Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

– А значит «Хонда» быстрее! – перебил мои занудные объяснения отец, – Надо подумать, как это снять, но идея очень хороша! Есть еще? – спросил он, закончив строчить в блокнотике. О, глазки‑то загорелись!
Чико явно заскучала и ушла в гостиную. Котик и лоля – что может быть милее?
– Вернемся к первой идее, пока Чико не вернулась.
Батя напрягся, я успокаивающе вытянул руки.
– Ничего такого не будет, но лучше ей не слышать с учетом ее… Ну ты понял.
Отец кивнул.
– Итак, в кадре появляется лестница ведущая со второго этажа. На ней появляется какая‑нибудь красивая известная на западе актриса в шелковом халате поверх платья. Начинает спускаться вниз, скидывает халат, небрежно бросая под ноги. Далее, движениями ног скидывает туфли по одной. Отдельным кадром – приземляющиеся на всякое туфли. С вызывающей улыбкой глядя в камеру, расстегивает и снимает платье по пояс, – отец хмыкнул, но не стал перебивать, – Грудь в белом лифчике крупным планом, кадр в полный рост – снимает платье с пояса, перешагивает через него. На ней трусики из одного комплекта с лифчиком. Снимает с волос резинку, трясет волосами вот так, – я продемонстрировал, – Далее кадр на выходе из дома – на переднем плане рекламируемая «Хонда». В одном белье актриса выходит из дома, начинает идти к машине, которая стоит к ней задом. Верхняя часть актрисы в отражении, далее она проводит рукой по крышке багажника так, чтобы было видно название модели. Она подходит к водительскому месту – в зеркале заднего вида должны отразиться трусики, – батя уже откровенно ржал, но продолжал записывать, – она садится в кабину, закрывает дверь, смотрит в камеру сквозь открытое окно, и что‑нибудь говорит. Увы, текст я придумать не смог, – батя попытался что‑то сказать, но споткнулся о мою вытянутую руку, – Следующий кадр – снаружи. Из открытого окна показывается ее вытянутая рука, держащая трусики. Она роняет их на землю. Двигатель заводится, машина уезжает.
– А что ж ты текст‑то не придумал? Вся концентрация ушла на продумывание того, как лучше снять полуголую женщину? – ехидно спросил отец.
– Можешь считать так, – хохотнул я.
Почесав карандашиком затылок, отец задумчиво сказал:
– В Японии такое показать не дадут, но в остальном мире – почему бы и нет? Не существует товара, который не способна продать красивая женщина.
А батя‑то шарит.
– А еще можно пустить слух, что актриса в самом деле сидела без трусиков в одной из машин, поступивших в продажу, – добавил я.
– Это уж само собой! – гоготнул отец, – Есть еще что‑нибудь?
– Пока нет, но может придуматься в любой момент, – пожал я плечами.
– Впрочем, того, что ты напридумывал, уже хватит на долго. Такой продуктивности рекламный отдел давно не демонстрировал. Я вполне могу рассчитывать на неплохую премию, – пробормотал он себе под нос, перелистывая блокнотик и делая в нем какие‑то пометки.
– А на что могу рассчитывать я?
Батя хмыкнул.
– А чего ты хочешь?
– Хочу на сумо! – выдал я.
– Что? Сумо? – удивился батя.
– Ага, сумо! Сходим всей семьей? У нас в городе ведь проводятся какие‑нибудь соревнования?
– Когда это ты заинтересовался сумо? – спросил отец, ткнув в мою сторону карандашиком.
– Увидел недавно по телевизору и подумал, что было бы неплохо посмотреть на это вживую, – не соврал я. Действительно видел по телевизору, но в прошлой жизни. Выглядело прикольно. Грех не сходить на сумо, раз уж я в Японии.
– Хорошо, я узнаю и скажу тебе, ладно? – ответил отец. Я кивнул, он добавил, – Я рад, сын, что в тебе проснулся интерес к традиционным видам спорта. Мои командировки не прошли даром, и влияние западной культуры явно отразилось на твоем поведении. Здорово, что тебя потянуло на что‑то истинно японское, – улыбнулся он мне.
После небольшой паузы он посерьезнел:
– Сын, я хотел бы поговорить об Аоки‑сан.
– А что с ней? Хэруки классная! – беззаботно ответил я, в это время прикидывая, какие развлекательные программы я помню и какие из них можно впарить телевидению при помощи батиных связей. Несколько вариантов выглядели очень привлекательно. Еще надо будет как‑нибудь поговорить с отцом про квеструмы.
 
– Ее волосы и поведение… – пока батя не сказал ничего, что неминуемо привело бы к ссоре, я вытянул руки, призывая его остановиться.
– Ее волосы и поведение прекрасны и полностью мне подходят. Она лишена лицемерия и абсолютно никогда не врет. Она из прекрасной семьи, хорошо учится, пишет биографию своего дедушки, при этом ее книга получается лучше моей. Она поладила с Чико, которая с сегодняшнего дня называет ее «сестренка Хэруки». В будущем она планирует поступить в университет, связав свою жизнь с наукой. Мне кажется, что не стоит обсуждать что‑то еще, отец, – сложив руки на груди, хмуро выдал я.
Батя поиграл желваками и махнул рукой.
– Боюсь, после такого плачевного брака я потерял право указывать тебе, с какой женщиной стоит связать жизнь. Если ты так хочешь – я приму ее как свою будущую невестку, – печально ответил он.
Вот и хорошо, вот и славно. Я поблагодарил отца за понимание и пошел в гостиную, где мы с Чико включили «Великого мышиного сыщика». Сегодня я опять ничего не написал. Так недолго и потонуть в прокрастинации. Пофиг, наверстаю завтра.
Вскоре к нам присоединился помывший посуду батя, который спустя минут 10 задремал. Его храп мешал Чико, поэтому она его растолкала и выгнала спать в его комнату. Досмотрели мультик вдвоем с сестренкой. Несмотря на потуги отца поднять скользкую тему, день получился воистину прекрасным. И завтра он обещал быть таким же. Отнес уснувшую ближе к финалу Чико в комнату, уложил на футон, следом лег сам. Спокойной ночи.
* * *
Вчера батя привез свинину, поэтому утром я приготовил свиные отбивные, значащиеся в поваренной книге как «Кацудон». Получилось неплохо, Чико снова похвалила меня. Сакамото‑сан наконец‑то решил сходить на прогулку, так что сегодня придется обойтись без него.
Какое‑то время поучил сестренку раскладывать пасьянс «Косынка». Вроде, он называется по‑другому, но в русской версии «Винды» он значится именно под этим названием. Дома сидеть реально надоело. Хочу гулять! После этого научил Чико петь «Bakamitai». У нее оказался хороший слух и приятный голос.
К счастью, сегодня Хэруки пришла еще раньше, чем вчера. Замечательно спасает меня от скуки. Хорошая замена отсутствующему в этом времени Интернету. Сестренка тут же принялась обучать ее игре в «21». Некоторое время играли втроем, потом я научил их играть в покер. Чико разобралась в правилах даже быстрее Хэруки. Этот ребенок удивителен. Она хорошо рисует, поет, быстро усваивает все новое. Потрясающий потенциал. Призами в играх нам служили кружочки ананаса из консервной банки.
Пообедали кацудоном – помня о визите Хэруки, готовил с запасом. Ей понравилось. Во время обеда она пальчиком сняла с моей щеки случайно прилипшее рисовое зернышко и отправила себе в рот. Милота.
После этого мы поиграли в «Монополию», не сговариваясь дали выиграть Чико, чему та была очень рада. Увы, все хорошее заканчивается, и Хэруки собралась домой.
– Обязательно напиши сегодня что‑нибудь, хорошо? – сказала она после уже традиционного «прощального» поцелуя. До этого я жаловался ей на свой небольшой «творческий простой». Я пообещал, дальше она меня расстроила фразой:
– Завтра я не смогу прийти, на праздник детей мы всегда собираемся всей семьей.
Значит, 5 мая – праздник детей? Интересно, батя подарит что‑нибудь?
– Тогда до послезавтра? – спросил ее я.
– До послезавтра, – кивнула она с улыбкой. Поцеловались снова, и Хэруки покинула мой дом. Она определенно прогрессирует – поначалу целоваться не умела совсем, хотя, надо признать, старалась изо всех сил.
Взяв из комнаты листочки и карандаш, переместился в гостиную. Нашел какую‑то передачу о животных Индии, Чико залипла в слонов, а я начал писать «Звездные врата». Внезапно один из второстепенных вояк решил выйти из‑под контроля, выбив себе больше авторского внимания, чем планировалось. Добавил ему нервный тик в виде подергивающейся щеки и контузию. С посттравматическим синдромом пришлось повозиться – «поплавить» его должно уже ближе к концу, когда стресс станет критическим. Откровенного сумасшедшего в самообороне держать не будут. Не на шутку увлекшись процессом, не заметил, как за окном стемнело. Чико переключила канал, нашла какой‑то концерт, начала подпевать, играя с Барби. Видно было, что ей не скучно, так что от написания меня ничто не отвлекало. Написал целых три главы, оставил на отдельном листочке записки себе на будущее о второстепенном контуженном персонаже.