацкого чувства внутри и прекратить дышать с неуемным желанием полностью заполнить лёгкие его запахом.
С альфами всегда так, стоит им где-то появиться, как их запах тут же подавляет окружающие ароматы, объявляя свою главенствующую роль.
Мои мысли так сильно застилают глаза, что я вздрагиваю, когда, оказавшись на втором этаже, меня с силой хватают чьи-то руки. Крикнуть не получается, мужская ладонь крепко зажимает рот, но во мне нет страха, который несомненно стоило бы испытывать.
Его близость и жар тела кружат голову, и собственные руки двигаются без моего ведома. Тянутся к нему, мнут чёрную футболку. Он убирает свои пальцы с моих губ и лишь крепче прижимает к себе, с шумом вдыхает воздух возле моей шеи, а затем, словно пушинку, заносит в комнату, закрывает за нами дверь, и я слышу, как щёлкает замок.
  
Глава 11
 
Он пахнет как нечто совершенное, проникающее внутрь меня дурманящим эликсиром, плавящее всю мою волю и блаженно сводящее с ума.
Когда меня укладывают на постель, происходящее вновь видится плодом собственной больной фантазии, пошатнувшейся от близости истинного, но в окутавшую тело эйфорию вонзается голос альфы.
— Отпусти. — он бездушно вырывает меня из мира грез, и я несколько раз непонимающе моргаю. Наблюдая за тем, как взгляд Оуэна опускается к моим рукам, оказывается пальцы в тайне сжимают мужскую футболку.
По позвоночнику резко проносится чувство стыда и собственной никчёмности.
Почему я настолько тотально теряю контроль, стоит ему оказаться поблизости?
Неужели эта тупая истинность подчиняет весь мой разум и тело, как только запах альфы губительным ядом проникает в мои ноздри?
— Что ты себе позволяешь? Отпусти меня немедленно! — злость на себя возвращает мне толику адекватности, помогает немного протрезветь, и я спешно отскакиваю от Оуэна на другую сторону кровати.
 
Взгляд альфы темнеет, словно моя реакция его совершенно не радует. Рубашка на груди волка натягивается, а из горла вырывается предупреждающий рык. Он же не собирается прямо в доме…
Моя голова сама собой втягивается в плечи, зубы начинают нервно покусывать нижнюю губу. Ощущения, будто я провинилась перед ним — правда в чем именно, не понимаю — страха не испытываю, только немного волнения.
Неуловимым и быстрым движением он подаётся ко мне, хватает за лодыжку, и я оказываюсь распластанной спиной на кровати. Моя футболка при движении задирается вверх, оголяя живот. Взгляд альфы меняется. Зрачок поглощает в себя всю радужку, а дальше все происходит слишком стремительно.
Ощущаю, как влажно становится между ног, бёдра сводит томительной судорогой, они непроизвольно чуть выгибаются ему навстречу. Оборотень издаёт приглушённый стон, и я вздрагиваю скорее от предвкушения, нежели от испуга, когда его нос касается обнаженной кожи возле пупка. Мужские руки стальной хваткой сжимают мои бёдра, лицо Оуэна трется об мое тело, то ли терзает его, то ли ласкает, медленно скользя вверх и поднимая все выше футболку.
Мои глаза закрываются, голова запрокидывается назад, а тело сотрясает судорога желания. Ещё немного и он дойдёт до моего белья, до груди. Сердце работает на максимальном пределе. По венам проносится пламя.
Но мои непристойные желания разбиваются как в море корабли, встретившись со скалистыми вопросами альфа:
— Ты готова так просто раздвинуть ноги? Часто подобное практикуешь? Уже раздвигала их для Мэйсона?
Если его целью является причинение мне боли — он с лихвой этого добивается.
Но почему он говорит такие ужасные вещи, ведь знает из-за чего я так веду себя? Он же понимает, что я не могу себя контролировать, не в состоянии.
И как можно думать так о нас с Мэйсом!
— Отойди от меня! Не трогай! — голос предательски дрожит, но я хотя бы начинаю вырываться. — Я не хочу! Не хочу ничего между нами! Хочу порвать эту истинность! — со слезами выкрикиваю и бью его руками в грудь.
Он не пытается отклониться или закрыться от ударов, не пытается остановить меня, но я чувствую, как от моих слов оборотень на секунду свирепеет. Его хватка на моих бедрах становится сильнее, даже причиняет мне боль, отчего изо рта непроизвольно вырывается вскрик. Только после этого Оуэн отпускает меня, а затем пугает своими действиями.
С силой ударяет по матрасу, свирепо разрывает одну из моих любимых простыней. Ткань в его руках жалостливо трещит, не понимая в чем именно ее повинность. И я шокирована не меньше.
Его устрашающий приступ длится всего мгновение, и вот он уже смотрит на меня бесстрастно, в своей обычной манере безразличия. Только в глубине его зелёных, словно акварельная роща, глаз, я вижу мазки злости и… страдания?
Как же должно быть сильно его тяготит возникшая между нами связь.
Недавняя похоть, скручивающая тело и сознание, спадает. Во мне все ещё есть полная уверенность, что мужчина буравящий меня неприязненным взглядом признан луной моим истинным, но желания немедленно отдаться ему наглухо заперто в дальнем колодце.
— Ты не ответила на мой вопрос. — требовательно и холодно.
— Какой еще вопрос?
— Ты спишь с Мэйсоном?
— Что? Ты болен? Не смей даже…
— Отвечай. — не успеваю среагировать, как он снова держит меня в захвате и нависает сверху опасным хищником.
— Конечно, нет!
— Спала?
— Тебе нужен врач! Желательно срочно! Мозгоправ!
— Я жду.
— А я жду твою адекватность! Ты в своем уме? Мэйс мне, как брат! И я с ним не сплю!
Мрачная туча прямо у меня на глазах покидает альфу.
— Завтра примешь лекарство, которое я принесу. — сухо информирует, отпуская и отходя на пару шагов.
— Что за лекарство?
— Оно снизит твой запах.
— Меня мой запах устраивает.