Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

– Напрасно вы смеетесь. Одзава‑сан очень верно передал тон. Шекспир специально выстроил фонетику в репликах ведьм так, чтобы у носителя языка в голове они звучали таким образом.
Какой я молодец, правильно усвоил одну из просмотренных лекций из интернета. Продолжил.
– When the hurlyburly’s done, When the battle’s lost and won, – добавил в голос бульканья. Ребята снова захихикали, Ватанабе‑сенсей шикнула уже громче.
– А здесь мы слышим бульканье котла. Ведьмы ведь часто варят зелья. Это тоже часть замысла Великого Барда, – пояснила она, похвалила меня: – Одзава‑сан, удивительно, насколько точно у тебя получается уловить замысел Шекспира.
– Вовсе нет, – покачал я головой, – Просто смотрел несколько американских мультфильмов, в которых ведьмы разговаривают именно так.
– Вот оно что! – покивала Ватанабе‑сенсей, – Продолжай.
Я почитал еще несколько минут, и по команде учительницы передал книжку местному президенту. Ну что тут сказать? Ее акцент был не настолько ужасен, как у Кохэку, но все равно звучало смешно. Впрочем, виду я не подавал. Нехорошо смеяться над чужими стараниями. Где‑то слышал, что для азиатов учить гайдзинские языки так же сложно, как для гайдзина – азиатские.
Когда «Макбет» совершил полный круг, я уже почти засыпал. Как и ожидалось от клуба изучения инглиша – абсолютное уныние. Ну хотя бы чай вкусный.
– На сегодня достаточно, – хлопнула в ладоши Ватанабе‑сенсей, – Теперь давайте перейдем к чтению писем. Фукуда‑сан, начнешь?
Кохэку кивнула, достала из сумки конверт, из него – лист бумаги. Оказалось, что члены клуба состоят в переписке с учениками из разных стран. Кохэку переписывалась с девочкой из Шотландии. Ивамото‑сан – со школьником из Италии. Кавамура‑сан – с мальчиком из США. Мацуи – с девочкой из ЮАР. Вся переписка велась на английском. Содержимое писем не представляло интереса – стандартное как дела, чем занимаешься и так далее.
– Одзава‑сан, тебе тоже стоит завести друга по переписке. Это помогает расширить кругозор и попрактиковаться в языке, – предложила мне сенсей.
– Я не против, – пожал я плечами.
– Тогда держи список, – она протянула мне несколько листов, скрепленных скрепкой. Клуб изучения английского начал что‑то обсуждать на изучаемом языке, а я начал просматривать список. Стран было полно, в том числе третьего мира – Никарагуа, Венесуэла и тому подобные бывшие колонии. Полистав список, споткнулся об Антона Паршина, школьника из СССР. Город Омск. Повеяло родной Сибирью. Земляк! То, что надо!
– Ватанабе‑сенсей, могу я переписываться с этим человеком? – дождавшись паузы в диалоге, спросил я.
– А, СССР? – поправила она очечки, – Почему именно он?
– Кроме английского я неплохо знаю русский. Это отличный шанс убить двух зайцев.
– Вот как? – удивилась Ватанабэ‑сенсей, – Потрясающие языковые умения, Одзава‑сан. Что ж, я не против. Напишешь прямо сейчас?
– Ага, – кивнул я, выдергивая из тетрадки чистый лист и доставая карандашик.
– Тогда держи конверт, – Ватанабе‑сенсей покопалась в ящике стола и протянула мне уже заполненный нужным адресом конверт международной почты.
– Спасибо, – поблагодарил я и принялся писать.
«Здравствуй, Антон! Меня зовут Одзава Иоши, живу в японском городе Уцуномия, мне 16 лет. Учусь в первом классе старшей школы – всего их три. Такая вот у нас система. Увлекаюсь кино, книгами и музыкой. Люблю котов и рыбалку». Ну и так далее. Половину письма написал на английском, половину – на русском. Вот Антон офигеет! Запечатав конверт, спросил:
– Я могу просто опустить его в почтовый ящик?
– Нет, все письма мы отправляем централизованно. Ответы так же приходят на адрес нашей школы. Так нужно для отчетности, – пояснила Кохэку, опередив Ватанабэ‑сенсей.
– Давай, – протянула руку Ватанабэ‑сенсей, я вручил ей конверт, который она отправила в другой ящик.
На этом сегодняшнее собрание клуба завершилось, и мы попрощались. Клуб я покинул в компании Кохэку.
– Ну как тебе? – спросила она.
– Как и ожидалось – довольно уныло, – пожал я плечами. Девушка удрученно вздохнула.
 
– Впрочем, переписка – это прикольно, – смягчил я ответ, – В принципе, я не против ходить в ваш клуб раз‑другой в неделю ради этого.
– Хотя бы так, – вздохнула она чуть менее удрученно.
Немного помолчали.
– Знаешь, Иоши, я немного завидую, – смущенным тоном сказала Кохэку.
– Чему? Моим умениям? – уточнил я.
– Нет, когда‑нибудь я буду говорить на английском еще лучше тебя, – покачала она головой, – Я завидую вам с Хэруки.
– Почему? – не понял я.
– Вас словно свела сама судьба, – вздохнула она, – Никогда не видела ее такой счастливой, как в эти месяцы. Такая искренняя и чистая любовь… – мечтательно протянула она.
– У вас с Кейташи разве не так? – спросил я.
– Совсем не так, – грустно улыбнулась она, – В отличие от Хэруки, я очень расчётливая. Кейташи перспективный – хорош в спорте, прекрасно учится. Кроме того, у него уникальный цвет волос. От него получатся очень красивые дети, – равнодушным тоном произнесла она, – Я ужасна, не так ли? – горько спросила Кохэку.
– Вовсе нет, – покачал я головой, – Кейташи выглядит счастливым рядом с тобой, поэтому у меня нет причин тебя осуждать. Каждый строит свою жизнь так, как считает нужным. К тому же, может ты просто в него втюрилась, но не разобралась в своих чувствах, и начала придумывать причины? – широко улыбнулся я.
– Ты так считаешь? – задумчиво спросила она.
– Так и считаю! – улыбнулся я еще шире.
– Добрый ты, – улыбнулась она.
– Есть такое, – самодовольно покивал я.
Покинув школьный двор, мы попрощались, и я двинулся домой, не забывая оглядываться. Интересно, в этом времени есть перцовые баллончики, и позволено ли ими владеть школьникам? По пути зашел в гюдонную – дома‑то опять морепродукты. Очень хотелось выкинуть пакет с Гандамом в ближайшую урну, но что‑то меня останавливало. Нехорошо приравнивать «останки» прежнего Иоши к мусору. Около дома так и стояла машина с копами. Это хорошо. Дверь мне открыла Есикава‑сан, одетая в бежевую блузку с неплохим декольте и легкомысленно‑коротенькие шортики такого же цвета. Не удержавшись, я спросил:
– Решили сгенерировать немного фансервиса, Есикава‑сан?
– Что такое «фансервис»? – не поняла она. Я объяснил, она покраснела и опровергла обвинение: – Вовсе нет! Я же говорила тебе, что замужем! Просто в более формальной одежде слишком жарко! Да и ты сам говорил, чтобы я чувствовала себя как дома!
– Да ладно вам, просто шучу, – нахально улыбнулся я, демонстративно осматривая стройные ноги няни. Она покраснела еще сильнее, откашлялась и спросила:
– Ты голоден, Одзава‑сан?
– Просто Иоши, – покачал я головой, – Дома можно немного расслабиться, верно? – она кивнула, я продолжил: – Не голоден, поел гюдона по пути домой.
– Обходишь запрет отца? – удрученно вздохнула она.
– Ну, лично мне он ничего не говорил, поэтому нет, – улыбнулся я.
Поднявшись в комнату, нашел там корпящую над домашкой Чико. Занялся тем же, потом, прихватив листочки, спустился в гостиную, включил фоном «Телохранителя» – ничего не могу с собой поделать, раз в месяц хочется пересматривать этот фильм, приступил к ваянию нетленки. Через несколько часов устал, удовлетворенно поцокал языком, оценив объем пополнения в «Звездных вратах». В какой‑то момент ко мне присоединились Чико и няня, тихонько играющие в «Дженгу». Потом мы поужинали морепродуктами, и я спросил у няни:
– Не было новостей от отца?
– Звонил сегодня днем. Сказал, что вернется завтра вечером.
– Это хорошо, – покивал я. Интересно, какие у него успехи?
Чико убежала тискать котика, и я задал более важный вопрос:
– Есикава‑сан, мне кажется, или Чико ведет себя не на свой возраст? Как‑то совсем по‑детски.
– Это так, – кивнула няня, – Полагаю, пережив весь тот ужас, по возвращении к отцу и тебе, она как бы «перенеслась» в более счастливые времена, когда она была маленькой и жила в полной семье. В отрыве от тебя и отца она ведет себя адекватно реальному возрасту. Не переживай, скоро это пройдет. Переезд этому поспособствует.