Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

Настроение экипажа «Ретвизана» по пути на базу можно было охарактеризовать как «слегка подавленное». Именно подавленное, и именно слегка, потому что экипаж линкора, в основном, состоял из людей, достаточно просто и прямо глядящих на мир. Есть враг – с ним надо сражаться, а то, что они видели на пиратской базе, выходило и за рамки их жизненного опыта, и за пределы восприятия мира. Между тем, так как происшедшее не касалось напрямую граждан Империи, и все, над кем пираты ставили эксперименты, были для них вроде бы чужими, космонавты не испытывали к ним особо теплых или братских чувств. В конце концов, если бы правительства тех стран, чьи граждане оказались в качестве подопытных кроликов на пиратской базе, действительно хотели их защитить, то им стоило устраивать на пиратов облавы с отстрелом тех, кто пытается убежать, и расстрелом тех, кто сбежать не успел. И будет вам, что называется, счастье. Ну а раз деньги, которые можно пустить на строительство новых кораблей, предпочитают «распиливать» в качестве откатов, то при чем здесь Империя? Каждый народ достоин своего правителя, такая вот нехитрая логика позволяла не трепать лишний раз нервы. И все равно, тем, кто шел сейчас на «Ретвизане», было как-то не по себе.
Пожалуй, единственным, кто чувствовал себя более или менее удовлетворенным, оставался Муромский, который все же ухитрился набить образцами целый транспортный контейнер. Надо сказать, Демин считал практическую ценность обломков, которые они вывозили, достаточно сомнительной, но спорить не стал – профессионалам виднее. Только приказал опечатать трюм, в который эксперт загрузил свое барахло, и ни в коем случае к нему не приближаться. Мало ли, что там можно подцепить, достаточно вспомнить хрестоматийный случай с титановой чумой, когда неизвестная до того бактерия в буквальном смысле съела корпус крейсера-разведчика. Или же происшествие на борту корабля геологов, подобравших, в числе прочих образцов, интересную окаменелость. Образец тот на проверку и впрямь оказался каменным, поскольку скорлупа яиц Каскадийского Хлыща была на девяносто процентов из кремния. Вылупившаяся тварь была, в общем-то, безобидна, но с испугу забилась в вентиляционную шахту, по ней каким-то образом добралась до силовой установки и замкнула энергопроводы. Естественно, что зверька разнесло на молекулы, но при этом пошли вразнос два реактора, и их чудом успели катапультировать. Случаев таких была масса – космос не прощал ошибок, оставаясь притом кладезем тайн, и время от времени подбрасывая в шаловливые человеческие ручки очередную загадку для пытливого ума. Не всегда это кончалось хорошо, иной раз появлялись многочисленные жертвы, дикий материальный ущерб и прочие сопутствующие прелести. Так что осторожность, осторожность и еще раз осторожность, и продезинфицированный всем, чем только можно, контейнер висел сейчас в коконе силового поля. Вернутся на базу – пускай там ученый люд разбирается, что к чему, а в походе нехрен трогать! Примерно в таком ключе высказался Демин в ответ на просьбу Муромского разрешить ему поковыряться в образцах. Каплей был немного обижен, но спорить не стал. Только вздыхал так, словно у него последнюю корову увели, но Демин был неумолим, и сердце его от жалости не растопилось. А так как сейчас они никуда не торопились, двигатели напрягать тоже не стали, и в результате тащились пять дней, в течение которых Муромский изнемогал от нетерпения.
Зато уж когда прибыли, он оторвался вовсю. Вначале сам, лично руководил перегонкой контейнера к мобильному исследовательскому центру – старому транспортному кораблю, с которого сняли занимающие много места двигатели, модернизировали системы жизнеобеспечения и оборудовали лаборатории и мастерские, что называется, на все случаи жизни. Получившееся в результате подобных манипуляций чудо имперских технологий можно было охарактеризовать одной фразой – дешево и сердито. Правда, без буксира перемещаться корабль теперь не мог, но зато удалось разместить все это безобразие в стороне от базы – не дай бог, рванет там что-нибудь. Такие центры строили уже давно, и по штату они полагались каждому флоту. Задействовали их обычно процентов на десять-пятнадцать от номинальной мощности, но зато, случись что, не пришлось бы терять время и силы на то, чтобы подключить большую науку. А то большие ученые предпочитают сидеть в центре Империи, работая в стационарных научных центрах, которых было не так и много. Исходя из этого, некоторые лишние затраты на создание мобильных центров в Империи считали неизбежным злом. К тому же, бывали случаи, что такой центр за один раз окупал не только свое создание, но и приносил немалую прибыль, да и то, что в них натаскивали молодых ученых, тоже надо учитывать. В конце концов, вложения в будущее никогда не были дешевыми, но всегда являлись для государства, живущего не только сегодняшним днем, необходимыми. Так что не все было однозначно с финансовыми вопросами, не все …
 
Так вот, прежде чем идти к базе, линкор подошел к исследовательскому центру, и силовые захваты аккуратно перетащили добычу из трюма боевого корабля в его хранилища. Все это время Муромский, надев скафандр, парил в пустоте, наблюдая за процессом – видимо, хотел убедиться, что ни одна молекула из честно экспроприированного металлолома не пропадет. А когда операция была закончена, он, вместо того, чтобы вернуться на линкор, отправился в центр, где с каким-то щенячьим восторгом влез в толпу ученых, занятых разбором трофея. Энтузиаст, однако… Впрочем, все, кто работал в таких вот центрах, были энтузиастами, и Муромский чувствовал себя там, как рыба в воде. Кстати, в одном из разговоров он случайно обмолвился, что и сам еще год назад работал в аналогичном центре, правда, в другом районе Империи, так что ничего удивительного в его поведении не было. Равно как и в том, что недавний мэнээс так высоко взлетел – сделать карьеру у имперских ученых можно было, только пройдя по всем ступенькам, и мобильный центр был одной из них. Это правило, разумеется, было негласным, но от того соблюдалось, пожалуй, еще более ревностно, чем писаные уставы.
Узнав, что Муромский остался у ученых, Демин лишь пожал плечами и отдал приказ двигаться к базе. Пожалуй, единственным, кто был зол на эксперта, оказался корабельный ревизор. Отправился-то Муромский по своим делам, но скафандр его числился как корабельное имущество. Испортит еще, они же, ученые, такие, обязательно или кислотой обольют, или в реактор полезут. Впрочем, Демин к брюзжанию ревизора давно привык и внимания на него не обращал.
А в целом, за исключением уничтожения пиратской базы, рейд вышел не то чтобы скучным – скорее, бесполезным. Даже трофеев практически не взяли. Еще и пиратский корабль упустили, ну тот, второй, который решили погонять истребителями. Ушел, зараза, нырнул в червоточину – и поминай, как звали. И не погонишься ведь – червоточины при переходе сквозь них корабля зачастую имеют свойство разрушаться. Что-то в их сложной и все еще до конца неизученной структуре при этом нарушается, хотя если в нее залетает, к примеру, астероид, ничего не происходит. Это обстоятельство, подтвержденное десятками экспериментов, до сих пор ставило в тупик ученых и служило ежегодно темой для двух-трех докторских и десятка кандидатских диссертаций.
Ну, сбежал – и ладно. В любом случае, теперь он будет в розыске. Как-никак, засекли-то его на месте не только преступления, но и весьма запутанного происшествия, которым обязательно займется имперская контрразведка. А раз так, искать пирата будут всерьез, и такая мелочь, как границы, его не спасет. Тем более что пилоты истребителей сделали достаточно снимков, по которым опознать пирата будет плевым делом.
Ну а пока что можно было дать отдых экипажу, да и самому, возможно, удастся отдохнуть. Пока техники с базы ползали по хитро изогнутым переплетениям корабельных «кишок», экипаж предавался развлечениям – стандартная в общем-то практика. Тем более что недавно «спасенный» из-под венца штурман с достойным лучшего применения упорством вновь полез головой в петлю брака. Отговаривать его, разумеется, не стали, взрослый уже мальчик, сам знает, как лучше испортить себе жизнь, но посмотреть на этот процесс решил почти весь экипаж. Однако вначале народ авторитетно решил, что последний день надо прожить так, чтобы помнить его всю жизнь. Пьянка в отличном ресторане, который сняли вскладчину, стремительно набирала обороты, мальчишник устраивали по всем правилам, и в результате к концу дня на линкоре из экипажа Демин остался в гордом одиночестве. Правда, для этого он своей властью отпустил всех остальных офицеров – все равно при таком количестве техников на борту они только путались бы под ногами. Сам же он покинуть корабль не имел никакой возможности – согласно уставу хоть кто-то из старших офицеров во время ремонтных работ должен присутствовать, и желательно, чтобы это был командир. Да и, честно говоря, не особенно хотел Демин на ту свадьбу, пусть и звали его со страшной силой… Черт бы побрал эту эмпатию. Случайно испортишь настроение себе, а хреново будет окружающим тебя людям. Именно поэтому Демин всегда чурался массовых мероприятий, что, учитывая его привычку впадать от спиртного в легкую депрессию, было весьма предусмотрительно. Так что отказался, сославшись на занятость по службе, хотя, в качестве компенсации дал новобрачному аж неделю отпуска и коды доступа от собственной яхты – чтоб, значит, могли провести медовый месяц, не отвлекаясь на друзей-приятелей-родственников, вдали от чужих, пусть и доброжелательных глаз.