Во власти тьмы (ЛП)

Я бросаю одежду в чемодан и смотрю на ее сторону гардероба.
— Потому что я не хотел заставлять тебя волноваться еще сильнее, когда ты только…
— Только что?
Я останавливаюсь и с трудом сглатываю, встречаясь с ней взглядом.
— Когда ты только перестала ненавидеть меня.
Роуз качает головой, на этот раз заходя за мной в гардероб.
— Я никогда тебя не ненавидела. Ты часто выводил меня из себя, конечно, но я никогда не ненавидела тебя.
Ничего из сказанного мною не исправит ситуацию. Мы опять должны уехать, и это моя вина с самого начала. Это нечестно по отношению к ней. Я сажусь на край кровати, бросаю горсть одежды, которую держу в руках, позволяя ей соскользнуть на пол.
— Ты можешь остаться здесь. Они хотят только меня. Она хочет только меня.
Роуз подходит ко мне и опускается так, чтобы видеть мое лицо.
— Что насчет здешнего совета, твоей сестры? Они должны защищать нас. Вот почему мы приехали сюда и устроили весь этот цирк с самого начала.
У меня немеет язык, и мне приходится сглотнуть, прежде чем я смогу заговорить вновь.
— Да, но не было ни звонков, ни охраны, ничего. Я начинаю думать, что моя сестра не может защитить нас даже больше, чем себя. Почему, по-твоему, она так хотела заключить союз с советом другого влиятельного города? Она боится чего-то или кого-то.
— Мы можем помочь ей? — спрашивает Роуз, скользя рукой по моему бедру, чтобы переплести наши пальцы.
Я фыркаю и отвожу взгляд.
— Этот мир тебя не заслуживает. Она бы отдала тебя на растерзание, если бы это способствовало ее политическим амбициям. Гуппи не может помочь акуле, если только она не хочет стать едой.
Роуз скалится, отдергивая свою руку от моей.
— Я могу быть слишком милой, но это не то, чего я должна стыдиться или прекратить делать, потому что все остальные ― мудаки.
Я наклоняюсь и кладу голову на руки, когда она выходит из комнаты. Потрясающе. Сегодня я все испортил. Я даю себе минуту на раздумья, потом встаю, поворачиваюсь к чемоданам лицом и начинаю опять складывать.
Я уже почти заканчиваю, когда она возвращается в комнату, хватает одежду и опять уходит. Мы не впервые ссоримся, или, черт возьми, даже не во второй раз, но это было раньше, когда мне приходилось бороться с ней за то, чтобы она жила, за то, чтобы она оставалась. На этот раз мы оба, а не только она, должны посмотреть в лицо фактам. Мы разные люди и смотрим на мир иначе.
Я опять сажусь на край кровати, чтобы сложить одежду, хотя это не имеет значения, так как она все равно отправится в чемодан. Адриану тоже приходится сталкиваться с подобной проблемой? Валентина ― одна из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречал. Как он поддерживает баланс ее нежного сердца со своим темным? Мы не заблуждаемся настолько, чтобы думать, что мы добрые, великодушные или что-то в этом роде. Но Валентина и Роуз не похожи на нас.
Только вопрос времени, прежде чем они поймут, что мы их не заслуживаем.
  
28
 
РОУЗ
Я слышу, как Кай бросает вещи по спальне, ворча по большей части, пока он тащит чемоданы и бросает в них одежду. Время от времени я слышу стук ботинок и бормотание проклятий. Одевшись, я решаю не приближаться к нему, по крайней мере, до тех пор, пока упаковка вещей больше не сможет оставаться без внимания. Мы уедем, нравится мне это или нет. Вот что он не сказал.
Ненавижу, что у меня нет выбора и что мы не можем найти место, где можно было бы осесть и быть в безопасности. Я едва пришла в себя и не хочу, чтобы у меня постоянно вырывали это из рук.
Пока он занят, я сижу в гостиной, глядя на открывающийся вид. Он поистине завораживающий. Может, вскоре, когда все разрешится, мы сможем вернуться к нему домой. Я жажду вновь поговорить со своей кузиной и жить в месте, которое смогу назвать своим, даже нашим. Как бы долго я ни получала эту роскошь.
Город сверкает в лучах полуденного солнца, его переливы и блеск радуют глаз. При виде города с этого ракурса мне кажется, что он будет теплым и красивым, но я знаю, что стоит мне выйти на улицу, как пронизывающий холод между высотками проберет меня до костей. По крайней мере, так было недавно. Поскольку я нигде не была помимо особняка Новаков, домика и этого места, мне не с чем сравнивать погоду.
 
Что-то ударяется о стену, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на дверь. Такими темпами он бы уже собрал всю спальню в два небольших чемодана. Маловероятно. Раздается еще один удар, я качаю головой и вздыхаю, возвращаясь к любованию видом. Думаю, я буду скучать по нему больше всего.
Еще через несколько секунд тишины Кай выходит из спальни, но я отказываюсь смотреть на него. Не тогда, когда он не извинился и не сказал мне ни одного цивильного слова. Я все еще не позавтракала.
— Ты собираешься игнорировать меня как ребенок?
Я пожимаю плечами, не глядя на него.
— Не знаю. Ты собираешься продолжать кидать вещи по спальне как ребенок?
Пыхтя, Кай громко делает что-то позади меня, что заставляет меня обернуться. Чемоданы стоят в фойе его квартиры.
— Попроси охрану отнести их в машину, пожалуйста. Я выйду через минуту, когда не буду чувствовать, что мне хочется придушить тебя.
Я могу только смотреть ему в спину, когда он вновь возвращается в спальню. Со вздохом я поднимаюсь и направляюсь к двери, чтобы попросить помощи у охранников, хотя мы оба в состоянии сами понести свои сумки. Если только это даст ему меньше поводов ворчать на меня сегодня утром.
Семейное счастье может идти на хрен.
Я открываю дверь и смотрю на пустой коридор.
— Может, у них перерыв, — шепчу я себе под нос и поворачиваюсь спиной к чемоданам. Не понадобится много усилий, чтобы поставить их в коридоре и по возвращению унести их.
Я уже собираюсь сдвинуть чемодан по полу, когда чувствую что-то холодное на своей шее.
— О, ну разве не милашка, — произносит кто-то позади меня, голос, который я не узнаю.
Я крепче сжимаю чемодан, проверяя его вес, но он будет слишком тяжелым, чтобы размахнуться и ударить мужчину. Похоже, склонность Кая к излишней упаковке вещей ― еще большая проблема, чем необходимость таскать тяжелые вещи в машину.
— Тебе лучше уйти, — говорю я ровным голосом. — Последний человек, который направил на меня дуло пистолета, закончил не очень хорошо.
Он сильнее вжимает пистолет в мою шею, вгоняя его в меня.
— Полагаю, ты имеешь в виду моего кузена. Где он?
Я пожимаю плечами.
— Не уверена. У него был неприятный инцидент с кочергой. К этому моменту он уже наверняка стал кормом для гризли. Как ты нашел нас?
Он не отвечает, и я сопротивляюсь желанию повернуться и посмотреть на него. Если ты увидишь одного из мерзких членов семьи Сэла, ты увидишь их всех. И если я посмотрю и узнаю его, то, возможно, не смогу удержаться от желания напасть на него. Что может поспособствовать моему убийству.
Я с трудом сглатываю, гордясь собой, учитывая, что совсем недавно я была полна агрессии и отсутствия логики.
— Думаешь, ты такая умная, да? Но это не так. Ты и тебе подобные ― бесполезные отбросы, годные только на то, чтобы трахаться и умирать, — говорит он мрачным и разгневанным голосом.
— Ну тогда, думаю, ты поставил меня на место. Ты имеешь в виду конкретно меня, мою семью или женщин в целом? — Я сопротивляюсь желанию съязвить о его вероятной неспособности с женщинами, по крайней мере.
Пистолет упирается мне в затылок, и я осматриваюсь в поисках оружия, чего-нибудь, что можно использовать, чтобы создать пространство между ним и мной. Мне сейчас нужно только одно, чтобы Кай вышел из спальни и вновь пошел проверить меня, или, по крайней мере, чтобы убедиться, что я выполнила его просьбу, и нашел нас.
Я ломаю голову и не могу ничего придумать. Я не могу ничего сделать для своего спасения с недееспособными где-то поблизости охранниками. Это самая пугающая мысль из всех.
Тогда я тоже не смогу спастись.