Манекен за столом (СИ)

— Хватит жрать, — сказал я.
— А что? — сказал Лагуна.
— А вот что. — Я разлил остатки и протянул фужер Лагуне. — Держи.
Мы залпом выпили.
— Прекрасно, — заключил я. — Пошли!
— Куда это? — спросил Лагуна невнятно, с набитым ртом.
— Проведаем Корку с девчонками. Еще попадут в грот, хе-хе…
Я потащил Лагуну за руку. В другой он зажал отрез мяса.
Мы выехали на самокате Ореол и с ужасным ревом промчались по улицам, чтобы эти сони в своих постелях повскакивали после сиесты, потные их души. Похоже, Лагуну тоже проняло от начала поездки, и он просветленно выругался, ничего не забыв, и в этом я узнал прежнего Лагуну. Ругаться он умел.
Какая это ядерная штука «Морж», я почувствовал только когда выехал к океану.
Я ощутил дикий восторг, и дикую мощь, и только песок летел.
Я вылетел на влажную полосу рядом с водой, и пошел, и пошел по ней, стараясь только не вильнуть в океан, а Лагуна сзади от переполнявших его эмоций чуть не придушил меня, и свежий ветер туго бил в лицо.
Лагуна орал во всю глотку, размахивая окороком, и бил меня по спине, а я, расправив плечи, уверенно смотрел вперед, и влажный песок разбрасывался из-под колес, а сзади оставался пахотный след, и иногда пляж переворачивался в глазах вверх ногами и, помедлив, нехотя переворачивался то ли на голову, то ли наоборот, я уже не разбирал.
Я правил к месту, про которое говорил Корка, и доехали мы до него очень быстро, спрыгнули, бросив самокат, который замер, крутя передним колесом.
Мы с Лагуной, обнявшись, пошли по песку неверным шагом, утопая в нем по голень, горланя известную задушевную песенку.
Я орал, и он орал, я выкрикнул единственную внятную строчку, Лагуна рядом надрывался, и я победоносно допел концовку, на одном дыхании, и мы с ходу начали другую песню, но охрипли, остановились и отпустили друг друга.
Лагуна, оглядев дикие места подле нас, произнес длинную фразу, и такую, что волны приостановили свой бег.
Лагуна еще вспомнил прошлое этих мест и их безгрешных обитателей до мелового периода.
Вокруг осуждающе застыли скалы. Волны били об них, и с шипением, и с клокотанием выбирались из разъеденных ими же каменных ходов.
— Гляди, — сказал Лагуна, — русалка.
«Русалка» сидела на плоской скале и смотрела на нас. Безмолвно.
— Держи ее! — сказал Лагуна крепнущим голосом. — Окружай! Вот это улов!
— Ребята, что с вами?
Голос был человеческий, дрожащий, и был удивительно похож на голос Дар.
— Тюлень ты! — сказал я Лагуне. — Это же Дар!
Лагуна постоял, покачиваясь на широко расставленных ногах, похлопал глазами и кротко сказал:
— Замаскировалась… жаба.
Лицо Дар гневно исказилось, она вскочила. Я схватил Лагуну под мышки и потащил вдоль скал. Потом, выбившись из сил, решив, что хватит ему кататься на мне, уронил его на песок и упал рядом.
Светило солнце. Я закрыл глаза и сразу все закружилось. Я лежал с закрытыми глазами, и в голове все кружилось. Лагуна мирно сопел рядом и заснул, кажется.
Глаза, во всяком случае, закрыты, и не шевелится. А что он сказал? Я и не помнил. Что за комплимент.
Глядя, как все кружится — солнце в небе выписывало сверкающий кружочек — я отполз в тень и уснул, и спал недолго, но крепко, проснувшись от передвинувшегося солнца. Его лучи били прямо в меня, и лицо у меня вспотело. Лагуна спал рядом, и лицо у него тоже вспотело.
Опьянение, такое сильное и внезапное, выветрилось, прошло так же быстро, как и наступило.
Чувствовал я себя удивительно хорошо, и настроение было весёлым. Я посмотрел на Лагуну. Он спал, как убитый. Солнце ему не мешало. Я ухмыльнулся неизвестно чему и стал огибать скалы, разбрасывая ногами песок, засунув руки в карманы.
В голове всё пело.
На пятачке пляжа между скал лежала одежда. Я перешагнул через неё, зашёл в воду, сразу как провалился по шею, набрал воздух всей грудью и нырнул. Дно здесь было недалеко, самое место для охоты.
Правда, дальше начинался скат, всё более крутой и крутой, спуск обрывается в прозрачную черноту — там очень большая глубина.
 
Я плыл под водой, пока меня не потянуло, будто за волосы, наверх с неудержимой силой и не вытолкнуло из воды, как пробку.
Берег был далеко. Вода была очень чистая, изображения предметов были чёткими, но из-за нагромождения камней и леса бурых водорослей не было ничего видно, а охотники наверняка были там.
Я нырял и выныривал, пока не заметил, как блеснуло что-то белое, белизна человеческого тела. Я быстро поплыл туда, стараясь не потерять из виду перебирающие ноги в ластах.
Это были ноги Корки, он ещё был в маске.
Мне смешно было смотреть, как он с грозным видом водит ружьём по сторонам и хищно выворачивает голову, и стекло на маске отливает тусклым водяным блеском.
Он медленно шевелил ногами, между которыми сновали косячки рыбок, и медленно подплывал к скале, подкрадываясь к чему-то за ней. На поясе у него болтался здоровый плоский тесак.
Я подплывал со спины к нему ближе и ближе, пытаясь увидеть, кого же он намерен заарканить. Я всплыл над скалой и увидел: то была большая рыба-валун, существо мирное и совсем невкусное. Корку, вероятно, привлекли его размеры.
Он вдохновенно уставил своё ружьё в бок этой древней рыбе, вспотел, наверно, от волнения. Стрела прочно застряла.
Рыба дёрнула толстым могучим телом и потащила Корку за собой, лениво, но упорно, и венец творения не знал, что ему делать, только воздух стал вырываться чаще и, крутясь, упруго взмывал вверх.
Я тоже вынырнул, быстро отдышался и снова нырнул. Корку с рыбой я не увидел, а увидел ту девушку, что была с ним утром, она нависала надо мной, слабо работая ногами.
Я помахал ей рукой, и она, улыбнувшись, насколько это было возможно в маске, тоже покрутила рукой. Из-за камней суматошно вынесся Корка, он выглядел, как бирка у чемодана.
«Чемодан», судя по всему, начинал злиться, сделался подвижным и потянул в глубину.
Корка, оглядываясь на тьму, мотался за своей рыбой, но страх взял своё, и он вытащил тесак и стал бить и пилить шнур, валун сделал вираж, и Корка прочесал спиной дно, крутясь, как попало.
Я увидел, как от дна отделился чудовищный поплавок — акула, она тронулась и описала плавный стремительный круг, пройдя между мной и девушкой.
Воздух у меня кончался, я стал всплывать, и успел увидеть, что шнур не выдержал царапаний по нему лезвием и разъединился, рыба скрылась, а акула за ней, будто увлечённая водоворотом. Рыба была, конечно, ничего.
Я вынырнул. На пятачке пляжа сидела Дар, обхватив руками колени. Из-за камней появился Витамин, прыгая то на одной, то на другой ноге, вытряхивая воду из ушей.
Он приблизился к Дар. Она подняла голову. Их губы слились в долгом поцелуе. Куда катится мир, подумал я.
Обнявшись, они медленно переворачивались, как два борца, по песку, замирая при этом.
Недотрога Нектар природу презирала. Её любимым занятием был одухотворённый просмотр рекламы, досадливо перебиваемой другими бесполезными передачами.
Я снова нырнул.
Прямо подо мной на дне сидел Корка, ноги в разные стороны, и осматривал ружьё, держа его за ствол. Девушка колебалась рядом, и волосы её струились. Я быстро упал на Корку и толкнул в спину; он покачнулся, резко разогнулся, чуть не опрокинувшись, и схватился за тесак. Я состроил ему рожу, а девушке это понравилось, она оживилась, а потом ловко развернулась и уплыла, плавно взмахивая ногами в ластах.
Я, оторвав взгляд, поплыл к берегу.
У одежды сидела Дар и с тоской смотрела, как я выбираюсь из плещущейся между камнями воды.
— Привет, Дар, — сказал я. — Что делаешь?
 
— А! — сказала она. — Вот, сторожу одежду.
Я не обратил внимания на её слова, потом недоуменно уставился на неё.
Я взял её за плечи.
— Что случилось? — ласково спросил я.
Дар брезгливо пошевелила плечиками.
— Ты весь мокрый! — сказала она. — Не трогай меня.
И вдруг я догадался.