Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)
— Конечно. Я знаю, у тебя получится лучше, чем у меня, Хэруки-сенсей, — протянул ей банку со стеблем.
— Сенсей, хе-хе, — на заплаканном лице наконец-то появилась улыбка, она прижала банку к груди двумя руками и сказала, — Тогда я пойду? Нужно как можно скорее создать стеблю хорошие условия для исцеления.
— Иди, — улыбнулся я ей в ответ, и она ушла.
Я немного постоял, глядя ей вслед и крепко сжав кулаки. Ну ты и тварь, патлач.
Зашел в дом, покормил Сакамото-сана, выпустил его погулять. Враг вышел из тени и сегодня вечером будет повержен.
Прошелся по дому, убирая посуду с подоконников. Убрался в доме. Сложил мусор в мусорные пакеты. Составил в подвале, пусть стоят до вторника.
Прилег на диван, посмотрел на часы — 16.10. Предался размышлениям. Если патлач думает, что я буду жечь нервы в ожидании вечера, то он неправ. Кипящему гневу я всегда предпочитал холодную ненависть. Патлач быстр, ловок, владеет навыками паркура. Занимался ли он рукопашным боем — неизвестно. Издалека особо не разглядел, но вроде бы он выше Иоши-куна. Дрищом не показался, следовательно, еще и тяжелее. Будет непросто.
С другой стороны — я. Обычный японский школьник. Уверен, Иоши-кун никогда в жизни не дрался. Но им рулю я. Никогда не занимался боевыми искусствами, но подраться пришлось изрядно. Деревенское детство моё… Не знаю, поможет ли мне опыт просмотра боев на голых кулаках на ютубе, но некоторые удары и стойки оттуда я пытался повторять. К тому же, на моей стороне, как бы пафосно это ни звучало, правда. А вера в собственную правоту важна.
Я выиграю. Обязан выиграть.
Блин, что со мной? Я что, собираюсь идти на смерть? Не хватает только предсмертного хокку:
Вечером в сквере
Убью я ублюдка,
Что сломал помидор
Вроде не тот размер. Пофигу. Что за аналитика и пафос? «Враг вышел из тени», «Патлач сделал свой ход». Похоже, подростковый возраст реципиента и общее ощущение анимереальности вокруг меняют меня. К лучшему? Наверное, да. По крайней мере, мне нравится все происходящее. Вспомнилось заплаканное лицо Хэруки. Все, кроме этого. Проклятая тварь! Как ты посмел расстроить дорогого мне человека?
Дорогого?
Да, дорогого. Не знаю, любовь ли это, но как-то постепенно Хэруки глубоко запала мне в душу. «Сенсей, хе-хе…». Я буду защищать эту улыбку любой ценой!
Сам не заметил, как задремал. Проснулся, посмотрел на часы — 21.40. Отлично. Чтобы взбодриться, сходил в душ. Рамен переварился, и я ощущал голод. Есть не стал. Голод — это злоба. Злоба в этой ситуации полезна. Убивая время, полил помидоры. С прогулки пришел Сакамото-сан, впустил его, покормил. Решил, что выйду из дома ровно в 23. Лучше прийти заранее. Мало ли что выкинет патлач.
На секунду возникло трусливое желание подключить к делу Кейташи. У меня где-то был записан его телефон. Нет. Это мое дело. Буду считать сегодняшний вечер испытанием. Достоин ли я анимежизни? Достоин ли я Хэруки? Способен ли я ее защитить?
Включил телевизор, нашел какой-то японский рок-концерт. Нормально. Сидел на диване, слепо глядя в экран и продумывая план на бой. Интересно, если все пойдет плохо, я могу рассчитывать на божественное вмешательство? Может, все-таки принести голубя в жертву Богине?
— Эй, Сакомото-сан, ты сможешь поймать голубя?
Кот фыркнул в ответ. Я рассмеялся. Напряжение спало. Я готов.
В одиннадцать вечера вышел из дома и не спеша направился в сквер. На улице уже было темно, поверхность реки играла бликами фонарей. Так хорошо и спокойно.
У сквера я был в 23.15. Никого. Сел на скамейку, положил руки на колени, закрыл глаза.
— Эй, Одзава — услышал я противный голос. Противный, потому что я ненавижу эту длинноволосую тварь. Открыл глаза, в свете фонаря передо мной стоял мой первый враг в этом мире. Наконец-то я разглядел его. Выше Иоши на полголовы, одет в спортивный костюм. Как бы мне не хотелось обратного, вынужден признать, что он красив.
— Ну чего тебе от меня надо, мудак?
— Как грубо, Одзава! Что ж, я отвечу, — патлач подошел ближе, продолжил: — Я просто выполняю желание моей любимой девушки!
Я удивился. Кому это я так успел насолить? Неужели…
— Сэкера-тян? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Догадался, да? — мерзко ухмыльнулся патлач, — Да, я встречаюсь с Сэкерой-тян уже год. С тех пор, как мы попали в один класс. Знаешь, она много рассказывала о тебе, Одзава. Меня всегда веселили ее рассказы о жалком анимешнике-соседе, который краснеет и трясется каждый раз, когда она снисходит до общения с ним. Если бы нее мать, которая тебя жалеет и не живи вы по соседству, она даже не обратила бы на тебя внимания!
Патлач сел на другой конец скамьи, повернулся ко мне и продолжил срывать покровы:
— Больше всего Сэкера-тян желает, чтобы ты исчез. О, она отлично умеет притворяться и играть на нервах. Дрессировала тебя, как собачку. Давала надежду, потом вгоняла в пучину депрессии. Она надеялась, что однажды ты сломаешься и наложишь на себя руки. Неделю назад у нее почти получилось. Весь в слезах и соплях, ты пригрозил ей самоубийством. В ответ она пожала плечами, сказала: «Мне все равно», и ты убежал домой. Помнишь это, Одзава?
Я не помнил. Видимо, это случилось непосредственно перед моим вселением. Какая мразь. Довести безнадежно влюбленного человека до самоубийства — что может быть хуже? Тем временем патлач продолжил распинаться:
— Но ты не сдох! Каково было ее удивление, когда уже к вечеру того же дня ты был в полном порядке! Более того — ты изменился. Перестал бледнеть и трястись как осиновый лист. Нагло начал вторгаться в ее жизнь, пользуясь добротой Наны-сан. Уверен, ты считал себя самым умным! Но, не видя всей картины, ты облажался. В тот день, когда ты повел ее на «свидание», — последнее слово патлач произнес издевательским тоном, — Она пришла извиниться по требованию Наны-сан. Мать — единственная слабость Сэкеры-тян, единственная, кого она слушается. Смешно, правда? Маменькина дочка! — хихикнул патлач. Вернулся к основной теме:
— Но тупой Одзава решил, что она честна с ним. Он потащил ее с собой. Сэкера-тян потом рассказала мне, что это был худший день в ее жизни. Грёбаный желтый утенок! — потлач схватился за живот и громко заржал. Просмеявшись, ткнул в мою сторону пальцем, — Только такой наивный дебил как ты мог решить, что это хороший подарок для девушки уровня Сэкеры-тян! Тогда она придумала, как задавить тебя морально так, чтобы ты наконец избавил мир от себя. Бенто, — далее тон патлача стал нарочито разочарованным, — К сожалению, Нана-сан следила за Сэкерой-тян все время, так что плюнуть туда не удалось.
Вот как? Спасибо, Нана-сан.
— Ты жрал ее бенто и был на седьмом небе от радости. К счастью, долго это не продлилось. Своей тупостью ты дал повод «поссориться». Сэкера-тян ликовала! «Наконец-то это ничтожество Одзава будет растоптан! После такого удара он точно не оправится!» — хвасталась она мне. Но план опять полетел ко всем чертям. Эта зеленоволосая девка! — крикнул патлач, его лицо скривилось от гнева, — Она все испортила! Что она в тебе нашла, Одзава? Жалкий, ничтожный слизняк! Она расстроила идеальный план Сэкеры-тян. Эти ваши помидоры, — патлач снова заржал. Ты что, истерик? Контролируй себя, — Это было так мило! Прямо парочка деревенских пенсионеров! И вот тогда, когда Сэкера-тян поняла, что ее игрушка не хочет ломаться, она попросила меня. «Я хочу, чтобы ты переломал ему все кости» — таково ее желание. И я намерен воплотить его в жизнь.
Вопреки высказыванию, патлач не спешил ломать мне кости. Он откинулся на скамейке, глядя на звезды и продолжил свой невыносимо длинный монолог:
— Я умен и читал «Искусство войны», поэтому придумал хитрый план. Я начал изматывать тебя, дразня и вгоняя в паранойю. Ходил вокруг твоего дома, специально попадаясь тебе на глаза. Убежал от тебя, чтобы ты подумал, что я слабее. Наконец, нашел твою слабость. О, Сэкера-тян по телефону пересказывала мне каждый визит зеленоволосой девки! Разумеется, такой трус и слабак как ты, Одзава, ни за что не пришел бы ночью в сквер! Но я прибег к тактике шантажа, — патлач снова повернулся ко мне и припечатал, — Ты — открытая книга, Одзава. Мы с Сэкерой-тян читаем все твои действия на много шагов вперед! Что ты чувствуешь теперь, Одзава? Ты раздавлен, не так ли? Вся твоя жизнь оказалась иллюзией!