Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ)

— Мы не были женаты. Меня зовут Джесси Гейбл. — Звук собственного имени заставил ее расплакаться. Она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам. — Вы хотите сказать, что Джейка убили, да?
— Именно так.
— Не понимаю за что. Он никогда не причинил вреда ни одному живому существу. За исключением меня. Но я ему простила.
— Жертвы убийц редко заслуживают своей участи.
— Но у него не было ничего, что стоило бы украсть.
— Может, и было. Разве Пол Граймс не купил у него несколько картин?
Она утвердительно кивнула головой:
— Это правда, купил. Но в общем-то, его интересовали не картины. Я находилась здесь, в комнате, когда они разговаривали. Граймс хотел получить от него какие-то сведения и купил картины, чтобы Джейк продолжал говорить.
— Но о чем?
— О том портрете, который Джейк продал ему накануне, во время ярмарки на пляже.
— Джейк сказал ему то, что его интересовало?
— Не знаю. Они вышли из дому, чтобы поговорить наедине. Им не хотелось, чтобы я слышала их разговор.
Я вытащил фотографию украденной у Баймейеров картины и показал ей.
— Это та картина, которую Джейк продал Граймсу?
Взяв фотографию, она посмотрела на нее и кивнула головой:
— Да, кажется, та самая. Она и впрямь недурна. Джейк взял за нее хорошие деньги. Он не сказал мне, сколько именно, но думаю, не меньше нескольких сотен.
— А Граймс, вероятно, продал ее за несколько тысяч.
— В самом деле?
— Я не шучу, Джесси. Люди, которые купили картину у Граймса, позволили украсть ее у себя. Меня наняли, чтобы вернуть ее.
Она села прямо, скрестив ноги:
— Не думаете же вы, что я ее украла?
— Нет. Я сомневаюсь, чтобы вы когда-либо позволили себе присвоить чужую собственность.
— Нет, никогда, — решительно произнесла она. — Я украла только Джейка у его жены.
— Это не является преступлением.
— Не знаю, — проговорила она задумчиво. — На меня обрушились такие кары, словно я совершила преступление. И на Джейка тоже.
— Каждый должен умереть, Джесси.
— Надеюсь, и я скоро умру.
— Прежде чем это случится, — сказал я помолчав, — я хочу, чтобы вы кое-что сделали для Джейка.
— Что я могу для него сделать? Ведь его нет в живых.
— Вы можете помочь мне найти его убийцу или убийц. — Я вынул фотографию из ее обессиленных ладоней. — Думаю, что в ней причина убийства.
— Но почему?
— Потому что он знал или угадал, кто написал эту картину. Поймите меня правильно — я стреляю вслепую и не уверен, что так и было. Но по-видимому, я все же прав. Картина является связующим звеном, объединяющим гибель двух человек: Джейка и Пола Граймса.
Говоря это, я вспомнил, что был убит и третий: Уильям Мид, тело которого нашли в сорок третьем году в аризонской пустыне и мать которого позировала для этой картины. Объединив между собой эти факты, я пережил сильное потрясение — что-то вроде первого толчка, предвещающего землетрясение. От волнения у меня даже участилось дыхание и загудело в голове.
Я наклонился над столом, заваленным мусором, и спросил:
— Джесси, вы знаете, где Джейк раздобыл эту картину?
— Он купил ее.
— И сколько заплатил?
— По крайней мере, долларов пятьдесят… может, даже больше. Он не хотел говорить. Он взял пятьдесят долларов, которые мы припрятали на черный день, то есть на тот случай, если нечем будет платить за квартиру. Я ему говорила, что он рехнулся, если собирается платить наличными, нужно было просто взять картину на комиссию. Но он твердил, что есть шанс на ней заработать. Так и вышло.
— Вы когда-нибудь видели человека, у которого он ее купил?
— Нет, но это была женщина. Он сам мне проболтался.
— Какого возраста она могла быть?
Она беспомощно развела руками:
— Джейк не сказал. То есть он упомянул о том, что она уже пожилая, но на это не стоит полагаться. Даже если бы ей было семнадцать лет, он бы все равно назвал ее старушкой. Он знал, что я ревную его к молодым девчонкам. И что у меня есть для этого основания.
У нее на глаза навернулись слезы. Я не знал, что это — скорбь или гнев. Казалось, ее внутренняя жизнь определяется именно этими двумя чувствами. Впрочем, как и моя. Я уже устал допрашивать вдов убитых мужчин. Но необходимо было задать еще несколько вопросов.
 
— Та женщина принесла картину в дом?
— Нет. Я ее вообще не видела. Я уже говорила об этом. Она принесла ее в субботу на пляж. Джейк зарабатывал в течение последних нескольких лет тем, что покупал чужие картины и продавал их во время субботних ярмарок. Там он ее и купил.
— Когда это было?
Она долго раздумывала над ответом, словно глядя назад, в прошлое, на быстро бегущие, ничем не отличающиеся друг от друга дни, наполненные солнцем и небом, вином и марихуаной, грустью и нуждой.
— Наверное, месяца два назад. Во всяком случае, тогда он взял у меня эти пятьдесят долларов. Когда он продал Полу Граймсу картину, то не вернул их мне, а оставил все себе. Ему не хотелось, чтобы я знала, сколько он получил. Но мы жили на них до последнего времени. — Она обвела взглядом комнату. — Если это можно назвать жизнью.
Я достал из бумажника двадцатку и положил на стол. Она посмотрела сначала на банкноту, потом на меня:
— За что вы мне их даете?
— За информацию.
— Вам от нее мало проку. Джейк держал эту сделку втайне. Наверное, ему казалось, что он напал на золотую жилу.
— Думаю, он и впрямь на нее напал, во всяком случае, старался ее открыть. Не могли бы вы раздобыть для меня еще кое-какие сведения?
— Что вы хотите знать?
— Откуда взялась эта картина. — Я еще раз показал ей портрет Милдред Мид. — У кого купил ее Джейк. Меня интересуют все подробности, которые вам удастся разузнать.
— Вы можете оставить мне эту фотографию?
— Нет. У меня только один экземпляр. Вам придется описать ее словесно.
— Кому?
— Торговцам, продающим картины на субботних ярмарках. Ведь вы знаете их, не так ли?
— По крайней мере, большинство.
— Вот и хорошо. Если добудете какую-нибудь любопытную информацию, получите еще одну двадцатку. А за фамилию и адрес женщины, которая продала Джейку картину, я готов заплатить сотню.
— Сто долларов мне бы пригодилось, — задумчиво произнесла она. Но по выражению ее лица я понял, что она до конца жизни не надеется увидеть такую сумму. — Нам с Джейком не везло.
С тех пор как он сошелся со мной, его преследовали неудачи. — Ее тон сделался суровым и резким. — Жаль, что я не могла умереть вместо него.
— Не надо так говорить, — заметил я. — Мы все умираем слишком рано.
— Для меня уже слишком поздно.
— Все же подождите еще немножко. Вы можете начать жизнь сначала. Вы еще молоды, Джесси.
— Я чувствую себя древней как мир.
В это время как раз зашло солнце. Его последние лучи расходились по поверхности моря, как внезапный пожар.
  
XXVIII
 
Когда я подъехал к центру, красное небо успело потемнеть. В ярко освещенных магазинах почти не было покупателей. Я припарковался неподалеку от редакции, поднялся по лестнице и вошел в информационный отдел. В комнате никого не оказалось.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался у меня за спиной гортанный голос женщины, которая проходила по коридору.
— Думаю, что да. Я ищу Бетти.
Моей собеседницей оказалась маленькая седовласая леди в очках с толстыми стеклами, неестественно увеличивавшими глаза. Она смотрела на меня с доброжелательным любопытством.
— Мистер Арчер, не так ли?
Я подтвердил ее догадку.
Она сказала, что ее зовут Фэй Брайтон и что она заведует редакционной картотекой.
— Бетти Джо попросила меня передать вам, что она вернется не позднее половины восьмого. — Она взглянула на маленькие золотые часики, подняв их почти к самым глазам. — То есть с минуты на минуту. Вам не придется долго ждать.
 
Миссис Брайтон снова уселась за стол в комнате, уставленной шкафами. Я прождал полчаса, вслушиваясь в вечерние отголоски пустеющего города, после чего постучал в дверь ее комнаты.