Я и мое отражение
Хотя вчерашний господин, заказавший чашку кофе, оставил такие чаевые, какие я обычно зарабатываю за целый месяц. И то, если повезет.
Я кивнула и отправилась к кассе. Из-за барной стойки торчала голова Алены, ревниво наблюдавшей за мной.
– Не злись, – сказала я примирительно. – Она только кофе заказала.
– Очень мне нужно злиться! – огрызнулась Алена. – Заказала и заказала…
А Зоя съехидничала, пробивая заказ:
– Везет тебе…на кофе. Жаль только, что с бабой не пококетничаешь. Правда?
Я промолчала.
Принесла клиентке кофе, поставила на стол. Она, не глядя, кивнула головой и положила на край стола сторублевую бумажку.
– Без сдачи, – сказала дама коротко.
– Спасибо, – проблеяла я.
Она не ответила. Отодвинула чашку и уставилась в стол напряженным взглядом.
Я потихоньку ретировалась.
Рабочий день закончился. Я переоделась, мысленно благословила отсутствие начальства и вышла на улицу.
День прошел на удивление мирно. Жаль только, что зря марафет наводила.
По дороге домой я несколько раз огляделась, но уже без прежнего радостного ожидания. Вчерашний эпизод с хорошо одетым господином оказался только эпизодом. Все же интересно: чем я заслужила такое повышенное внимание к своей персоне?
Непонятно.
Домой я приехала около десяти вечера. Кончался вечер субботнего дня, завтра меня ждал выходной.
Как же мне его провести?
Можно, конечно, просидеть весь день перед телевизором. А можно и не сидеть. Если погода выдастся солнечной, можно пойти прогуляться в парк, расположенный недалеко от дома. В парке есть симпатичное кафе-мороженое.
Я очень люблю ходить в кафе-мороженое. Наверное, потому, что там я выступаю в роли клиентки, а не бегаю с подносами от столика к столику. И еще потому, что там нет моего начальника и Зои.
Я уселась в кресло и просидела в нем несколько минут, не зажигая свет. В комнате стало уже совсем темно, и я почти физически ощутила, как душу покидает нетерпеливое радостное чувство, переполнявшее меня утром.
Сумеречное состояние души… Кажется, так говорят про сумасшедших.
Мне вдруг ужасно захотелось поплакать. Что я и сделала, уткнув лицо в подголовник кресла.
«Все плохо, все отвратительно, все безнадежно», – причитал внутренний голос, и я беззвучно всхлипывала, вытирая слезы.
Тогда я еще не знала, что ко мне на всех парах неслось Приключение. И отделяло меня от него всего несколько минут.
Вот сейчас я всхлипну в последний раз… Вытру лицо…
Ну… Ну!..
Тишину квартиры разодрал по швам громкий телефонный звонок.
Приключение началось!
Но, повторяю, тогда я этого еще не знала.
Поднялась с кресла я не сразу. Сначала посидела, прикидывая, кто бы это мог быть. Решила, что звонить мне некому, поэтому нечего и отвечать.
Но телефон надрывался с неприятной назойливостью.
Я вздохнула.
Вытерла глаза еще раз и встала. Волоча ноги, побрела в коридор. Сняла трубку и буркнула:
– Слушаю.
Тишина.
И я осатанела.
– Слушайте, вы, придурки! – заорала я в трубку. – Кончайте баловаться! Нашли игрушку!
Я хотела добавить еще пару теплых слов, но на другом конце провода кто-то сдавленно хмыкнул и дал отбой.
Мне не удалось произнести до конца свой обличительный монолог. А проще говоря, не удалось сорвать на незнакомце дурное настроение.
Я раздраженно бросила трубку на аппарат.
– Кретины! – сказала я вслух.
И отправилась в ванную.
Минуту постояла перед зеркалом, разглядывая свое лицо. Тушь, поплывшая с ресниц, расписала лицо красочными индейскими узорами.
Уродина.
Я до упора вывернула холодный кран. Минуту отстранено наблюдала за тем, как брызги перелетают с края раковины на пол, потом опомнилась. Протянула руку и уменьшила напор.
Наклонилась над раковиной, вооружилась куском мыла и принялась ожесточенно умываться. Намылив лицо в третий раз, я почувствовала, что немного успокоилась.
Подняла голову, взглянула в зеркало еще раз.
Ну вот. Это уже немного больше похоже на человека.
Я перекрыла воду, вытерла лицо и намазалась кремом. Кожа у меня настолько сухая, что после каждого соприкосновения с водой превращается в печеное яблоко. Еще один подарок природы.
Завершив гигиеническую процедуру, я в странном изнеможении уселась на край ванны.
Сейчас пойду на кухню, поставлю чайник. Выпью чашку крепкого чая, запью его валерьянкой. Проглочу таблетку снотворного и улягусь в кровать. А уже утром буду думать, каким способом убить свободный день.
Да, так я и сделаю.
Именно в этот момент раздался звонок в дверь. Я поразилась настолько, что невольно привстала.
При моей некоммуникабельности даже телефонные звонки в моем доме – большая редкость. А уж звонок в дверь!..
Господи! Когда же я последний раз его слышала?
Я напряглась, но не вспомнила.
Звонок повторился; псевдо-птичья трель, раздражающая ухо своей непохожестью на настоящее птичье пение.
Я вышла из ванной и пошла по темному коридору. Дошла до двери, припала к глазку, подсвеченному с обратной стороны. Минуту разглядывала визитера, потом выпрямилась, озадаченная и немного напуганная.
На лестничной площадке стояла дама, которую я обслуживала совсем недавно. Французская маркиза, по недоразумению одетая в современный брючный костюм.
Интересно, каким образом она тут оказалась?
Я пожала плечами и повернула ключ. Приоткрыла дверь, высунула наружу трусливый нос, слегка опухший от слез.
– Да?
Дама прищурилась.
– Лера? – спросила она благожелательно.
– Да.
– Не могли бы вы уделить мне полчаса? – вежливо попросила дама.
Я поразилась.
– Зачем?
Дама нетерпеливо переступила с ноги на ногу, но сдержала эмоции.
– Это не уличный разговор, – сказала она все так же мягко и вежливо.
– Я вас не знаю, – возразила я в свою очередь.
Дама раскрыла сумочку, которую держала подмышкой. Достала оттуда паспорт, протянула мне.
– Прошу вас, – сказала она спокойно.
– Что это?
– Это паспорт, – объяснила дама. – Прочитайте, что там написано, и будем считать, что мы знакомы.
Я осторожно приняла документ.
Захлопнула дверь, включила в прихожей свет и открыла паспорт.
Володина Елена Борисовна.
И никаких тебе аристократических французских приставок «де».
Очень даже простое имя.
Я нагнула голову и заглянула в глазок. Елена Борисовна стояла на месте, терпеливо рассматривая свои безупречные ногти.
Я вернулась к документу, полистала его.
Место рождения – Москва. Год рождения – 1945. Ничего себе! Ей шестьдесят! А выглядит едва-едва на сорок пять!
Я дошла до графы «семейное положение». Есть печать. Значит, и муж имеется. Володин Юрий Васильевич.
Отчего-то в памяти мелькнул и померк образ солидного господина в дорогом костюме. Неужели это он и есть, муж Елены Борисовны?
– Интересно, – пробормотала я сквозь зубы. – Чего они ко мне приклеились?
– Вы прочитали? – негромко спросила дама за дверью. Виновата, Володина Елена Борисовна. Теперь я знаю, как ее зовут. Знаю даже такую пикантную подробность, как год ее рождения.
Я открыла дверь, распахнула ее и сделала молчаливый жест, приглашая нежданную гостью войти. Что она и сделала.
Я отдала ей паспорт.
– Вы ознакомились? – повторила дама, пряча документ в бархатную сумочку, расшитую стразами.
– Ознакомилась, – подтвердила я. – Скажите, а ваш муж вчера не пил у нас кофе?
– Пил, – подтвердила дама.
– Понятно.
Настала моя очередь рыться в сумке. Я достала оттуда деньги, полученные в обменном пункте валюты. Отделила от стопки восемьдесят рублей и протянула даме остальные бумажки.
– Прошу!
– Что это? – удивилась дама совершенно непритворно.
– Ваш муж попросил меня обменять сто долларов, – объяснила я. – У него не было рублей. Я обменяла, но он ушел до того, как я вернулась. Вот…
Я показала ей восемьдесят рублей.