Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

– Теперь плохие новости. Школа не может включить в альманах твое ранобе, Одзава‑сан, – огорошил он меня, скрестив руки на груди.
– Эээ?! – нет, это не мой удивленный крик. Это Такерада‑семпай, – Как не может?! Оно ведь настолько необычное и прекрасное! Да это лучшее, что я читала в жизни!
Доченька главы префектуры за меня. Отлично! Теперь цензура не пройдет! Как будешь парировать, Курода‑сенсей?
– Эмоции здесь неуместны, Такерада‑сан. Альманах – лицо школы. Мы не можем разместить в нем настолько мерзкое произведение, – холодно ответил он ей. Никакого пиетета перед ее отцом? Возможно, я преувеличиваю мощь местных чиновников?
– Да не может быть! – подскочила Такерада‑семпай со стула. Давай, девочка, защищай «Биочервя». Я не хочу спорить с этим душителем творческой свободы сам. Боюсь сделать хуже, – Это ведь замечательный контраст! У нас будет биографический роман про Аоки Ринтаро‑сенсея, история про любовь, прекрасные стихи. И «Биочервь»! Такого альманаха не было за всю историю школы! Нет, за всю историю японского образования! Читатели будут в восторге! – раскраснелась президент литературного клуба.
– Это решение педагогического совета, и оно не обсуждается, – отрезал Курода‑сенсей. После этого строго посмотрел на меня: – Тебе придется написать что‑то более приемлемое, Одзава‑сан. Впрочем, если ты не справишься, альманах прекрасно обойдется без тебя.
Усилием воли я заставил себя кивнуть. Ну ты и мразь.
Душитель свобод попрощался с нами и покинул класс. Такерада‑семпай наехала на Такахаси:
– Что ты наделал? Без Одзавы‑сана альманах бы не вышел на такой уровень! Это огромный плюс для школы и всех нас! Такахаси‑сан, это твоя месть за то, что пришлось поработать?!
Такахаси‑сан поправил очки и спокойно ответил:
– Я здесь абсолютно не при чем. Как и сказал Курода‑сенсей, решение принимал педсовет. Включая и директора, – Такерада‑семпай поникла и села на стул. Хэруки сочувственно посмотрела на меня, и незаметно взяла за руку под столом. Спасибо, Хэруки. Это помогает. Президент школьного совета посмотрел на меня:
– Мне нравится твое ранобэ, Одзава‑сан. Поверь, я против цензуры, и защищал «Биочервя» перед педсоветом, как мог. Прости, что я не справился – вдруг поклонился он мне. Гнев утих. Взрослые – это как стихийное бедствие. Они просто приходят и портят жизнь. Единственное, что можно сделать – попытаться минимизировать ущерб.
– Ничего, Такахаси‑сан. Я все понимаю. Спасибо тебе за попытку, – поклонился в ответ. Продолжил: – Я что‑нибудь придумаю. Теперь попасть в альманах – дело принципа. Я ни за что не упущу такую возможность.
– Отличный настрой, Одзава‑сан! Искренне желаю тебе удачи! Кстати, – он залез в сумку, достал пачку листов, – вот твой текст, Одзава‑сан. Надеюсь, ты продолжишь историю. Начало очень многообещающее. Пусть не в альманахе, но это вполне могут опубликовать. В Японии много издательств.
Я кивнул, забрал листочки, аккуратно положил в сумку. Бросать дела на полпути – не для меня.
Такахаси‑сан продолжил.
– Теперь о предзаказах. Во время Золотой Недели сюда установят телефон, – он осмотрел помещение, буркнул себе под нос «Надо будет принести стол», обращаясь к нам продолжил фразу: – Каждый день, после уроков, кто‑то из вас должен будет принимать звонки и записывать имена и телефоны потенциальных покупателей. Впереди Золотая Неделя, поэтому в листовках указано, что предзаказы будут приниматься с понедельника по субботу начиная с восьмого июня, – Он продемонстрировал нам одну из листовок. Крупно: «Предзакажите литературный альманах муниципальной старшей школы Уцуномия Йохоку». Помельче: «Включает биографический роман о жизни легенды бонсая Аоки Ринтаро‑сенсея». Ниже – даты и часы, – Разумеется, никто не собирается заставлять вас сидеть в школе до самой ночи, поэтому здесь также указаны часы приема предзаказов. Как видите, это всего два часа в день. Педсовет предлагал четыре, но мне удалось договориться. Интересы учеников для меня – на первом месте! – гордо закончил пояснения президент школьного совета. Так и захотелось похлопать ему, но я сдержался. Не сдержалась Мурата‑сан. Такахаси удивленно посмотрел на нее и поблагодарил.
 
После этого он попрощался с нами, пожелал удачи, и покинул класс.
Повисло скорбное молчание. Ребята сочувственно смотрели на меня. Мне тоже не весело, но от такого накала жалости становится только хуже. Я встал со стула:
– Ребята, вся ответственность лежит на мне, поэтому я сам расклею листовки и буду принимать звонки. Простите, что втянул вас в неприятности, – поклон.
– Я помогу тебе, Иоши, – тут же сказала Хэруки. Я благодарно посмотрел на нее, с улыбкой кивнул.
– Как президент литературного клуба я просто не могу остаться в стороне. Можешь рассчитывать на меня, Одзава‑сан! – гордо подняв голову, заявила Такерада‑семпай, продолжила жалобным тоном: – Ты ведь не бросишь писать «Биочервя», да? Если бросишь, я тебя никогда не прощу!
– Спасибо, Такерада‑семпай. Написание замедлится, но я не брошу.
Она посветлела лицом. Следующим высказался Исида‑сан:
– Благодаря Одзаве‑сану мои стихи прочитает множество людей. Я не настолько неблагодарен, чтобы остаться в стороне! – пафосно заявил он. Я благодарно кивнул.
– А я что, рыжая? – подала голос Мурата‑сан, – Одзава‑сан, я тоже помогу, – с улыбкой заявила она.
– Спасибо, ребята! – я тронут. Какие все молодцы.
После этого мы распределили листовки поровну, и решили разойтись по домам. Но сначала я взял у президента пачку листов для ранобе. После этого подогнал ей новую главу «Биочервя», за что получил еще пару пачек. Запас – это хорошо. Хэрухи так же попросила листочков. Быстро пишет. Какая молодец.
Попрощавшись со всеми, мы с Хэруки пошли домой. По зонту барабанил ливень. В небесах били молнии. Грохотал гром, дул сильный ветер. Символично, потому что я был очень зол. А потом эти люди рассказывают нам про цензуру в СССР. Проклятые капиталистические лицемеры! Ненавижу! Уничтожжжу!..
Почувствовал прикосновение к руке, остановился, посмотрел на Хэруки. Она, взяв меня за руку, сочувственно сказала:
– Тебе плохо, Иоши? Хочешь, я приготовлю для тебя что‑нибудь вкусненькое?
Милота. Какая ты хорошая девочка, Хэруки. Аккуратно положил ладонь ей на щеку, тепло улыбнулся и мягко сказал:
– Не стоит. Мне нужно подумать о том, что делать дальше. Приготовишь для меня что‑нибудь в другой раз, хорошо?
Она кивнула, и мы пошли дальше. Зонты цеплялись друг за друга, но она продолжала идти рядом, держась за руку. У моего дома мы попрощались. Немного постоял, провожая ее взглядом. Надеюсь, ветер не сдует ее с моста? Плохая шутка.
– Сакамото‑сан, я дома! – поприветствовал я мудро решившего остаться дома котика. Будто чувствуя мою хандру, он встретил меня в коридоре. Потерся о ногу, встряхнулся – нога была мокрой. Недовольно глянув на меня, потопал на кухню. Намек понял.
Помыв коробочки из‑под бенто, покормил питомца. Потом разогрел остатки риса с каарагэ. В коробочки влезло не все. Усевшись с тарелкой у окна, начал есть и думать о том, что я могу предложить этому миру в литературном плане. Самый очевидный вариант – «Гарри Поттер». Добрая сказка с хорошей моралью. Никаких проблем с цензурой. Практически гарантированный успех и любовь читателей по всему миру. Но не подойдет. «Своровать» его бесчестно не только по отношению к Маме Ро, но и по отношению к миллионам детей будущего, которые росли вместе с любимыми героями. Закрыв глаза, я вспомнил, как утром 1 января какого‑то года нашел под ёлкой третий том Гарри Поттера. Улыбка невольно выползла на лицо. Нет, где‑то там вот‑вот родится маленький я. Нечестно лишать его такой радости.
Что там еще? Мысленно перебирая книги из будущего, я понимал, что ни одна из них не подойдет. Совестно. Что я могу придумать сам? В принципе, запас фентезийных метасюжетов и штампов в моей голове практически неисчерпаем. Бери и компилируй. Но писать сказку почему‑то не хотелось. Тогда, может научная фантастика? Это тоже один из моих любимых жанров. К тому же, в это время она чертовски популярна. Космоопера? Нет, космоопера сложный жанр. Я ничего не планировал писать до окончания «Биочервя», поэтому писать придется через «не могу». Нужно что‑то попроще. Значит, лучше оставить героев на Земле? Это уже опасно. Я могу легко споткнуться на каких‑нибудь нюансах и незнании особенностей нынешних реалий. Решено! Будем писать про параллельный мир. Теперь герои. Аборигены? Описывать чужие расы с чужими особенностями – тяжелый труд. Если, конечно, стараться, и не брать за основу земные культуры, или пятикратно обсосанных гномоорков. Значит, отправим в параллельный мир экспедицию.