Весна веры (СИ)
Окрестности Хормеля, Русина
– Братия! Нам великий шанс выпал! Ежели падет Русина, станет свободной наша волость! Станет возможной наша воля! Сами решать будем! Свое государство построим! Вольности ждут! За них бороться будем, братие!
Говорящий взмахнул папахой и спрыгнул с телеги!
Его проводил гром аплодисментов, но мужчина, не обращая на них внимания, подошел к ближайшему костру, уселся, ловко вынул из костра головешку и прикурил папироску.
– Хорошо…
Вино и спиртные напитки он на дух не переносил. А вот табачком побаловаться любил.
– Никон Иваныч?
Рядом опустился парень лет двадцати, уставился на обожаемого вождя глазами преданной собаки.
– Чего тебе, Сенька?
– Никон Иваныч, неужто вольности дождемся?
Мужчина затянулся еще раз. Помолчал немного. И ответил – рассудительно, взвешенно.
– Вольность, Сенька, просто так не дается. Ее с боя брать приходится, как предки наши воевали, как жизнями платили, чтобы их дети выжили. Так и мы…
– Так мы ж завсегда готовы!
– Оно так. Но мыслю я, Сеня, другое. Валежный на Звенигород пойдет, это понятно.
Сене это тоже было понятно.
– Пламенный умирать не хочет. Но и войска у него сейчас никакие. После фереев, после Сарска, после Ас-Дархана… нет, с Валежным впрямую и я сойтись побоюсь.
– Вы!?
В глазах Сени было тесно изумлению. Как?! Обожаемый вождь, легендарный уже Папаша, кого-то боится? Да быть такого не может!
– Я, Сеня. Я. Ты учти, на тигра тоже в одиночку не охотятся. Подготовка нужна, а без того завалит тебя кошка полосатая…
Сеня закивал. Понял.
– А тогда как же…
– Думаешь, я своих братьев под пули погоню, чтобы Пламенный себе кусок урвал?
– Нет…
– И на Пламенного не пойду. Валежный коли придет, так о вольности и сказать будет страшно. Вояка же! Он свой порядок наведет!
Сеня и с этим не спорил. А что? Папаша всегда прав! Даже если небо на землю падать будет!
– Я подожду удобного момента. А кого ударить и когда… посмотрим, Сеня. Посмотрим. Пусть братья готовы будут, но спешить в таком деле не след. Тигра надо стрелять, когда он на тебя не смотрит.
Причем – любого. Хоть четверолапого, хоть двуногого…
– Я понял, Папаша! Спасибо!
– А раз понял – иди, погуляй. Дай подумать, – отослал верного оруженосца Никон.
Не то, чтобы ему размышлялось о чем-то серьезном. Не сейчас, когда кровь еще кипит после выступления, когда он так завел толпу, что стоять рядом страшно. Нет, не сейчас…
Но Сеньке хотелось побежать к приятелям, пересказать им речи мудрого атамана… пусть. Для популярности такое полезно.
А кроме Сеньки к нему мало кто подойти решается. Сенька же, Валькин брат, на том и назначен при нем оруженосцем. И то дело.
Валька, да…
Чернобровая, черноглазая, с такими формами, что вздохнуть страшно…
А уж норов какой!
Ну, оказался он на речке, когда она белье полоскала. Сказало пару слов… так ведь оценил-то он ее весьма и весьма высоко.
И подумайте!
Баба развернулась, да как мокрой тряпкой по нему хлестанула! Да еще раз, да с приговором, мол ты, бандюга, у меня сейчас получишь! Ишь, пришли, ведут себя, как хозяева, да еще и язык поганый распускают?! Вы уедете и поминай, как звали, а мне еще замуж выходить! А ну, пошел!!!
Никон и пошел, как царапины зажили. Когтями Валька к нему тогда тоже хорошо приложилась. Свататься пошел.
Родители, конечно, не отказали.
Сейчас Валька жила с родителями – пока, а брат ее, Сенька, был при Никоне. Так оно спокойнее… опять же, и дети под присмотром, двое уже у Папаши, Валька третьего ждет.
Кстати, Никон мальчишке и не соврал ничуточки. Все верно, рисковать той парой тысяч конников, которые у него есть, он не будет. Пусть сначала Пламенный оружие какое пришлет, провизию…
Нашел дураков – за его речи головы класть!
Тьфу два раза!
Никон собирался сражаться только на своей стороне. На стороне Хормельской волости. Получится у него оторвать Хормель от Русины – дОбре будет. Вольность будет, как раньше. Недаром же река Вольной зовется, потому как воля на ней была…
В своих размышлениях Никон не учитывал лишь один важный момент.
Ни одно государство не потерпело бы ничего подобного у себя под боком. Да и Хормель…
В чужом кармане он был способен доиться золотом. Очень уж плодородный край. Но сам по себе…
Одной пшеничкой жив не будешь. А лесов в Хормеле, считай, что и нет, выхода к морю нет, река Вольная тоже далеко… нет, рано или поздно все бы закончилось очередным присоединением.
Но об этом Никон не думал.
Ему просто хотелось свободы. Для всех. А как это будет выглядеть, он особо не задумывался. Ввяжемся в драку, а там и посмотрим. По ситуации.
Время мутное. Пора рыбку ловить. Большу-ую…
Яна, Русина, Карев
– Урррааа!
Гошка орал от всей души. А что!?
Выиграл он у Мишки!
Выиграл, понимаете!?
А Мишка старше! Но у Гошки глазомер лучше! И рука тверже, а это немаловажно в такой серьезной игре, как ножички.
– Давайте в морской бой! – предложил он, на правах победителя?
Мишка подумал и согласился. Машка радостно запищала. Яна наблюдала за всем этим с умилением.
Несколько счастливых дней. Мало?
Невероятно много.
Навсегда вот эти дни останутся с ней. Легкие, счастливые, когда не ждешь удара в спину, когда просыпаешься от того, что родной сын ночью пришел к тебе спать и улегся всей тяжестью маме на плечо, насмерть отлежав руку, когда обнимаешь совершенно спокойного и счастливого ребенка, слушаешь его смех, смотришь в родные карие глазенки…
У Хеллы она вспомнит эти дни. И в лютую метель ей будет не холодно.
Яна знала, что впереди у нее тяжелый… год? Нет, уже полгода. Но все равно трудные, все равно ей придется немало постараться, чтобы все получилось. Чтобы пристроить сына, чтобы определить в жизни сестру, чтобы никакая тварь даже глаз в их сторону скосить не смела…
Список тварей выходил впечатляющий.
Именно здесь, у Федора Михайловича, Яна получила то, чего ей недоставало.
Информацию.
Анна, при всей ее высокородности и знатности, не умела правильно работать с газетами. Не знала о статистике, не умела ее правильно применять. А вот Яна могла еще и не такое.
Нет, специально ее не обучали. Но люди на кордоне были самые разные. И слушая, как они обсуждают ту или иную проблему… к примеру, вот, в том году был хороший урожай сахарной свеклы, и в этом году он хороший. Образуется избыток сахара. Что с ним делать? Понятно, продать людям, но не снижать же цену?
Нет, конечно.
А вот пустить слух, что свекла не уродилась и временно создать дефицит в магазинах – запросто. Потом поднимаем цену на сахар, и испуганный народ разметает сначала прошлогодний сахар, а потом и урожай этого года! Красота!
Те же окна Овертона… Анна была не в курсе. А вот Яне объяснили, как это действует. И хоть стреляйте – против императорской семьи применили именно их.
Первый этап – немыслимо. Свергнуть императора? Да никогда! Ужас-ужас…
Н потом начинается обсуждение данной темы. Пока в определенных кругах, но слова-то сказаны?
Второй этап – радикально. И вот вам первые борцы за освобождение. Первая радикальная группировка. Террористы чертовы, мать их йети!
Третий этап – приемлемо. Да, потом это становится приемлемо. А что такого? Кинуть бомбу в императора? Кидали. Хотя и не в Петера, а в его деда, но ведь кидали же!
Четвертый этап – разумно. Ведь императорская семья действительно правит не лучшим образом, и Петер плохой император, а уж что касается Гаврюши, которого утопить бы в младенчестве, чтобы породу не портил…
Пятый – стандартно. Когда и Петер начал сомневаться, бояться, отрекся от трона… коз-зел!
Шестой – УРА! Кто помнит, что произошло в Зараево? Вот Яна помнила, в нее стреляли, у нее на руках умер Петер, у нее едва не погибла Нини.