Я, колдунья и полосатый кот (СИ)

Темнота.
  
Глава 4
 
Вокруг перекатывался многоголосый рык. Низкий, утробный, достающий вибрациями до самых костей. Раздавался жуткой музыкой, сотрясая меня всего. Рык вытряхивал меня из тела. Требовал, чтобы я немедленно покинул его, и стал бесплотным духом. Он тянул во тьму, в небытие. Не позволял вспомнить, кто я. И что я есть.
Тьма разрывала на части, потрошила, выворачивала наизнанку. Бурлила вокруг вздохами, шёпотом, скрипами, скрежетом миллиардов паучьих лапок.
Но вдруг знакомый травяной запах ударил в нос. Я ухватился за него, как за соломинку, сосредоточился. Что же так пахло совсем недавно? Один из запахов в сенях у травницы — сплетённый с огромным числом других, — сейчас расплетался из этой толстой сложной косы, чтобы потянуть меня за собой, тончайшей нитью.
Я держался за этот терпкий, дразнящий аромат, и словно шёл за ним. Хотя не мог пока ни вернуть ощущение тела, ни увидеть что-то. Звуки стали слабеть, рык теперь не пробивал череп, пытаясь добраться до мозга. Меня перестало рвать на части, и воспоминания, кружась, залистопадили перед глазами.
Лаборатория, дежурство, спёрли ужин, тревога, кадка на коврике, рубильник... Твою же котью мать! В голове закружило сильнее: Агриппина с её травами и загадочным забулдыгой Василием, дом на краю села, сон на печи, кошмар и туман...
Туман, в который меня понесло — в одних трусах, за каким-то лысым чёртом. Нет, ладно бы, действительно за чёртом погнался! Зачем же я сюда полез?
В глазах чуть прояснилось. Вокруг сиреневатый туман, сквозь густые клубы с трудом пробивается намёк на лунный свет. Вижу траву под босыми ногами, ручей впереди, несколько валунов, отбрасывающих неверные, еле заметные тени.
Руку, которой проверял туман на ощупь, неприятно щипало. Взглянув на неё, я поморщился. Толком не видно, но она будто в слизи. Чертыхнувшись, вытер о траву, как смог. Ногти грызть сегодня точно не буду.
Звуки стихли, но не исчезли. Со всех сторон доносился бессвязный шепоток, тихий шелест и на грани слуха — скрежетание паучьих лапок из моего кошмара. Странно, в таком густом тумане звуки распространяться не должны. Может, это у меня в голове?
Передёрнув плечами, я ощутил, как мурашки дыбят волосы на затылке и руках. Как бы дорогу к дому отыскать? И поглубже закопать воспоминание о языке, облизнувшем мою руку, хотя бы до момента, когда вернусь в дом травницы. Найдётся же у неё чего покрепче, нервишки в порядок привести? Напиться, как Василий, и забыться на печи.
Покрутившись, понял, что визуальная информация сейчас бесполезна. Вокруг туман, сквозь который видно не дальше метра. Слух тоже не помощник, наоборот. От звуков морозная жуть пробирает до костей. Да ещё и холод ночной.
— Ну а что тут у нас под ногами? — шёпотом поинтересовался я, чтобы собственный голос отвлек от страха.
Получилось не очень, уж больно странно он прозвучал. Заткнулся, дальше действуя молча. Разглядел в паре шагов следы волочения — как в детективных сериалах говорят. Пошёл по ним, нервно оглядываясь и прислушиваясь.
И чуть не врезался лбом в ствол дерева. Ощупал, понял, что крупное, руками не охватить. Походил вокруг. Похоже, я в лесу. Деревья хвойные и лиственные, ковер из еловых иголок под ногами. Как я его сразу не заметил? Почувствовав подступающую панику — я в лесной чаще, — глубоко вздохнул, успокаивая дыхание. Отставить. Паника мне сейчас точно не поможет. Возвращаюсь к следу.
Дальше шёл по лесу довольно долго. Неглубокие овражики, ручьи, камни, кочки. Если какая-то тварь столько меня тащила, да по пересечённой местности, на теле живого места быть не должно. Странно, что ничего не болит. Логичный вопрос, почему я не сожран, оставлю для попойки. Теперь не сомневаюсь — она у меня будет. И собутыльник найдется. Будет Агриппина потом нас обоих веником охаживать да по избе гонять.
Хруст! Я быстро глянул туда, откуда он раздался, и на пределе видимости в густом тумане различил мелькнувшую фигурку. Знакомую грацией движений и одеждой. Травница?!
 
Хотел позвать её, но вдруг остановился. Что она делает в лесу? Я-то понятно — меня скотина какая-то утащила против воли. Секунда — и девушка исчезла в клочьях тумана. Теперь поздно звать, даже если решусь.
Что ж, может, её тоже утащили, а она отбилась и теперь ищет дорогу к дому? Почему же идет в обратную сторону? И довольно уверенно. Ладно, она местная. Здесь эти туманы могут быть обычным явлением. Что, если она свои травы колдовские таким манером собирает? Вот вернусь и расспрошу её, пока будет меня отпаивать настойками да самогоном.
В мечтах я зазевался и споткнулся обо что-то мягкое. Почти упал, но успел выставить руки. Поднялся, обернувшись, и обмер. Коровья туша! Местами обглодана до костей, местами — остатки потрохов, мяса, шкуры. Вокруг по земле разлилось тёмное пятно. Кровь? К горлу подкатил тошнотный ком. С трудом удержавшись, я попятился. Провел ладонями по лицу, пытаясь избавиться от ощущения онемения в губах.
На ладонях осталось что-то мокрое, и я вытер их о трусы. Наверное, запачкал в крови, когда коснулся земли. Чёрт! Это ж я лицо только что в кровище измазал. Умыться бы. Огляделся, нашел след волочения, убедился, что не иду туда, где уже был. Пошёл снова по следу, теперь внимательно смотря под ноги и не забывая оглядываться. Если эта тварь сожрала корову, я ей на один зубок. Может, это меня и спасло? Но терять бдительность не стоит.
Издалека послышались приглушённые голоса. А посторонние звуки — бессвязный шёпот, скрежет, шелест, — почти исчезли. Я и не заметил, в какой момент. Людские голоса слышны будто сквозь вату, но по интонациям понятно, что кричат и суетятся. Наверное, я рядом с селом. Почти дошёл! Теперь бы в таком виде ни с кем не познакомиться. А то народ сейчас напуган, встревожен. С вилами, небось, вышли скотину защищать. Не то, что я — труселя вместо оружия.
Ух ты, везение какое! Ещё ручей. Я отошёл в сторону от следа, склонился над тихо журчащей водой. Отражение подтвердило: морда вся измазана чем-то тёмным. В тусклом лунном свете цвет не виден, но понятно, что кровь. Да, выходить из тумана, не умывшись, будет ошибкой. Напряженно рассмеявшись, я обмыл лицо и руки.
Пройдя несколько шагов, с облегчением увидел, что след оборвался, а колышущееся марево рассеивается. Вышел из него — словно вынырнул с глубины. Возникло ощущение перепада давления в ушах. Даже захотелось продуться. Но, помня о том, что на руках моих и слизь была, и кровь, решил, что не стану трогать сейчас лицо. Сначала их стоит обработать спиртом или местным аналогом. Чем-то же Василий остаканивался?
Из прозрачной дымки проступили очертания дома, через окно которого я неосмотрительно выскочил в туман. Стоп. Кажется, рядом с крыльцом стояла бочка с дождевой водой. Умоюсь и руки помою по второму кругу. Здесь посветлее. Луна ещё ярка, и судя по небу — скоро восход. Я пошёл вокруг дома, выглянул из-за угла и застыл.
Агриппина, что-то нашёптывая себе под нос, мылась прямо в бочке. По телу ее гуляли лунные блики, высвечивая то красивую грудь, то плавный изгиб плеч, то гладкую спину. Игра теней и света на её коже заворожила так, что я не заметил, как зародился рассвет. Узкая красная полоса возникла на горизонте, луна побледнела, а в небе разлилось розоватое свечение, меняя цвет облаков. Девушка выбралась из бочки ко мне спиной и подхватила с лавки мягкую ткань, обтереться.
Быстро же она обернулась, и как-то мимо меня вперёд прошла. Впрочем, в таком тумане...
Крадучись, я направился в обратную сторону, к окну. Но надеть высохшие брюки, и забраться не замеченным на печь мне не дали.
  
Глава 5
 
— В окошко ходить — это дело, гость незваный. Одобряю. Сам люблю, в окошко-то.
Бас не заплетался так сильно, как накануне, но звучал всё ещё нетрезво. Я замер у окна. Только успел влезть, глаза к полумраку не привыкли. Ох, Василий, не вовремя ты и не к месту. Отсыпался бы на сеновале.