Яжмаг. Трилогия (СИ)
— Вылезайте. — Я поймал Нонну за руку, помогая ей встать, и, словно снимая ёлочные игрушки, освободил её всю от нежных, трогательных объятий маленьких добрых существ.
— Я их ненавижу-у! — с чувством объявила моя спутница, нежно гладя по головке ту самую первую мюклу, которая полезла к ней на ручки. Видимо, эта её всё-таки загипнотизировала…
— Уходим отсюда.
— А куда вы, вообще, меня привели?! Что за странные тут люди вокруг? Почему они так одеты и раздеты? Это какой-то конвент эротической фантастики? Или я чего-то не понимаю…
— Позвольте-с, мамзель, безешечку влеплю… — В дымину пьяный вампир самым нежнейшим образом лизнул колено Нонны… и отвалился с высунутым набок, обожжённым до углей языком.
Несчастный даже орать не мог. Хотя сам дурак, сначала спрашивай, кого лижешь, а уж потом лезь…
В общем, мне пришлось долго и обстоятельно объяснять топающей ногами блондинке, где мы, почему, кто нас сюда позвал и зачем это кому-то там надо. Хотя должен признать, что идея осознания себя ходячей ядерной бомбой неожиданно показалась Нонне Бернер вполне интересной. Она впервые оценила себя как оружие массового поражения.
То есть ты вроде бы мирно идёшь себе по залу, кланяешься на приветствия, улыбаешься на встречные улыбки и, проходя меж двух пожилых ведьм, как бы невзначай взвизгиваешь, а они хлопаются в обморок с инсультом! Весело же, правда? Ну и, как вы понимаете, её накрыло, и она ушла в разлёт по полной…
— Это маги? Как вы сказали? «Чёрная ложа масонов Финского залива»? А почему только мужчины? Женоненавистники, что ли? Как это «бабам нельзя»?! А если я сейчас повизжу…
— Какие милые девочки! Совсем без… раздетые… Нет, бусы и амулеты одеждой не считаются, татуировки тоже. Вам же, наверное, так холодно? Прикройте грудь, а то ещё глаз кому-нибудь выколете. Не хотите? Ну, ну… А хотите, я тогда сейчас взвизгну? Упс…
— В кого, говорите, вы оборачиваетесь, в собак или в кошечек? Ах, в волков, тигров и медведей? Страшное дело. Куда пошли?! Стоять! Вы у меня сейчас в одних трусах на велосипеде под куполом цирка ездить будете! Оборотни они, ага…
То есть, если вы заметили, гулять в обществе милой голубоглазой блондинки по чёрному шабашу было-таки одно удовольствие! От неё шарахались и разбегались во все стороны, её реально боялись, предпочитая даже не встречаться взглядом, она наводила такой шухер, какого, как говорят старожилы, не было со времён случайного попадания на закрытые Санкт-Петербургские ассамблеи господина Гоголя Николая Васильевича с необразованным другом-живописцем и кузнецом Вакулой.
Но это старая история, достойная отдельного повествования. Захотите — расскажу! У нас в Питере её многие знают, мне же ещё в детстве бабушка говорила про волшебственные приключения Николя (так он предпочитал себя называть) и Вакулы в БАЛШОМ (именно так!) городе. Ну да, мне в шесть лет оно было жутко интересно, потому что и страшно, и смешно, и язык забавный, и приключения чудесные…
Я едва ли не силой остановил ретивую Нонну Бернер у барной стойки. За соседним столиком сидела небольшая делегация гостей шабаша: азиаты, японцы или китайцы, не очень разбираюсь. Да и не о них разговор.
— Давайте сделаем перерыв на кофе. Вы уже и так запугали всех, кого могли.
— А чего они первые…
— Помилуйте, если исходить из постулата, что ничего на Земле не происходит без воли Божией, то и всяческая местная нечисть не могла бы существовать, не будь на то соответствующего распоряжения на небесах?
— Это фарисейство.
— Не спорю. Но работает же?
— Вселяя сомнения в неокрепшие души? — на минуточку задумалась Нонна. — А-а, ну да. Естественно. Дьявол потому и отец лжи, что всё переворачивает с ног на голову.
— Совершенно с вами согласен. — Я пододвинул ей чашечку капучино, подмигнув бледному зубастому официанту насчёт виски.
Хорошего и бюджетного, с моей точки зрения, у них не было, а «Белую лошадь» и «Джеймсона» я не пью. Однако под моим пристальным взглядом парень уже через минуту испуганно достал откуда-то снизу так называемый островной, или морской, виски от ста баксов за бутылку, плюс ресторанная наценка. Мне же его налили «за счёт заведения». Ну ещё бы, они тут рискнули брыкаться, что ли?!
К нам храбро подошёл весьма набравшийся оборотень, сгрёб меня за грудки и с воем отвалил, дуя на обожжённые едва ли не до кости ладони. Фамильяр правильно понял приказ, и серебряных цепочек, вышивки, украшений, шипов и всяческих оберегов на моей одежде было эдак с полкило, не меньше. То есть вот так, с разбегу, хватать не глядя весьма чревато, как вы понимаете…
— Мы две бомбы? — наконец-таки догадалась Нонна.
Я важно кивнул.
Во всём этом действительно есть свой кайф. По крайней мере, ровно до тех пор, пока наши противники не поймут, НАСКОЛЬКО их больше. Хотя и в этом случае Распорядители не допустили бы беспорядков. По крайней мере, должны были. Но увы. Потом кто-то всё равно допустил ошибку, и врата ада разверзлись…
Один из китайцев встал, прошёл мимо нас и, улыбнувшись, заказал большой чайник чая на всю компанию.
— Ой, вы так хорошо говорите по-русски? — не сдержалась моя блондинка.
— Мы из Элисты, конечно, хорошо говорим, — удивился узкоглазый гость.
— А я думала, вы корейцы, или китайцы, или японцы…
— Ага, ещё скажите, мы похожи на казахов, татар, киргизов и узбеков. — Мужчина не рассердился, но, уходя к своим, грустно покачал головой: — Мы же все разные на лицо. Неужели не видно?
— Ярослав, мне очень стыдно, — покраснела Нонна, прижимая ладони к полыхающим щекам. — Вы всё слышали? Тогда получается, они кто?
— Если из Элисты, то калмыки, — сообразил я, запоздало осознавая, что никакой особенной магии за этими людьми заметно не было.
Они здесь не гости. Скорее уж «консервы». Кто-то пригласил наивных туристов, закупив целую группу стандартной заманухой — экскурсией «По мистическим местам Санкт-Петербурга!». А если на шабашах категорически запрещены разборки между своими, то вот привести «угощение для всех» никто не запрещает.
— Вы побледнели.
— Нам пора уходить.
— Почему?
— Потому что сейчас здесь начнётся кровопролитие, и мы с вами будем свидетелями убийства шести… нет, семи человек, — оживлённо размахивая руками, попытался объяснить я.
Чоткий Сотона, надо было закусывать, островной виски рубит по полюсам. Кажется, и у меня в голове привычное для яжмагов хладнокровие заменяется опасным веселием русского бунта. Как-то там о нём писал Пушкин?
Так вот вы не правы, Александр Сергеевич, кроме бессмысленности и беспощадности, во всём этом деле имеется изрядная доля куража! Эдак процентов восемьдесят, если не больше…
Между тем кто-то подал незримый сигнал, и к барной стойке начали стекаться кровососы. Вампиры, упыри, убыры, вурдалаки, даже десяток оборотней были готовы присоединиться к кровавому пиршеству. Ничего не понимающие туристы из степной Элисты спокойно пили чёрный чай, вытирая пот платочками.
Правнучка архангела вдруг схватила меня за руку:
— Это… это… то, что я думаю? Они хотят их…
— Мм… откуда мне знать, что вы думаете? — смутился я. — Хотят, конечно, но не в этом смысле…
— Вы?! Я! А у вас… — Нонне явно не хватало слов. — У вас… у мужчин, одно на уме! Я сейчас визжать буду, и их никто не тронет!
— Увы, ваш визг срабатывает, только когда опасность угрожает лично вам.
— И…
— Что «и»?
— И что, вы не заступитесь?!
Я видел, как напряглись вампиры, облизывая губы. Стройные, мускулистые ребята, спортивного телосложения, чаще всего любая встреча с ними на улице заканчивается никак не в пользу случайного прохожего. У человека в схватке с кровососом шансов практически нет, а голливудскому фильму о президенте Линкольне верить не стоит. Это не документ.
— Яросла-а-ав!
Все на секунду замерли от такого громкого вопля. Потом удивлённо и даже с упрёком уставились на меня. Мне пришлось вновь обратиться к бармену: