Ужасная госпожа (СИ)

Сильные и глубокие толчки следовали друг за другом в едином, вызывающем болезненные спазмы ритме. Тяжело дыша, Витор навалился на узкую, с глубокой ложбинкой позвоночника спину, прикусил нежную кожу на плече у шеи, и его хриплое дыхание смешалось с томным постаныванием Исы.
К разрядке они пришли одновременно.
Резкий рывок, короткий гортанный вскрик, рваное тяжелое дыхание и два приникших друг к другу дрожащих тела.
Иса начала оседать на грязноватую солому, но Витор подержал ее, подхватил и усадил на узкие перила.
Она была слишком желанна, слишком соблазнительна и слишком… порочна, чтобы вот так просто отпустить. Тем более, что от не проходящего желания член снова начал твердеть.
Откинув голову, Исабель подставила шею под торопливые и горячечные поцелуи. Они тревожили, вызывали приятные мурашки и, спускаясь к груди, обещали острое, нестерпимое удовольствие.
Порывистая и нетерпеливая Исабель не собиралась долго ждать. Запутавшись тонкими пальцами в растрепанных волосах, она тянула Витора к болезненно затвердевшим сокам, пока не почувствовала на них жадный горячий рот.
Отзывась томными вздохами на далекую от нежности ласку, Исабель блаженно улыбалась.
Она смогла подчинить гордеца. Именно он, тот, кто совсем недавно отверг ее, сейчас покорен и готов исполнить любое желание.
Поддерживая Витором за спину, она подобрала широкую юбку, оголяя стройные ноги, снова толкнула вниз растрепанную голову.
Избалованная и капризная, Исабель не хотела давать непокорному рабу слишком быстрое удовлетворение. Пусть мучается так же, как мучилась она, и подарит еще и такую ласку.
Витор подчинился ее требованию. Исабель расслаблилась, подалась к нему, желая поскорее ощутить жгучие прикосновения губ и языка, но сильный и глубокий толчок заставил широко распахнуть глаза.
Иса не верила своим ощущениям и одновременно плавилась в них.
Как он мог не подчиниться приказу?
Еще-о-о!..
Сильная судорога пробежала по спине и выгнула, вынуждая Исабель саму насаживаться на вбивающийся в нее твердый член. Только бы ослабить выкручивающие тело спазмы.
Поступить против ее воли?
Только бы не останавливался!
Томные стоны перешли в порывистые и громкие вздохи.
Витор брал ее сам. Без поощрений и приказов. Без понуканий.
Брал сам, по своему желанию и именно так, как хотел, не обращая внимания на то, что острые ногти царапали его руки.
Раз за разом, каждым сильным толчком выбивал из ее груди громкие стоны.
— Вот! Теперь, граф де Сильва, вы видите, что я говорила правду!
Сквозь рев крови в ушах суслышал Витор.
Опьяненная и одурманенная желанием Исабель не слышала ничего. Почувствовав, что он замедлился, нетерпеливо зарычала и вонзила ногти в широкую спину.
Прохладный ветерок коснулся голых разгоряченных бедер. Чувство восхитительной наполненности покинуло тело, оставив его в голодном неудовлетворении.
Исабель возмущенно распахнула глаза и…
Ослабев, сползла на солому.
Над ней с обвиняющим взглядом судьи возвышалась герцогиня Визеу, и с выражением брезгливого разочарования на лице — отец, граф де Сильва. Он держит за волосы скорчившегося у ног полуголого Витора.
— Полагаю, теперь не может быть и речи о браке между вашей дочерью и моим кузеном, — с ядовитой сладостью произнесла Иванилда и заслужила от Исы полный ярости взгляд. — А наш с вами союз стоит считать делом решенным, как и союз моей дочери с вашим сыном. Вы же не хотите, чтобы поползли сплетни?
Иванилда горда собой, вздергивает голову с видом победителя, поэтому не видит, с какой злостью Исабель сжимает грязную солому.
В пыльной полумгле конюшни черные глаза графа де Сильва сверкали от злости на непутевую дочь и дерзость, посмевшего покуситься на графскую честь раба.
— Исабель де Сильва, отправляйтесь в свои покои и не покидайте их, пока я не разрешу, — не глядя на Исабель практически выплюнул Карлос.
Ему было очень больно видеть родную дочь, ту, для которой не жалел ничего, которую баловал и гордился этим, которая должна была еще больше прославить фамилию де Сильва, вот так, полураздетую, на грязной соломе, растоптавшую его честь. Так больно, что, казалось, глотнул кипятка, или же в груди рассыпали горячие угли.
 
Карлос де Сильва с трудом дышал и еле сдерживался, чтобы тут же не учинить расправу над бесстыдницей и ее любовником.
Исе хватило одного короткого взгляда на отца, на его сурово нахмуренные брови и напряженные крылья носа, чтобы понять — сейчас стоит проявить дочернюю покорность, — но она не могла просто так оставить Витора и не знать, что с ним происходит.
— Отец, пожалуйста, — не вставая и оставаясь в той же униженной позе, Иса умоляюще протянула к отцу руки.
— Сеньора Визу, окажите милость, проводите Исабель в ее покои и заприте. Вам не стоит видеть того, что здесь произойдет, — сквозь зубы процедил Карлос, превозмогая жгущую грудь боль и стараясь не смотреть на несчастное лицо дочери.
Иванилда совершенно не разделяла мнение графа, что ей не стоит наблюдать за наказанием раба, тем более, такого смазливого и с прекрасными молодым телом, но решила показать женскую покорность и сделала вид, что пытается поднять сразу же отяжелевшую Исабель.
Для виду подергав ее за руку и изобразив полную неспособность выполнить просьбу графа, Иванилда с чистым сердцем осталась наблюдать за предстоящей экзекуцией и предвкушающе облизнула губы.
— Эй, вы! Сюда! — оглянувшись в поисках помощников, Карлос де Сильва заметил жмущихся за дверью испуганных слуг. Привлеченные громкими голосами, они во все глаза смотрели на хозяина и его полураздетую красавицу-дочку.
— Позовите Фуртадо, пусть отведет графиню в ее комнату, а его, — Карлос брезгливо пнул Витора, — к столбу, и как следует выпорите. Не давайте ни воды, ни еды, пока не решу, что с ним делать.
— Нет! — пронзительно закричала Исабель, глядя, как Витора на ее глазах тащат под палящее солнце, выполняя распоряжение хозяина. — Отец! Прошу тебя, не надо!
Даже не подумав встать, Иса, как была на коленях, поползла за и покидающим конюшню отцом. Красивое легкое платье тащилось за ней по грязному полу, но Иса не обращала на это внимания. Волосы растрепались, лезли в лицо, липли к влажной коже, но она только досадливо отбрасывала их за спину и продолжала ползти, цепляясь за брюки отца, но он даже не обернулся.
— Ты не имеешь права! — Исабель попыталась использовать графский тон. — Это мой подарок. Он принадлежит мне и только мне решать, что с ним будет!
Карлос де Сильва стремительно обернулся и поморщился от пронзившей грудь боли.
— Ты. Моя. Дочь, — раздельно и четко произнес он, окинув растрепанную Исабель тоскливым взглядом. — Все, что у тебя есть, принадлежит мне, и мне решать, что с этим делать, — в голосе графа отчетливо слышны жесткие ноты. В этот раз он не собирался потворствовать дочери в ее неосмотрительности. — Отправляйся в свою комнату! Сколько можно повторять!
Но Исабель даже сейчас не послушалась отца. Распахнув глаза, она наблюдала, как Витора привязывают к тому самому столбу, которому не так давно, она сама приказывала его привязать, как достают и разминают кнуты.
— Отец! Ты же не допустишь этого! — она снова бросилась к родителю под снисходительным взглядом молчащей Иванилды.
— Ты сама накликала эту беду, — нехотя бросил отец и перевел взгляд на подоспевшего Фуртадо. — Уведи ее с глаз моих.
— Сеньорита, позвольте…
Фуртадо галантно подал ей руку одновременно с вызвавшим озноб свистом кнута и мученическим стоном.
Иса рванула к Витору, но Фуртадо успел перехватить ее за руки и стянуть локти за спиной.
Как бы она ни вырывалась, не могла совладать с превосходящей силой крепкого мужчины. Как бы ни кричала, не могла заглушить свист рассекаемого кнутом воздуха и вскрики Витора.
Даже запертая в своей комнате она все слышала и обламывала ногти, бессильно царапая дверь.
Раненой тигрицей Исабель металась по комнате. Даже здесь, вдалеке от места наказания, до нее долетали свист кнута и мучительны стоны Витора, и ничто не могло спасти от этой пытки.