Клинок Императора. Книга II (СИ)

И опять урок у лазарета, но теперь также добавились интересные элементы. Нам завезли практику. С удивлением я видел, как нескольким претам, из тех что вчера спали, кураторы оставили глубокие раны, (целители поблизости маячили) а других таких же умников оказывать помощь заставили. И там еще один наш вылетел, который растерялся, и так и не смог порез хоть как-то обработать. Страшно подумать, другой везунчик, которому досталось поврежденная артерия, справился – а этот не справился… 
А мы те, кто слушали внимательно, слушали и сегодня, стараясь игнорировать крики на фоне. Во взводе осталось шестнадцать человек. 
– Все всегда были против тебя, поэтому так плохо с общением? – спросил я Лекту за ужином. 
– Угу. 
– А почему так? 
Закинул в себя с десяток пилюль. Когда залил весь этот ком кофе, проталкивая его дальше, почувствовал себя человеком. 
Опёрся о спинку стула и оглядел умирающий взвод, еле шевелящийся за соседним столом. 
Да уж… Загоняли нас. 
– Это из-за отца, – голос Лекты чуть подрагивал. 
– Он что-то натворил?
Помялась, но все-таки обозначила: – Не хочу обсуждать это. 
– Прости.
Помолчали. 
Вгляделся в ее лицо. Тени под глазами уже чудовищные; я, наверное, еще хуже выглядел. 
– Что? – спросила, чуть улыбнувшись.
Это первый раз, когда она улыбалась? 
Возможно. 
Улыбнулся в ответ. 
– Для тебя важно стать именно оперативником? 
– Да, – уверенно кивнула.
– А бойцом поддержки или теург-инженером не устроит?
– Нет. 
– А зачем тебе быть именно оперативником? 
– Чтобы быть лучшей.
– Зачем?
– Лучшие решают, как другим жить. И лучшие решают, как бороться с тьмой. 
– Эвона как… 
Принц удивлялся: 
– Какая потрясающая наивность… 
*** 
4. 10
122 год от взятия
День оказался совсем плохим для численности взвода. 
Кураторы лютовали: наскакивали стервятниками в самые тяжелые моменты бега на семикилометровой дистанции и требовали отвечать. Ритм ломался полностью. Их удары стали жестче, быстрее. Оказалось, что в предыдущие дни они серьезно сдерживались.
Врачи и целители постоянно следовали где-то рядом. 
От побоев в этот день улетело пятеро. Разбитые, с поломанной напрочь волей, они отказались вставать. Нам тоже досталось. 
Лексе сквозь блок прилетел короткий удар – думаю, поломанный нос не принёс ей радости. 
Мне мощнейшим хуком, на сближении, Пращур в затылок зарядил. Разбил голову; уронил на землю. Сверху орал, слюнями брызгая чтобы я – “грязеслизь подботиночная” вставать не смел, а я еще и отвечать умудрялся через рычание: 
– Сейчас сучара лысая поднимусь. И все дерьмо из тебя через глазницы выскребу, – сколько он из этих слов разобрать мог, вопрос, конечно, риторический. 
За сказанное прилетало капитально, хотя – и понимаю – опять же в пол силы. Мне все равно, медитация свое накручивала; кулак скользил по лицу, затылку. Нога врезалась в бок, в бедро, в голень. Бил он точно, чтобы ни в коем случае не задеть что-то важное. 
Я шипел, рычал, очередной пинок в бок принял и ногу Пращура в моменте перехватил; кулак опять по лицу скользнул, активировал усиление. 
3; 5 из 8
Пытался утащить инструктора вниз, но он уже своими усилками перебарывал легко. Движение – и отшвырнул, как куклу. Тут уж отлетел удачно, подняться получилось. А следующий удар принял в блок, и попытался сходу достать усиленной ногой в ответ; он отскакивал, пропуская угрозу перед собой, пытался скрыть улыбку; и дальше некров бег продолжался… 
В таком состоянии – с разбитой головой – и пробежать пришлось и тренировочную площадку отработать; ладно хоть в этот день ползать не заставили. 
 
По окончанию лекарь нас починил. Мне голову залечили: ссадину, головокружение и тошноту убрав. Лекте нос в норму привели. С остальными тоже поработали, но там я и не следил. Там смотреть – только плакать: сколько травм, сколько крови. 
Потом чуть порадовали – в тир отвели. Отстреляли, должно быть, по четыре тысячи патронов на человека. В основном из стандартной модульной винтовки “Кнут”. 
Сразу приметил, что Лекта стреляла невероятно хорошо. Что не выстрел – всё возле центра ложилось. К ней даже Пращур подбежал сразу, это пообсуждать. 
– Вот и стало понятно на что она пригодится, – довольно сказал Принц. 
Отстрелялся нормально. Пойдёт… Не ставил целью кого-то в этом опередить. Снайпером мне все равно не быть – винтовочные тяжеляки вообще лучше от меня прятать. Были в храме случаи, которые заканчивались из-за моих кривых рук серьезными растратами. 
На стрельбище еще один прет, который был прям совсем плох, отлетел. Судя по всему, оружие он видел в первый раз, вот его в итоге выкинули – во взводе осталось десять человек. 
Чуть не умер, подавившись, выпавшим зубом во время ужина. 
После продолжительного приступа кашля, сплюнул его на тарелку. 
– Могла и постучать… 
– У тебя зуб вывалился, – лаконично и с каким-то безразличием в голосе отметила Лекта.
Пожал плечами: 
– Видимо лишний.
Смешок. 
Спросил у нее: 
– Кто тебя научил так стрелять? 
– Отец. 
– У тебя талант. 
– Круто ведь? – оживилась она, руки перед собой сложив. – Я больше половины жизни с винтовкой. 
– Это где вы так наловчились стрелять? Уважаемая Лекта, откуда вы? 
– Из Подворья. 
– О. 
У каждого форта Предела должно быть свое Подворье. Подворье – это небольшой городок в боевой зоне. Недалеко: бывает в паре или десяти километрах от форта. 
Военные не могут дежурить и крутиться в стычках до бесконечности, им тоже нужно расслабляться. Такими зонами рекреации и стали изначально Подворья. Туда повалили бизнесмены, контрабандисты, потом притащились авантюристы и их семьи. Теперь надо постараться, чтобы найти Подворье, где население меньше десяти тысяч. 
Лекта добавила: 
– С ровесниками не больно общалась. А вот пострелять любила… 
– Братья и сестры? 
– Нет. А у тебя? 
– Брат. 
– Вы с ним ладите? 
– Вроде как, – я вспомнил лицо Лео с синюшными пятнами; поморщился. – Думаю, да. 
*** 
5. 10
122 год от взятия
Стандартный коктейль и еще восемь километров бега сверху, по доброте душевной. 
А еще вместо кураторов сегодня нас колотили старшие. Я пару ребят даже в таком состоянии – для их удивления – достал. Одному нос сломал, и он так обозлился, что какое-то силовое поле на кулаке способностью произвёл – и попытался забить. Хохочущие кураторы, успели его скрутить. Потом он подходил извиняться… 
У Лекты уже выносливости не хватало. Цвет ее лица пугать стал. 
Теоретический урок этого дня – по общепринятой войсковой жестикуляции; Пращур долго вдалбливал в нас их. Двадцать штук: всякие обозначения готовности, числа, команды. 
Лекта в жестах путалась иногда и получила оплеуху от куратора. Ее укрепленная кожа помогала ей раз; тогда он ударил рукоятью пистолета – и до нее доходила боль. Тут я и понял, что впрягался я за нее в казарме чисто символически. С ее укрепленной кожей угрожать ей мог только тот пассивный скиталец.