Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

– Согласен. Будем усиленно наверстывать! А теперь пошли, солнце нас ждать не будет.
Пошли вдоль улицы, решив не возвращаться на уже хоженную – так интереснее.
– А поход – это когда живут в палатках, верно? – Спросила девушка.
– Ага, – Кивнул я, глядя на бегающих по одному из дворов курочек. Кто‑то таки держит живность.
– А мы… – Хэруки замялась.
– И спать с Кейташи я не собираюсь! – Радостно подтвердил я ее подозрения.
Девушка залилась краской, потом справилась со смущением и улыбнулась:
– Я уже давно мечтаю засыпать и просыпаться рядом с тобой!
Батя, сними сыну квартиру!
– А ты заметила, что здесь нет никаких кровососущих насекомых? – Перешел я на более приземленную тему.
– Это из‑за ветра, – Пояснила Хэруки, – Он здесь почти все время. Мешает летать насекомым. Впрочем, в лесу мы их встретим. Кстати, а когда мы пойдем в местный парк? Ты обещал!
– Помню, – Успокоил я девушку, – Сразу как вернемся с Ишигаки.
– Интересно будет сравнить растительность! – Проснулся в Хэруки внутренний ботаник.
Меня больше интересует другое – впереди две ночевки с Хэруки наедине в очень романтичной обстановке. Неужели это  случится уже послезавтра?! Так быстро?! Я не готов! Шутка. Ждем с нетерпением!
Не подозревающая (или делающая вид, что не подозревает) о моих хищных планах Хэруки, оседлав любимого конька, поведала о легендарном огурце острова Ишигаки – называется «гойя», он пупырчатый и считается «овощем долгожителей». В Японии вообще не стесняются изобретать или осваивать какое‑нибудь блюдо и лепить на него ярлык местной легенды. Родная Уцуномия, например, считается городом пельменей.
Когда Хэруки дошла до описания виденных фотографий с мглистыми горами Ишигаки, мы вырулили на перекресток и увидели идущих за ручку по параллельной улице Кейташи и Кохэку. Немая сцена.
– Плагиаторы! – Заорал я на них, сразу все поняв.
– В каком смысле?! – Заорала Кохэку, – Последний закат – это чудовищно романтично! Ну прости, что мы не упустили такой шанс!
Посмеялись.
– Тогда так – мы продолжим идти по этой улице, а вы – по той. На месте держимся подальше и делаем вид, что незнакомы, – Выдал я решение. Ну уж нет, у нас тут предельно ламповое свидание, превращать которое в двойное нет никакого желания.
– Так и поступим! – Гордо вскинула подбородок Кохэку, – Идем! – Потащила она хихикающего Кейташи за собой.
Повернувшись к Хэруки, развел руками.
– Как‑то так.
– Ловко! – Прыснула она в кулачок.
Пошли дальше, специально замедлившись – дороги сольются в одну, пусть ребята уйдут подальше. Рад за них кстати – пусть укрепляют отношения. В какой‑то момент начнем дружить семьями. А там и до договорного брака недалеко…
Миновав пляж, прошли по дороге еще минут десять в окружении заросших холмов. Никаких лошадок не встретили, но идущая рядом Хэруки – неисчерпаемый источник милоты, поэтому я не расстроился. Наконец, осилив небольшой подъем и парковку, вышли к указателю в виде насаженной на столб рыбы‑меч. Надпись гласила, что на Йонагуни они отлично ловятся. Интересно, получится ли у меня? Проверим. Далее заасфальтированная пешеходная тропа повела нас по территории разбитого здесь парка. По пути встречались скульптуры в виде камней с иероглифами – к надписям не приглядывался. Целью нашего путешествия служила крытая круглая смотровая площадка. Подойдя ближе, обломались, потому что там на перилах уже сидели опередившие нас друзья. Блин, а красивый кадр получится. Щелк фотоаппаратом.
Занятая смотровая – не беда, ведь совсем рядом находится небольшой маяк. Потащил Хэруки туда, за смешные деньги купил возможность подняться наверх. Всю жизнь мечтал побывать на настоящем маяке! Миновав канонично‑спиральную лестницу, поднялись наверх. Дух натурально захватило – от смотровой площадки тоже открывался восхитительный вид, но отсюда вся бухта была как на ладони. Впрочем, эта симпатичная бухта – ничто по сравнению с окрашенным закатным солнцем океаном.
– Как красиво! – Восхищенно выдохнула Хэруки, опершись на перила. Встал рядом, достал фотоаппарат. Развернулись спиной к океану и сделали «селфи». Интересно, как получится? Видоискателя‑то спереди нету. Долбаные пещерные технологии. После этого сфотографировал Хэруки на фоне океана, а она сфотала меня.
 
Сунув монетку в стоящий здесь стационарный бинокль, поглазел на полоску земли на горизонте – какие‑то небоскребы.
– Как тебе Тайвань? – Спросила Хэруки.
– Похож на Тайвань, – Улыбнулся я и пустил девушку тоже посмотреть на одну из потенциальных причин третьей мировой, – Даже не знал, что его отсюда видно!
– А с Хоккайдо видны северные территории! – Приникнув к биноклю, сообщила она.
– Значит съездим и посмотрим когда‑нибудь, – Улыбнулся я.
– Знаешь, Иоши, – Прижалась она ко мне, когда солнце почти скрылось в океане. Подняла взгляд, отразив глазами последние лучи последнего заката, – До встречи с тобой я даже не представляла, что можно быть такой счастливой!
– Я люблю тебя, Хэруки!
Глава рыбалки
– …И тогда Одзава‑сама был оправдан! – Подойдя к дому, услышали мы голос секретаря.
– Потрясающе, Одзава‑сан! Хорошо, что вам удалось очистить свою репутацию – благодаря этому у нас теперь прекрасные соседи! – Ответил ему голос соседа.
– А можно Такаока‑тян завтра пойдет с нами на пляж? – Вклинилась в разговор Чико.
– Я с радостью присмотрю за вашей внучкой, Вада‑сан, – Это уже батя.
– У нас нет причин не доверять таким прекрасным людям! Не так ли, Аяко? – Снова сосед.
– Все так, Мичи! – Поддакнула соседка.
– Ура! Такаока‑тян, пошли в дом, я тебе кое‑что покажу!
Мне стало интересно, куда дальше зайдет разговор, я показал идущей рядом Хэруки «Тсс!», и мы присели в тени забора.
– Вот в наши‑то времена семьи были гораздо крепче, не так ли, Аоки‑сенсей? – Обратился к ровеснику сосед.
– Да, времена нынче совсем не те. Я уже совсем не понимаю молодежь, – Поддакнул Ринтаро‑сенсей.
Мы тихонько хохотнули.
– И не говорите, Ринтаро‑сенсей! – Поддакнул батя, – Взять хотя бы моего сына!
– А что с ним? – Вступил в беседу секретарь, – Ведет себя как обычный ребенок. Совсем не похож на гения.
– Совсем не похож! – Тихонько поддакнула Хэруки.
Ну простите, что не сижу все свободное время за математикой!
– Он удивительно быстро делает домашнюю работу. Его классный руководитель – Араки‑сенсей – звонил мне с просьбой повлиять на планы сына, уговорив его вступить в клуб математики, но я даже не знаю, как это сделать, – Уныло вещал батя, – Он делает вид, что слушается, но все равно делает все по‑своему! А что, если он будущий нобелевский лауреат?
– Не существует Нобелевской премии по математике, – Обломал батю и меня секретарь. Нафиг мне тогда эта ваша «Ферма́»? Напишу пару копий и анонимно отправлю в японские университеты. Так сказать, дань родине.
– Да неважно! Мой сын тратит потенциал попусту! – Ударил кулаком батя по столу, потом его голос внезапно потеплел: – Но он выглядит таким счастливым! Разве можно винить родителя в чем‑то, если его сын радуется каждому прожитому дню? И это несмотря на все, что ему пришлось пережить по моей вине! – Отец совсем расклеился и всхлипнул. Я шмыгнул носом. Батя такой хороший!
– Ну чего ты, Дэйчи‑сан! – Раздался голос деда одновременно со звуками сочувственного похлопывания по плечу, – У тебя замечательные дети!
– А его друзья? – Снова подал голос секретарь, – Разумеется, я не имею ввиду вашу замечательную внучку, Аоки‑сенсей! – Вставил он на всякий случай, – Почему он дружит с этим крашенным?
– А, ты имеешь ввиду Саито‑куна? – Позвенел бутылкой батя, – Он не крашенный, он таким родился. Его отец показывал мне медицинское заключение.
Даже так! Надеюсь, он показывал бумажки по собственной инициативе. Блин, они ведь натурально ведут себя как бабки у подъезда – сидят и перемывают нам косточки.