Весна веры (СИ)
Полчаса провисел, потом-таки задохнулся. Но визгу было… [15]
Народ оценил и обрадовался.
Городское самоуправление устранили, ввели шестичасовый рабочий день и пятидневную неделю. После чего встало все производство. От и до.
Результат?
Восхитителен!
Больницы и школы изуродованы, доктора как-то тоже не рвались помогать освобожденцам и все делали из-под палки, или вообще сбегали. Почта и телефонная станция скончались в муках.
Конюшни и скотоводства опустошили, склады разграбили, весь инвентарь раздали по рукам, и он исчез навечно, фураж тоже реквизировали, так что больше половины скота еще и погибло, а инструмент раздавали самым доверенным и надежным, считай – дуракам, лентяям и пьяницам. Так что и инструмент практически весь погиб.
И вот это все Савельеву надо восстанавливать!
Нет, лично Илья был согласен на войну.
* * *Вечером Илью нашел дед Савва.
– Тор генерал, доброго вам здоровьичка!
– Чего тебе?
– Так тора за вами послала.
– Она мне уже все нервы вымотала, спасибо, сыт, – невежливо отозвался Илья.
– Она и кается. Баба ж! Да в тягости! Ясно – дура!
Илья только застонал. Но час уговоров сделал свое дело, дед Савва уговорил Илью отправиться к Маргоше. А там, слово за слово, да под водочку, да под закусочку…
И как это Илья пообещал жениться?
Да еще до отъезда на войну?
Он и сам не понял. Но пообещал…
А и верно. Чего это его сын должен ублюдком расти? Даже если отец голову сложит, все ж Маргоше и польза будет, и пенсион какой…
Женюсь!
Решено!
Глава 9
Мимо, мимо идите!Рвите неверные нити!Анна, Россия
Как в свое время Анне удалось сохранить все в тайне?
И любовь, и беременность? О, теперь она отлично знала ответ на этот вопрос. Потому как она тогда никому нужна не была.
Пять дочерей!
Штукой больше, штукой меньше, да еще и не самой любимой штукой.
А вот в доме, где все и всё видят… нет, нереально!
Про Романа попросту молчим. Не будучи идиотами, водители видят и слышат многое. Но и молчат. Если не идиоты. Вот Роман и молчал. Горничным все было безразлично. Зато Роза Ильинична пригляделась к Ане, к хозяину, да и уволокла девушку к себе в комнату под явно надуманным предлогом.
– НУ!?
– Роза Ильинична, простите…
– Бог простит. Ты мне скажи, свадьба когда?
Вот что хотите делайте, что можете – говорите… есть вещи, которые просто невозможно произнести вслух! У Анны язык не повернулся рассказать женщине всю правду. Про свою предстоящую смерть. Про другой мир, про Хеллу… Пришлось развести руками.
– Если Боря сможет безопасно отделаться от Лизы. Если захочет…
– А ты так и будешь терпеть? Вот эту крысу?
Анна подумала пару минут.
– Буду. Потому что я его… люблю?
Сказала и сама себе удивилась. Любит?
А ведь и правда… оказывается, и так бывает? Когда ты была одна, ты была растеряна, а тебя подобрали на улице, взяли в дом, пригрели в теплых ладонях – и ты почувствовала себя в безопасности. Сначала решила отплатить добром за добро, а потом… когда это переросло в любовь?
Анна не знала. Но теплую искорку внутри чувствовала очень хорошо. Вырастет она?
Или придавить?
С Ильей было не так. Там они полыхнули оба – в юношеской горячке, в приступе страсти… и может быть, живи они рядом, давно бы прогорели до углей. Зола бы осталась. Серая, холодная…
Но препятствия – отличное горючее для любви. Вот они и горели… долго горели. А потом смерть накрыла пламя холодным белым снегом. И Анна начала все с чистого листа.
Она видела Бориса всяким. Радостным, утомленным, раздраженным, расслабленным… а вот счастливым практически ни разу. И ей очень захотелось, чтобы этот серьезный и очень усталый мужчина хоть иногда улыбался.
Добилась.
Дура!
Хоть и ругала себя Анна, а что тут поделаешь?
Роза Ильинична поглядела на ее лицо, и даже спрашивать больше ничего не стала. Только обняла.
– Жаль, Риточка не дожила. Вот уж кто бы за сына порадовался…
– При ней мне тут делать было бы нечего, – отозвалась Анна.
– А, не говори. Если вы друг другу суждены, так судьба вас обязательно сводить будет.
Анна промолчала. Чего зря воздух сотрясать – на эту тему. А вот на другую…
– Роза Ильинична, прошу вас пока молчать о том, что вы узнали.
– Обещаю, деточка. Я Боре не враг, и тебе другом буду. Только сделай мальчика счастливым. Он этого давно заслуживает.
Анна опустила глаза.
– Хорошо. Я постараюсь.
Почему-то ей было больно. Вранье впивалось во внутренности, словно ледяные осколки, ранило, терзало… больно! Очень больно! Стыдно, горько, несправедливо.
Анна знала, что причинит этим людям боль. Незаслуженную, обидную, подлую… исподтишка. И ничего с этим не поделаешь.
Но напоказ княжна улыбнулась. Она справится. У нее еще есть полгода. Она что-нибудь придумает.
Ее любимые не будут страдать по ее вине!
* * *Тот же монастырь.
Только тогда он был в желтых листьях, а сейчас – сейчас у него нет единого цвета. Белые стены, черная земля, белые проплешины снега.
Черная кошка, которая брезгливо сидит на относительно сухом клочке брусчатки, подвернув длинный хвост.
– Багира…
– Мя? – отозвалась кошка с непередаваемой интонацией.
В переводе на русский это значило – и чего тебе надобно, смертная? От меня – настоящей Кошки?
– Проводишь меня к твоей… – Анна замешкалась. Хозяйке? Нет, неправильное слово. – Компаньонке?
Багира чуточку подумала. Она – кошка. Ей не положено бегать, словно собаке. Но эта странная смертная вполне уважительна. И пахнет от нее завлекательно – котом. Вот, даже шерсть черная на юбке.
– Мя.
Кошка подняла хвост и медленно проследовала на территорию монастыря. Анна пошла за ней.
Аллея, вторая, поворот…
Двери храма.
Анна замешкалась.
– Она там, да?
– Мя, – Багира посмотрела на девушку с удивлением. Мол, чего не идешь?
Анна подобрала юбку и присела на корточки, стараясь оказаться на одном уровне с кошкой. И на колени стала бы, да грязно.
– Киса, не надо мне туда. Нехорошо это. Неправильно. Ты можешь хозяйку позвать?
– Мя, – отозвалась Багира с непередаваемой интонацией, и нырнула в церковь.
Люди!
Что хозяйка сейчас внизу, читает какую-то книгу, что вот эта… с морозным узором вокруг… как же сложно быть человеком! Вечно они понаплетут дорог, поназапутают путей, а потом и сами заблудятся. И выйти не могут, и им больно, и всем остальным больно…
Хорошо, что рядом с людьми есть высшие существа – кошки! Они-то никому пропасть не дадут.
Долго ждать Анне не пришлось. Она даже пару уровней в телефоне не прошла. Забавная такая игрушка, из заданного числа букв слова складывать.
Матушка Афанасия вышла из двери храма и улыбнулась Анне. Та поспешила убрать гаджет.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Аннушка. Как дела?
Матушка Афанасия ничуть не изменилась. Те же внимательные ясные глаза, та же теплая улыбка.
– Сложно, матушка, – честно призналась Анна. Странно было называть матушкой чужую женщину, но… Аделина Шеллес-Альденская тоже не слишком-то баловала дочерей, предпочитая «матушке» более изысканное «маман».
– А на то и сложности в жизни, чтобы душа росла. Как спортсмен через препятствия бегает и прыгает, видела?
– Видела.
По телевизору. Было.
– Вот и душе нагрузка нужна. А если ее нет, то и остального не будет. Понимания, мудрости, доброты, терпения….
– О мудрости в моем случае речь не идет, – вздохнула Анна.
Матушка Афанасия вздохнула и как-то плавно, округло повела рукой в тулупчике.