Я не люблю убивать. Часть 1 (СИ)

Драгуш мог работать не один — это факт. Потому что всегда его окружали вампирши, — и ладно бы, если недавно инициированные… слабые… А если с ним две-три злобных твари? Это грозит большими проблемами. Не для меня — для города… И где-то они затаились, выжидают. Убивают только, чтобы пустить по ложному следу.
Убили Ивакина. Ну, хорошо (хотя чего здесь хорошего). Можно предположить, что доктор много болтал лишнего, потому и убрали. Затем Наташа Глотова…
Сработал я, конечно, не чисто. Ну выведал, что Наталья прислужница, ну узнал, что женщина раздавала кровь доноров, но какая польза от этого знания? Вампиры часто пользуются донорской кровью, это не секрет. Им даже прописаны питательные процедуры, чтобы людей не убивать. Драгуш или его вампирши могли вполне легально получить официальную лицензию от нашей конторы и пить себе вдоволь, и друзей угощать. Нет, он или они убили двух человек, явно нарываясь быть осуждённым и уничтоженным.
Драгуш не боялся ни меня, ни столичных вампиров. Московские кланы кровососов не любят отступников и провокаторов. Они сами будут его искать, чтобы передать охотникам за нарушения договора.
А я всё гулял в парке, всё сидел на лавочке и ждал Бенце, будто он за меня решит проблему.
Возможно, я старею. Не в том смысле, что сил и мужества во мне не осталось, а дело в безразличие. Такое успокоение со мной уже происходило, во времена застоя. Не только весь Советский Союз пребывал в благостном сне, даже вампиры стали какими-то вялыми, будто впали в спячку. Все будто дремали, посасывая кровь свиней, коров и баранов. Все задремали, и я задремал, пока не настали 90-е. Вот тогда началось!
При одной мысли, что во времена Брежнева все не спеша что-то посасывали, я улыбнулся.
«Всё-таки сосут кровососы», — весело подумал я, снова посмотрев на часы.
Уже стемнело. Цифры показывали 23:50. Дело к полуночи, а Бенце до сих пор молчит.
Вдруг мой телефон противно запиликал. Когда же я сменю уже этот дебильный сигнал?
«Через час жду тебя на бывшем кирпичном заводе», — прочёл я сообщение.
Чёрт его знает, где здесь бывший кирпичный! В каждом маломальском городе есть бывшие производственные корпуса, где когда-то делали кирпичи, где работали котельные на угле и мазуте.
Я набрал номер следователя Андрея. А нечего спать, когда сам охотник на ногах.
— Привет. Андрюха! Дело к тебе, — сказал я.
Лейтенант явно готовился ко сну.
— Куда подъехать? — зевая, ответил он.
Молодец парень. Всегда готов к труду и обороне.
— Жду тебя как обычно у фонтана. Здесь в этом городе у фонтана настоящее место силы, — зачем-то съязвил я.
Минут через тридцать я уже сидел в стареньком «фольксвагене».
Лейтенант выключил музыку, закурил.
— Что случилось, шеф? — спросил следователь Андрей.
— Где в твоём городе находится бывший кирпичный завод? — поинтересовался я.
— Известно где, на кирпичке, — буднично ответил лейтенант, будто мне светит, где эта кирпичка.
Мы ехали ещё минут тридцать. В городе дороги были приличные, пока не свернули к гаражам. В тех местах, будто после войны — яма на яме и канавой погоняет.
— Вот и кирпичка, — остановил машину лейтенант.
— А где сам завод? — рассматривая длинный забор из бетона, спросил я.
— За ним, за забором и есть кирпичный завод, — открывая дверь, ответил Андрей.
— Тогда чего мы ждём? Айда погуляем…
— Айда, шеф, — выйдя из машины, потянулся лейтенант.
Почему-то он стал называть меня шефом, словно охотимся мы в одной команде. Григорий мне как-то больше нравилось.
Мы прошли через бывшую проходную. Будка охраны стояла без стёкол и крыши. Ворот давно в том месте не было. Растащили ещё в те самых 90-е, когда вампиры жуть как лютовали. Народ воровал, выживал — кровососы пировали, жирели.
— Здесь ещё дед мой и отец работали, — оглядывался по сторонам лейтенант. — Дед в железобетонном цехе, отец кирпичи обжигал.
Вокруг темно, ни одного фонаря. Шли под светом полной луны. Трёхэтажные полуразрушенные коробки сопровождали нас справа и слева.
— Разруха здесь, — подытожил я.
 
— Нет, что вы… какая разруха? — заступил за брошенные цеха лейтенант. — Скоро всё застроят в этом месте. Будет здесь жилой комплекс, с магазинами, школой и стадионом. Я план строительства уже видел; да весь город видел по местному каналу.
Я шёл чуть впереди, Андрей следом.
— А чего или кого мы ищем, шеф? — остановился лейтенант, будто что-то заметил.
Мне пришлось тоже остановиться.
— Сообщение от моего друга пришло, — сказал я.
— От охотника? — оживился следователь.
— От медвежатника! — снова захотелось мне съязвить. — Так вот… он написал, что через час встретимся здесь на кирпичном заводе. Теперь понять бы, где его искать.
Лейтенант завертелся и опять закурил.
— Шеф, странно вы договариваетесь. Вы как стариканы, — изумился он. — Ваш друг позвонить вам не в состоянии? Или вы ему позвонить не можете? Мы так всю ночь проходим от заводской администрации до цеха вулканизации… И машина моя осталась без присмотра. Вернёмся, а она уже на пеньках стоит — ни колёс, ни дверей, ни магнитолы.
Слова лейтенанты были правильными. Казалось бы, ну чего проще — взять и набрать номер, чтобы договориться. Но охотники народ старомодный. Я до сих пор не могу привыкнуть к гаджетам, приложениям и прозрачности личной жизни — не моей, конечно, а вообще (люблю мыслить масштабно). Всё у нас как-то через задницу получается.
«Ладно-ладно, успокойся Гриша. Надо шагать в ногу со временем», — мелькнула здравая мысль в голове, и я решил прислушаться к советам молодого поколения.
— Айн момент, хер лейтенант, — сказал я, шустро водя пальцем по экрану.
Почему-то вспомнился немецкий язык, хотя познакомились мы с Бенце в Бухаресте.
Сигнал проходил, но мой друг трубку не брал. Тогда я спрятал телефон в карман.
Что-то мне не нравилось во всей этой таинственной истории. Не такой уж Бенце Вайда и дикарь, чтобы не уметь пользовать достижением человечества. Охотники никогда не выделяли себя отдельным видом разумных существ. Хотя, чёрт его знает, чего намешано в черепушке у старого венгра. Венгры народ самобытный — народ гордый и со своими причудами.
— А ну-ка, шеф, позвоните ему ещё раз! — небрежно бросил лейтенант.
Я посмотрел вперёд, в темноту, оценивая размеры бывшего завода и наглость молокососа. Опять эти «сосы»….
— Ты мне ещё «по ану-кай», — сплюнул я. — Лучше давай к проходной вернёмся. Вдруг Бенце подъехал и дожидается нас у входа.
— Вот хоть убей, мне непонятно… он позвонить вам не может, что ли? — продолжал возмущаться лейтенант. — Я говорю вам, шеф, наберите ещё раз. Мне показалось, что я слышал вдалеке какую-то мелодию.
— Окей, как скажешь… — снова шевелил пальцами по экрану я.
Телефон звонил, светил фонарик в руках лейтенанта, а мы вертели головами и шли вперёд. Мне тоже показалось, что где-то за кирпичными зданиями слышен звук.
— Это же чардаш! Нам направо, шеф! — хорошо расслышав танцевальный ритм и пиликанье визгливой скрипки, обрадовался лейтенант.
Теперь и я слышал хорошо знакомую мелодию. Изумляет то, что следователь имел такой острый слух.
— У тебя радары вместо ушей? — то ли подколол, то ли похвалил я.
— Да нет, что вы! — зачем-то оправдывался лейтенант. — В пять лет я здорово простудился. Осложнения начались… На всех глухота нападает при такой болезни, а вот меня наоборот пробило. Теперь как «бабка подслушка» — слышу и соседей по дому, и коллег по работе и этих слышу...
— Кого… этих? — изумился я.
— Да слух у меня музыкальный, — заулыбался Андрюха. — Только совсем голоса нет. Мне в детстве гланды вырезали. Говорят, из-за этого не пою.
Молодой следователь — то ли дурил, то ли шутил. А я не нагнетал. Сам люблю пошутить. Обхохочешься!
— Да у тебя талант! — хмыкнул я, похлопав его по плечу.
Всё отчётливей слышалась мелодия.
Дважды я набирал заново номер Бенце, поскольку вызов сбрасывался, а голос какого-то противного человека в телефоне предлагал отправить кому-то голосовое сообщение. Эти сообщения уже достали меня до дырявой печени! То Бенце пишет, не пойми чего, то приставучий голос лезет со своими советами! Эти новшества-инновации сводят меня с ума. Чувствую себя мохнатым мамонтом среди светлолицых людей.