Седьмой канал (СИ)

Диктор новостей освещал насущные проблемы в вечернем эфире. Стоя на пыльном столике в углу комнаты, телевизор отбрасывал свет на стол, заставленный бутылками и тарелками с закусками. Окна были зашторены, но это не мешало насекомым проникнуть в комнату. Особенно их привлекала уже заветрившаяся нарезка из колбасы.
Муха сидела на ней, потирая свои маленькие лапки. Вдруг она вспорхнула, начав кружить по комнате. Через дверной проход лился свет, который забыли выключить в прихожей. Она пролетела мимо него. Хотела сесть в углу потолка, но заметила там хищные пары глаз паука, что выжидающе смотрел на неё, словно умалишённый.
Решив, что такое знакомство ей ни к чему, она сделала ещё пару кругов по комнате, чуть замедлившись у телевизора, на экране которого показывали людей с оружием, увешанных различным тряпьём, которое не давало увидеть лиц. Они стреляли куда-то в пустыню и не вызывали у мухи никакого интереса.
Крылатая продолжила полёт, пока не села на жирное пятно голубой тельняшки. Здоровая рука потянулась за ней, но та успела взлететь. Рука же просто почесала место её предыдущего приземления на животе и убралась обратно.
Муха покружила ещё и решила снова сесть на мужчину. Только теперь она выбрала плотное плечо, покрытое редкими волосами.
Мужчина смахнул её рукой и недовольно забурчал. Затем тяжко вздохнул перед тем, как принять сидячее положение. Отёкшее лицо он протёр руками и взял со стола бутылку водки.
Недолго думая, тот сразу сделал глоток. Точнее, попытался. С досадой поглядев на сухое дно, он поставил бутылку у дивана, но неосторожным движением уронил её.
Пошатываясь, мужчина дошёл до холодильника, но и там не нашёл алкоголя. Зло хлопнув дверью, он пошёл в прихожую, где сгрёб с тумбочки мелочь и свёрнутые купюры в карман. Даже не заперев дверь, он вышел из квартиры.
Несмотря на поздний час и наступление сумерек, температура воздуха была всё ещё приемлемой для прогулки в майке и шортах. Он прошёл через толпу детей во дворе, что расступились от его вида. Кто-то из них даже показал пальцем, но мужчине не было до того дела. Он вошёл в двери супермаркета, где ему пришлось жмуриться от света.
В магазине было много людей. Продавцы не успевали справляться с подступающей очередью, а вновь прибывших появлялось всё больше.
Он прошёл мимо большой очереди в винно-водочный отдел, из которого тут же вернулся со своей находкой. Такая же бутылка, как и та, что пустовала у него на столе.
Женщина перед ним недовольно покосилась. От него несло перегаром, что не могло не вызвать у неё отвращения. Заметив, что очередь продвинулись, она резким движением оторвалась на расстояние от него, но он также сделал шаг, заставив её вдыхать зловоние. Она была недовольна, отчего нахамила продавцу и поскорее ушла.
Мужчина поставил на ленту кассы бутылку и начал искать деньги в карманах. Кассир озвучил сумму, но тот просто выложил в мелочницу всё, что было у него в карманах.
Девушка выровняла смятые им полтинники и пересчитала мелочь. После чего заключила:
— Тут не хватает.
Он запустил руку в карман и спросил:
— Сколько ещё?
— Пятьдесят три рубля.
Тот постоял с виноватым видом, не найдя нужной суммы в карманах. Решив вернуть несостоявшуюся покупку на место, он взял её за горлышко и забрал свои деньги, но его остановил мужчина из очереди:
— Я заплачу.
Это был высокий, коротко стриженный человек в аккуратной рубашке, что он заправлял в джинсы. Мужчина в тельняшке почувствовал себя жалким за этот случай, а потому отказался, но тот настоял:
— Для друзей не жалко.
Он посмотрел на него ещё раз и пытался вспомнить, кто это.
— Миха, ты чего? Не узнал? — он приставил руку к пустой голове и отрапортовал — майор Сполохов.
До того не сразу дошло, а затем лицо его залилось в радостной улыбке.
— Артур, брат. Сто лет тебя не видел, — он принялся его обнимать, но недовольные покупатели завозмущались задержкой очереди.
Товарищ расплатился за его бутылку и свои продукты из корзины. Вспоминая былое, они вышли из магазина.
 
— Так ты уже до майора дослужился? — спросил его товарищ, — а я помню тебя ещё мамлеем. За какие заслуги такие?
— Да по мелочи. Операции одна за одной, потом пулевое. В итоге перевели в штаб, где и просидел по большей части. Сейчас вот, на новом месте… — он замялся, решив, что пока рано рассказывать всё подряд, — а ты-то как? Давно тебя не видел.
— У меня ничего интересного, — отрезал он, — пошли, лучше выпьем за встречу, а? Посидим, вспомним, что было.
— Ну можно, только не много. А то я на машине. Далеко живёшь?
— Да не, чего ты. Вон в том доме, — он указал на ближайшую пятиэтажку, — пару минут и уже на месте.
— Тогда веди.
Долгая разлука друзей вызывала разные эмоции. Они вспоминали других сослуживцев; кто продолжил службу, пробивая себе путь наверх; кто остался с семьёй, а кто остался в вечной памяти.
Сдержать данное самому себе обещание Артур не смог. После очередной рюмки он почувствовал, что явно захмелел и путь за руль ему заказан. Спустя ещё пару рюмок у него развязался язык и он начал напрямую высказывать товарищу то, что было на уме:
— Вот скажи мне, Мих, — он сделал паузу, — как ты до жизни такой докатился?
Михаил поник и решил разлить ещё до одной.
— До какой жизни? Что тебе не нравится?
— Не пойми меня прив… прев… неправильно, короче. Но тыж офицер. Где твой порядок? Гадюшник здесь устроил.
— Да похер мне. Я устал от всего этого.
— Посмотрите на него, а. Не ты ли постоянно примером был для других? Все тебя уважали за то, что у тебя как бы это… всё идеально было. Чисто, ровно. А сейчас что? Порядка в роте нет.
— А где теперь все они? Из взвода моего. Ты знаешь вообще, почему я ушёл из разведки?
— Ля, ну у всех бывают трудности в операциях.
— Трудности? — Михаил разозлился, — да они покойнички все, — и тут же опрокинул стопку, закусив куском нарезки, — а я нет. Ты знаешь, каково это?
— Хочешь сказать, что им сейчас лучше?
Михаил уставился на него пьяными глазами и пытался что-то сформулировать.
— Тебе вообще говорили, что было? Тогда… в тридцать втором?
— Да, Мих, слышал… Что вы тогда с ЧВК столкнулись на их территории. И что вы втроём только вернулись. Яж в этом… как его. В штабе сижу. Всё я про вас знаю.
Михаил опять разозлился.
— Да нихера ты не знаешь, — он опять наполнил стопку, хоть товарищ и не выпил свою, — они там такие ужасы творили с теми, кого уже убили. Мы видели, когда только приехали туда в командировку. А потом в нашу же казарму те и залезли. Наряд вырезали, а затем и всех остальных.
Он опрокинул стопку почти сразу, как налил.
— …благо Серёга, покойничек, вовремя проснулся да разбудил всех, — в глазах его снова всплыл пережитый ужас, — а сам там остался.
— А дальше? — нехотя спросил собеседник, — что в итоге?
— А что ещё? Мы сожгли казарму. И своих, и чужих, — он встал из-за стола, — пошли на балкон.
Артур не нашёлся, что сказать на свалившуюся информацию. Он встал вслед за товарищем, прихватив с собой пачку сигарет.
Мужчины стояли на балконе, молча выпуская дым. Один думал о том, что упустил в жизни что-то важное, потеряв своих товарищей, а второй искал пути помощи тому, на кого раньше равнялся.
— Слушай, — начал Артур, — а давай ко мне? Мы тут, считай, на гражданке. Бункер строим. Говорят, скоро война начнётся. Будешь с нами в тылу. Тупо закупать и распределять нужные материалы. Никаких запар. Как тебе?
— Думаешь, меня возьмут? — засомневался Михаил.
— Да давай. Ветеран в отставке. Медали имеются. Потом глядишь, и на главу выдвинуть смогут, а я помогу.
 
Михаил выбросил бычок в окно, чуть сам не вывалившись наружу.
— А давай.
На лице гостя растянулась улыбка.
— Ну, за это надо выпить.
  
17
 
Даже не припомню момента, когда мне приходилось проходить такие большие расстояния практически без перерывов. Возможно, наш путь стал бы легче, обмениваясь мы шутками, как раньше, но инцидент на станции забрал у всех настроение и какое-либо желание двигаться дальше.