Весна веры (СИ)

Она знала. И потому ни на секунду не поверила наглому типу.
Полиция? Так про это Анна и забыла. В любви ей признавался не полицейский, а самый обыкновенный мужчина. В мятой рубашке, и пахнущий потом.
Понятно, тяжелая работа, а может, и позаботиться о человеке некому. Но неужели сложно хоть в туалет зайти да волосы пригладить? Ты ждешь девушку, которая тебе якобы небезразлична – и даже не соизволил посмотреть в зеркало?
Ты врешь.
А зачем ты мне врешь?
Вот этот вопрос Анна вслух и задала.
– Олег Андреевич, зачем вы мне врете в глаза?
– Анна!?
– Олег Андреевич, я не полная идиотка. Я вижу, что вы мне сейчас лжете. Зачем? Я не богата, у меня ничего нет, но вам что-то нужно…
– Мне нужны только вы, Анна. Я влюбился в вас практически сразу, как только увидел в том переулке. Такую тоненькую, воздушную, словно старинная фарфоровая статуэтка… ах да! Пейте кофе, Анна, пока не остыл.
Аня машинально потянулась за ложечкой, тем более, что шарики растворялись в напитке, лишая ее половины удовольствия, но…
– Руки!
Запястье Анны перехватили на полдороге.
– Ой… Борис Викторович!?
Савойский выглядел на редкость разозленным. Анна его никогда таким не видела. Мужчина был черней тучи, зеленые глаза метали молнии.
– Ты ничего не ела?
– Нет.
– Не пила?
– Н-нет… Борис Викторович, вы…
– Собирай вещи. Что в кофе, ты…
Олег откинулся на стул. Прищурился.
– Защитник приехал? Папик?
Кажется, Борису Викторовичу стоило громадных усилий сдержаться. Но он справился с собой. А вместо удара по наглой физиономии медленно протянул руку за бокалом, взял его – и махнул официанту.
– Бутылку. Чистую, живо! Или банку!
Анна молчала.
Она не понимала, что происходит, но подозревала, что результат ей не понравится. Лучше не вмешиваться, так будет намного спокойнее. И правильно. Там, где выясняют отношения мужчины, женщины могут выступать только в качестве зрителей.
Кофе отправился в банку под насмешливым взглядом Олега.
– Отдам на экспертизу, – улыбнулся Борис Викторович.
– И?
– И все.
– Ну и чего вы этим добьетесь?
Борис Викторович весело улыбнулся.
– Того, что Ольга Сергеевна тебе ни копейки не заплатит. Или вы на евро договорились? Бери в юанях, евро нынче падает.
Вот теперь Олег видимо напрягся.
– Ты ничего не докажешь!
– А мне и доказывать ничего не надо, – пожал плечами Борис Викторович. – ты одно запомни, еще раз подойдешь к Ане – и в нашей области работу по специальности больше не найдешь. Никогда.
– Угрозы?
– Угрожают, когда не могут осуществить. А для тебя это – перспектива, – отрезал Борис Викторович. Развернулся и вышел, потянув Анну за собой.
Девушка шла молча. Сам расскажет, когда понадобится.
* * *
Борис Викторович молчал в машине. Молчал, пока джип не остановился перед зданием областной больницы, и только тогда кивнул Роману.
– Отнеси бутылку, ты знаешь. Пусть сразу же посмотрят.
– Хорошо.
Роман послушно взял емкость с останками кофе и вышел из машины. А Борис Викторович повернулся к Анне.
– Так молчать и будешь?
– Эмм… я полагала, вы мне сами все расскажете? В свое время? – осторожно уточнила Анна.
Она видела, что запал у мужчины еще не прошел, и не собиралась подставлять свою голову под топор. Вот еще не хватало! Савойский злой, как цепной пес, сейчас на любого сорвется. Анна тихо надеялась, что это пройдет, пока они едут. Но – не прошло.
– Расскажу, как не рассказать. Свекровушке своей несостоявшейся скажи спасибо, – ласково пропел Савойский, сверкая зелеными глазами так, что легко заменил бы светофор. – Догадываешься, что дальше было бы?
– Н-нет…
– В чашку тебе капают какой-нибудь возбудитель, после которого не то, что на человека, на козла полезешь. Потом вы в постельке, делается несколько десятков компрометирующих снимков и съемок, потом еще один наркотик, и наутро ты ничего даже не вспомнишь. А потом все это всплывет в суде. И тебя объявят плохой матерью. Проституткой. Хочешь?!
Анна побледнела.
На миг ей даже дурно стало… Хелла! Такое мерзкое коварство! Такое…
 
Как она могла… как он мог… это же…
– Хелла, как подло! – вырвалось почти стоном у женщины.
Савойский даже внимания не обратил на имя божества. В наше-то время? Да хоть бы и Люцифер! Нашли, чему удивляться!
– Если в чашке окажется посторонняя примесь, то сама понимаешь…
Анна понимала.
– А по закону…
– Ничего не сделаешь и не докажешь. Презумпция невиновности иногда на руку вот таким… типам. Ты могла бы понять, что тебя изнасиловали. А могла и не понять… наркота – она и не такое с человеком делает.
– Но следы…
– И их можно не оставлять. Не обязательно доводить до акта, чтобы сделать порнографические фото. Уж поверь.
Анна покраснела и поспешила перевести тему.
– А откуда ты узнал?
Анна и не заметила, как перешла на «ты» с работодателем. А вот Борис заметил. И почему-то ему стало очень приятно.
– Откуда-откуда… друзья есть. Одному позвонил, второму, и оказалось, что твой Олег…
– Не мой!
– Что не твой Олег ездит на хорошей машине, которую себе никак не мог позволить на зарплату. Даже не сомневайся. Живет он не по средствам. Хорошо тратит на себя… одним словом, паренек берет заказы.
– Заказы?
– Впрямую закон он нарушать не берется. А вот аккуратно обойти – запросто. К примеру, последить за мужем или женой, а то и подтасовать факты. Поискать человека, а то и зайти в гости и намекнуть про возврат долга. Или обеспечить кому-то пятнадцать суток…
Анна поморщилась.
– Гадко, да. Но закон он не нарушает. А вот сейчас… видимо, ему хорошие деньги посулили.
– А откуда…
– Откуда я узнал?
– Да.
Борис Викторович вздохнул.
– Дело в том, что один мой друг – директор филиала Сбербанка в нашей области. Но об этом – ни слова. Понятно?
– Обещаю. Но…
– Аня, любой перевод денег можно отследить. Наличку нельзя… наверное. Но если один человек снимает со счета пятьдесят тысяч долларов, а второй через несколько часов вносит их на счет – это странно, согласись?
Анна кивнула.
Сумма производила впечатление. Квартиру можно купить, и не самую плохую. В их городе – можно.
– Полагаю, с собой Цветаева такую сумму не возит, наличными. С карточками оно и не слишком нужно. Но отследить перевод очень легко, и налоговая заинтересуется, и не только они…
Анна кивнула еще раз.
– Я поняла. Я… я же чуть этот кофе не выпила.
И – накатило.
Анна представила, как Ольга Сергеевна получает эти фотографии, или что там, как шантажирует ее… да, Анна могла бы ее убить. Но рано или поздно эта грязь всплыла бы рядом с Гошкой. И ее сын…
Он бы так думал о матери?!
Да за что!?
ЗА ЧТО!?
Слезы сами из глаз брызнули.
Разве она так много просит у жизни? Ей всего-то полгода осталось, даже меньше уже! Ей просто хотелось быть рядом с сыном, почему, ну почему ее нельзя оставить в покое!?
За что!?
– Аня, Анечка…
Борис даже растерялся.
На его памяти Анна всегда была спокойной, уверенной в себе, улыбчивой. И вдруг…
Платок не доставался из кармана, потом все-таки Боря его выдернул, и принялся сначала совать Анне в руки, потом сам решил ей вытереть лицо, а потом…
Как-то оно так получилось.
Случилось. Случайно.
Но заплаканные глаза были совсем рядом. И губы у нее были… рядом. И были солеными от слез.
И удивительно сладкими. И неумелыми…
– Аня, Анечка…
Пальцы скользили по спине девушки, зарывались в копну густых волос, и Анна не отстранялась. Прижималась ближе, щедро купаясь в человеческом тепле, в уверенности…
Ты под защитой.
 
За тебя есть, кому заступиться.
Иногда это сильнее любого конского возбудителя.
Девушка уже не плакала, отвечая на поцелуи. И видел бы Роман…