Зло, действуй!
Вот только… Если бы Мурс ошибся? Если бы я не смогла вобрать магию атакующего заклинания? Что тогда?
Ректор выплатил бы компенсацию? Сдается, разве что посмертно…
– Она сможет сдать теорию? – лорд обратился уже к Мурсу. Вопрос прозвучал требовательно и жестко. А еще так, словно меня здесь и вовсе не было.
Профессор растерялся. Зато я, почувствовав, что решается моя судьба, произнесла:
– Теорию чего?
– Ясно, не сдашь. – По моему вопросу лорд все понял. – А значит, сколь бы выдающимся ни был ваш дар, фисса Громвинд, проверяющий из департамента не допустит зачисления. Хотя защитник из вас вышел бы отменный… – Мужские пальцы выбили по столешнице дробь.
И тут отмерший Мурс тихо пояснил мне:
– На экзамене вытягивают билет. В нем три теоретических вопроса: по истории магии, расчетам, естествоведению.
«Настаивай, чтобы тебя допустили до экзамена, – услышала я в голове голос призрака, который до этого вел себя подозрительно тихо. – Я тебе помогу…»
– А если я сдам? – спросила ректора и упрямо посмотрела в аристократическое лицо лорда, отмеченное морщинами и тонкими росчерками старых шрамов. Один их них шел наискось ото лба до мочки уха и рассекал левую бровь ректора, без слов говоря: стоявший передо мной маг провел свою жизнь, не перебирая за столом бумаги. И тот, кто привык к сражениям, вызов оценил. И принял.
– Так в себе уверена? – Он изогнул располовиненную бровь.
– А думаете, я сюда добралась, преодолев столько всего, чтобы развернуться у порога и уйти? Выставите в дверь – я в окно полезу. Из окна выпихнете – в коридоре подкараулю… – мой голос звучал столь решительно, что ректор поверил. И, усмехнувшись, припечатал ладонь к столешнице, словно что-то для себя решив.
– Ценю настойчивость. Я отдам распоряжение, чтобы списки поступивших не вывешивали до завтрашнего вечера. А сейчас ты вместе со всеми сдаешь экзамен. Выдержишь его – и завтра тебя ждут испытания на полигоне. Замер магии ты, считай, прошла… А теперь мне нужно возвращаться на экзамен.
Это был самый прямой из возможных намеков на то, что нам пора покинуть ректорский кабинет.
Ни я, ни Мурс не стали задерживаться и выскользнули в приемную, где удостоились бдительного взгляда секретаря. Под его прицелом и поспешили в коридор.
Следом за мной и профессором вышел ректор. И перед тем, как отправиться обратно на экзамен, он пристально посмотрел на меня и коротко произнес:
– Я поверил в вас, фисса Громвинд. Не разочаруйте…
Я смотрела в удаляющуюся широкую спину, и в голове роились сотни мыслей, душу терзали тысячи сомнений. Но мне некогда было рефлексировать. И я приказала себе: «Подумаю обо всем. Обязательно. И попереживаю. И пострадаю. Даже поплачу. Но после экзаменов».
А пока нужно было их сдать. И для начала хорошо бы узнать, что меня там ждет. С этим вопросом и обратилась к профессору. Мурс просветил меня подробнее и в том, что представляют собой предметы «расчеты» и «естествоведение». Оказалось, первое – совокупность алгебры и геометрии с добавлением физики. Естествоведение же включало в себя бестиологию, науку о человеческом теле, алхимию и травознание.
Также, рассказывая о том, что меня может ждать на экзамене, профессор особняком упомянул и проверяющего. Как оказалось, местное министерство магии уделяло особое внимание тому, как идет отбор адептов в лучшую имперскую академию магии. А точнее, безукоризненно ли соблюдается ректором правило отбора, когда приоритет отдается аристократии, которая являлась опорой трона владыки. Вот только знатное имя и древний род не всегда гарантировали высокий уровень дара, острый ум, силу и выносливость, что требовались от выпускников академии в бою с демонами Порубежья или при решении сложных магических задач в мирной жизни. Вот лорд Эрогвиль и вел каждый год незримый бой с проверяющими, которых министерство магии присылало на экзамены простолюдинов. Поэтому и лично присутствовал на теоретическом испытании, не давая министерскому инспектору завалить самых перспективных и талантливых учеников из низкого сословия.
К слову, последних еще на замере уровня и направления дара распределяли в разные группы. Стихийники с выдающимися показателями традиционно шли на боевой факультет. Хотя у них были и альтернативы. Например, если сильный маг ни в какую не желал становиться атакующим или защитником, то мог податься на бытовой факультет, в алхимики или артефакторы…
А вот у меня со столь специфическим даром выбора не было. Только боевой факультет. И только защитником. Точнее – щитом, который прикрывал бы атакующего мага-боевика. А то и целый отряд, принимая на себя магический удар.
Под такие разговоры мы дошли обратно до тех самых дверей, где все так же томились в ожидании Пепел и его лысый громила-приятель.
– Ну, удачи, Бри. Я верю, что у тебя все получится, – произнес Мурс, но как-то не сильно уверенно. И, попрощавшись, магистр удалился.
– Что, не удалось проскочить совсем без очереди? – усмехнулся блондин.
– И не собиралась, – фыркнула я и поинтересовалась: – Ладно, я поняла, что яблок у вас больше нет. А конспектом поделитесь?
То, что от прошлой хозяйки тела мне достались и знание местного языка, и навык чтения, я поняла уже давно. А вот насчет памяти вышла засада… И хотя привиденистый предок рода Файрвинд обещал побыть моей шпорой на экзаменах, на него одного я надеяться не стала.
Глава 3
– Не могу понять: ты настолько бесстрашная или просто тебя в детстве часто роняли? – вскинув бровь, уточнил бритоголовый.
По этой фразе стало ясно: не поделятся. Хотя я не сильно-то и надеялась. Но попробовать-то стоило. Значит, буду просто ждать… И тут неожиданно (похоже, даже для самого себя) отозвался Пепел:
– Расскажешь, как обошла проклятие стазиса, которое было на яблоке, – может, и дам. На время.
– Покажи записи, – оживилась я.
Маг тут же достал из-за пазухи скрепленную пачку желтых, исписанных мелким убористым почерком листов. Я взяла их за один край и призналась:
– Да и не обходила ничего. Просто впитала, – едва сказала – и тут же почувствовала себя репкой, которую вытаскивают из обжитой грядки, чтобы втянуть в какой-то произвол. А все оттого, что Пепел решил: его не иначе как разыгрывают. И поспешил выхватить из загребущих девичьих рук свои записи. Но я инстинктивно сжала пальцами добычу и, не желая с ней расставаться, поспешно добавила: – Ты об антимагах слышал?
– Я-то да. А ты, похоже, нет. Иначе такой чуши бы не несла.
– Да у меня с собой вообще ничего нет, никаких вещей, чтобы нести! – возмутилась я, перетягивая стопку листов.
– Не хочешь говорить – и не говори, – вспылил Пепел, явно намереваясь выдрать у меня из рук бумаги.
Я не отпускала и тянула на себя. Мы сейчас наверняка со стороны были похожи на двух лесорубов, что орудуют двуручной пилой. Только в ее роли выступали конспекты.
– Да я тебе правду говорю. – Пепел на это ничего не сказал, лишь дернул посильнее и вырвал победу у меня из рук. Во всех смыслах вырвал. И это стало последней каплей. – Как же вы меня достали все с этими проверками дара! То боевыми заклинаниями в спину швыряют, то пламя погасить требуют, то в шкатулку со смертельным проклятьем руку сунуть…
Я говорила, а воздух так и густел от матерных интонаций. Я развернулась и чеканным шагом пошла в сторону высокого стрельчатого окна. На подоконнике того уже сидели девушка и парень, но я их потеснила. Прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Полтергейст, засевший в шали, оживился:
– Они бы не поделились, не переживай. Но я сам несколько столетий назад оканчивал эту академию. Не волнуйся, вместе мы сдадим экзамен…
Я только хотела мысленно ответить духу, как почувствовала, что кто-то тронул меня за локоть. Пришлось открыть глаза.
Передо мной стоял Пепел собственной белобрысой персоной.
– Ты правда антимаг? – уточнил он.
Я мрачно посмотрела на него. Взгляд явно парню не понравился, и он хмуро продолжил: