Манекен за столом (СИ)

— Мы в расчете, — с надрывом сказал Витамин. — Уф. Влип я было. Главное, я сам все и организовал. Свое падение. Так все вдруг надоело…
В грандиозных вывесках все разом зрелищно вспыхнуло. Искушение было сильным.
Кредиторы успели заработать кучу денег.
Они, упиваясь, бесстрашно ставили любые суммы, зная, что в любой момент, если проиграют, смогут безнаказанно посмеяться над крупье, натянуть ему цилиндр по самые уши, отнять деньги и начать незамысловатую игру вновь. Особенно забавляло это молодого, он заливался смехом, запрокидывая голову.
Никто не мог вступиться за кукол, а сами они совершенно не возмущались. Они лишь выполняли свою работу.
Ядра игра захватила не на шутку.
— Делайте ваши ставки, — сказал крупье.
Ядро сделал и выиграл. Он не ожидал этого и победоносно закрутил головой по сторонам. Из зрителей рядом находилась только Секрет, и она захлопала ему в ладоши.
Крупье снова предложил ставить. Ядро немного запоздал, но все прошло гладко, и он опять не подкачал. Секрет с интересом наблюдала. Ядро напрягся, но от него ничего не зависело, он продолжал дозволенно выигрывать.
Глаза у Секрет лихорадочно блестели.
— А ты почему не играешь?
— А зачем? Все равно ничего не выиграешь, — сказал я.
— Деньги фальшивые?
— Не фальшивые. Ненастоящие.
— Как интересно, — сказала Секрет. — А разве это не одно и то же?
— Фальшивые запрещены. А ненастоящие часть игры. В игре они как настоящие. Но в итоге все равно станут ненужными.
— А игру можно остановить?
— Конечно. Если проигрываешь, например.
— А ты попробуй.
Я нехотя метнул кости, вернее, обронил их, просто так, но крупье заметил. Среагировал. Я сразу проиграл.
— Делайте ваши ставки, — сказал крупье.
Одумавшись, я покачал головой.
— Неохота.
— Тогда платите. Платите, — с нажимом повторил крупье.
— Ты что, не понимаешь? — тихо, чтобы не привлекать внимания, сказал я ему. — Не собирался я играть.
— Вы должны заплатить, — вмешался старый кредитор, сразу став строгим, хотя только что этот сухарь развлекался, как расшалившийся школьник.
— Зачем тогда надо было начинать? — заявил и молодой. — Без желания.
— Случайно вышло. Что смотреть на это? Ведь это всего лишь игра.
— Вот именно. Во всем должен быть хотя бы формальный порядок, — заметил старый кредитор. — И в игре тоже.
Если бы не они, простак крупье, скорее всего, отстал бы.
— Эй, фантики, — окликнул их Ядро, не отвлекаясь от своей продуктивной игры. — Удача может вам изменить.
На улице совсем стемнело.
— Здесь больше оставаться нельзя, — сказал я.
Я уводил всех.
— Почему? — не хотела уступать Секрет.
Кукол стало намного больше. Они группами разгуливали вдоль увеселительных заведений. У входа в казино из аляповатых машин выходили люди. Непонятно было только, действительно ли они приехали на подобных колымагах или являются атрибутами аттракциона. Из окон высовывались любопытные лица, словно ждали, как мы поступим.
Старик со щетиной был здорово пьян. Какао хлестал, будь здоров, — устройство, видно, у него было такое. Он оглянулся, будто собираясь звать на помощь, задержать беглецов.
Мы быстро отъезжали.
— Почему мы не остались? — вдруг сказал Ядро. — Если одному не везет, то это еще ничего не значит. Так все было удачно для всех!
В зеркале заднего вида многочисленные дрожащие огни вдруг пропали. Совсем.
Ядро вздрогнул.
— Можете вернуться, — сказал я. — Присоединиться к кредиторам.
— Я поставил их на место, — закипятился Ядро. — Несмотря на то, что ты был не прав.
— Я не был прав? — возмутился я. — Я не обязан был продолжать вашу глупую игру.
— Надо всегда находить компромисс, — сказал Витамин. Но и он, без сомнений утаивший кости в кармане, не мог прийти в себя от зрелища сгинувшего аттракциона.
Больше мы между собой не разговаривали.
На окраине я вышел из машины и молча направился в темноту.
В аптеке замерцал обманчивый свет.
Ресторан предприимчивого Витамина на побережье пользовался неимоверным успехом. Вот что значит столичный подход.
 
Город был трамплином.
Побережье облепили фирмы, предоставляющие весь арсенал всяческих услуг непривычным к этому местным.
Сам либеральный мэр собрался на узаконенную им самим экскурсию в такой близкий и такой недоступный изъян.
Офисом составлялся список, в который попадут избранные, а их набиралось немало, так что уже заказали автобус.
В архиве я столкнулся с Паникой. Как все меняется. Незаметные одноклассники превратились в почтенных глав семейств, организованно избежали семейных неурядиц.
Никому абсолютно ничего не угрожает. Ничем не рискуя, можно играть по-крупному и в жизни. Все стали уважаемыми членами общества. Больше до них не достучаться никогда.
Все становятся прекрасными специалистами, приобретают нужные навыки без малейших на то усилий.
До этого они никому не были нужны, а теперь всем понадобились. Нарасхват идут.
Все обрастают особенностями, обзаводятся стилем жить, ходить, говорить, приобретают различные акценты.
Это модно. Если ты против, ничего страшного. Просто проигнорируют, и всё.
И всё. Ничего страшного.
У всех большие семьи, уютные дома — полные чаши. Пожалуйста. Их дети забудут нужду.
Да жизнь намного лучше своего замысла, при условии, что он есть, где-то присутствует, но не лезет никуда!
Выразить себя такая редкость.
Паника даже оглянулся, будто все его домочадцы могли вдруг оказаться за его спиной.
Вид у Офиса, разбирающего бумаги, был такой углубленный, что наше появление показалось в высшей степени неуместным.
Мы подались назад, в коридор.
— Этот Офис, по правде сказать, настоящий невежда. Мне эти справки во, как нужны. У меня семья. Ты знаешь… Ты припечатай мою бумажку — и порядок. Ты с Офисом на короткой ноге. Мне изъян во, как нужен.
Типичный обыватель, с содроганием подумал я. Не знал я его семью, с ним самим был едва знаком. Я беспомощно огляделся по сторонам, но у меня все равно потеплело на душе от его доверительного тона.
Из приемной показался Офис.
— Что, перерыв? — подмигнул ему Паника.
— А? — сказал Офис, как пьяный.
— Рановато, — сказал Паника.
Офис бросил на него сумасшедший взгляд и, пошатываясь, нетвердо добрел до перил.
— Когда он успел заправиться? — недоуменно сказал Паника. — Вообще-то работа у него нервная.
В приемной собралась толпа. Она гудела, как улей.
На месте Офиса восседала кукла и печатала. Выглядела она безукоризненно в брючном костюме. У нее был строгий непроницаемый взгляд из-за очков, четкие заученные движения.
Заметив оживление, секретарша обратила на толпу пустые глаза. Все ахнули, отшатнувшись от столичного нововведения.
Оставшись перед ней один, я протянул справку. Кукла поднесла ее к глазам, без лишних проволочек оформила ее. Губы зашевелились.
— Процедура упрощена. Писанина — упразднена.
Я самовольно взял справку, стараясь не коснуться ее ледяных пальцев, сделал шаг назад и наступил на ногу Панике, дышащему мне в затылок.
На улице он перевел дух.
— Чудеса!
Он увлек меня в погребок.
— Жаль Офиса, — заметил он. — Потерял работу. А знаешь, как он живет? Одна пустая комната. У него, кроме этой работы, ничего больше нет.
К нам присоединился Кошмар, с мрачным бегающим взглядом. Он сразу сунул свою физиономию в бокал, как лошадь морду в ясли, почти целиком, и стал глотать, пока доставал.
Лицо у него было все в складках.
— Офиса турнули? И хорошо, — сказал он. — Вампир. А я от него, карьериста, зависел.
— Теперь все справки наши, — рассудительно сказал Паника. — Это нужное дело. У меня семья.
 
— Офис сам кукла. Оттуда, — мотнул головой Кошмар. — Внедрился, зараза.
Я резонно напомнил, что насоливший всем писарь учился с нами в одной школе.
— Подменили. Там.