Я и три Отелло (СИ)

— Заткнись, Катька! Вот, дура! Я могу тебя озолотить.
— Пошел к черту! — изловчилась вырваться и поползла от него в глубину салона, как можно дальше от его загребущей руки.
— А если пообещаю за эту ночь свое покровительство? Ну, скажем, придумаю, как избавить тебя от этих моих братцев?
— Пошел к черту, сказала! Я собой не торгую.
— Не ври мне, девочка. От брата к брату же переметнулась! И насколько я в курсе, мужика сменила меньше, чем за пару суток. Скажешь, не было такого?
— И не так все было! — забиться в угол подальше мне удалось, и теперь огрызалась, как могла, с небольшого расстояния, и оно меня вдохновляло на новое сопротивление. — Отто тогда от меня отказался. Именно так все выглядело. Ничего не объяснил, а сказал, что отдает меня Грину, и документ подписал. Я оказалась в полной власти вашего младшего брата. А перед этим мне не просто рассказали, а еще и показали, как близка я была к уничтожению, к этой вашей разборке. А статус жены давал надежду не трястись от страха каждый наступивший день и не бояться завтрашнего.
— Так значит, мужа ты не любишь. Я правильно понял? Он только дал тебе то, что тебе так надо было — безопасность.
— Да. Дал. И я ему за это благодарна.
— И в силу этой самой благодарности сделала его посмешищем, сбежав от него.
— Я сбегала от ваших жизненных правил, от законов, от всего чуждого и непонятного. Мне дорог собственный мир, а не ваш.
— Значит, мужа ты, все-таки, не любишь. Я правильно сделал вывод?
— Кто ты такой, чтобы меня судить? Старший брат моего мужа, который собрался соблазнить его жену? Ты же не можешь отрицать, что я его законная супруга? По вашему закону, заметь!
— Но мне достаточно одной ночи. И о ней никто не узнает. Соглашайся, и у тебя проблем станет гораздо меньше. Может, даже смогу уговорить Грина оставить тебя в покое, здесь, в этом времени и месте. Ну! Что ответишь?
— Я, не шлюха. Если уж мы поженились, по моей воле или нет, я не стану мужу ни с кем изменять, — но Борис, похоже, не поверил. Он снова перешел к активным действиям. А именно, попытался еще раз ухватить меня и вытащить из машины. — Что ты делаешь?! Пусти! Я стану кричать! А, а! Я стану брыкаться! Я буду звать на помощь. Это тебе не твой дурацкий мир. Это мой, мой мир!
Я вопила, отмахивалась руками, брыкалась ногами и даже попыталась применить зубы.
— Уймись сумасшедшая! — неожиданно Борис выпустил мой загривок. А потом совсем меня озадачил, так как снова сел за руль и развернул машину в обратном направлении, и хотелось надеяться, что в сторону моего дома, а не темного леса, где легко можно было спрятать останки несговорчивой дурехи.
Все то время, что были в пути, вздрагивала на каждом повороте в сторону области. А потом глазам своим не поверила, когда уже тормозили в родном моем дворе.
— Удивлена? — заглушил он двигатель и развернулся ко мне всем корпусом. — Все просто, на самом деле. Это было такое испытание. Тест, если тебе так проще понять. Да, я тебя проверял. Хотел узнать получше и принять некоторые решения.
— У-уз-знал? — похоже, его испытание не прошли для меня даром, и теперь были некоторые проблемы с речью. Я начала заикаться. — И к-как?
— Нормально. Жить теперь будешь.
— И…и я м-мог-гу ид-дти? С-сег-годня уб-бивать мен-ня не буд-дешь?
— Да, можешь. Ни о каком убийстве и в мыслях моих не было и быть не могло. Почему так удивляешься? Не веришь? Правда, это все не важно, что ты там думаешь. Главное, что я теперь уверился, что судьба твоя свершилась. Снова ни о чем не догадываешься? Ладно, разъясню. У меня есть несколько вопросов. Хотя…ответы я уже знаю. Но все же. Это больше теперь тебе надо во всем разобраться. Готова ответить?
Я сомневалась, что смогу нормально говорить, но кивнула головой утвердительно.
— У тебя женские дела, когда были? Что? Не понятно спросил? Месячные были? Когда последний раз? Дошло теперь? А вот бледнеть не надо. И в обморок падать тоже. Смотри сюда, — и он провел, не касаясь, браслетом вдоль моего тела. Сначала сверху вниз, а потом снизу вверх. — Все сходится. Смотри сюда. Видишь этот сигнал? Женская особь вынашивает эмбрион.
 
В этом самом месте его объяснительной речи, у меня что-то сделалось со зрением и в ушах противно так зашумело.
— Тихо, тихо! Нам нельзя никаких обмороков. Крепись, потому что я сегодня поставил тебе окончательный диагноз. Ты беременна, Катерина. Ну, а я, разумеется, стану дядей. Тоже неплохо. Еще бы узнать, кто отец! Потому что срок…точную дату зачатия мне на этом приборе не определить. Но это ничего. Потом со всем этим разберемся. Главное, семья растет, и новый маленький Краузе на подходе.
И мне снова сделалось дурно. Но нет, в обморок я тогда так и не упала. И сомневалась, что Борис позволил бы уйти в забытье. Грохнулась я на пол и вполне ощутимо гораздо позже, когда его не было рядом. Случилось это в театре, на репетиции. То ли душно очень было и мне не хватило кислороду, то ли извела себя сомнениями, когда идти на прием к гинекологу. Все оттягивала этот волнительный момент, а вот тогда, как пришла в себя, и кончились мои переживания. Я, конечно, сразу отправилась к врачу. А когда он мне объявил число уже выношенных недель, то впала в прострацию.
— Что скажешь? Чем порадуешь? — встречал меня в коридоре будущий дядя. — Тебе стало понятно теперь, кто тебя оплодотворил?
— Я тебе сейчас такое скажу, что у тебя пропадет охота так мерзко улыбаться.
— Неужели?! Крупно сомневаюсь. По большому счету, мне совершенно безразлично, кто папаша. Главное для меня, что это один из моих братьев.
— Вот именно! Один из них! — сделала я большие глаза. — Срок у нас ставят в неделях, и получилось, что он пришелся на момент передачи меня от одного к другому.
— И ты расстроилась? Не глупи. Все образуется!
— Да?! А братья твои так же оптимистично будут настроены, когда узнают об этом?
— У них не будет никаких сомнений по поводу своей причастности к зачатию или наоборот. Это у вас здесь срок ставят в неделях, а у нас в днях. Технологии! Понимать надо!
— И мы станем туда перемещаться? Будем рисковать младенцем? — знала, что бью по больному, но от иронии не удержалась.
— А ведь, и, правда! Ты с зародышем уже один раз переместилась оттуда сюда. Хорошо, что все обошлось. Понятно, что ничего не понятно… О, е, мое! Теперь они точно перегрызут друг другу глотки. Знаешь?! Мне надо срочно слетать к отцу. Надо с ним посоветоваться. А ты тут не дури! Будь предельно осторожной! На работу больше не ходи, раз у них там плохо проветривают помещения. Поняла? Ну, тогда я пошел.
— Погоди! Я тут вспомнила, что Грин приглашал ко мне врачей в тот же день, как ему передал меня Отто. Беспокоился о состоянии моего организма. Меня тогда очень тщательно осматривали. Если просмотреть те записи…
— Понял. Проверю. Теперь простимся.
И он пропал в тот же момент. Даже никуда не вышел, чтобы переместиться. Только настроил браслеты и нажал на них пуск. И его в тот же миг рядом со мной не стало. Мне бы радоваться, что, наконец, от него отделалась. Но теперь на меня ухнула даже большая проблема, чем старший из братьев Краузе. Теперь я готовилась стать матерью своему сыну, тоже Краузе. Что это был мальчик, нисколько не сомневалась. Откуда появилась эта уверенность, тоже была загадка. Но я над ней не собиралась ломать голову. Знала, и все.
А в театр ходить я продолжала. Не обращала нисколько внимания на шушуканье за моей спиной, отрабатывала свои роли и даже получала удовольствие от лицедейства. А как иначе? Там, на сцене, судьба моих персонажей была известна, не то, что моя собственная. И еще было приятно ощущать, что от меня зависело настроение многих людей. Сыграй я плохо, схалтурь, одним словом, и впечатление от представления было бы смазанным. Но я так никогда не делала. Всегда старалась, вот и теперь не изменяла себе.
С момента исчезновения из моей жизни Бориса прошло всего дня три, а в моей жизни начали стремительно происходить и другие перемены, а не только изменения в самочувствии. Да, именно, перемены были ощутимы. И на лице и в отношении ко мне окружающих. И если с лицом все, более или менее, было ясно: оно частенько теперь теряло краски, то в остальном не все было однозначно. Бабушка, узнав про мое интересное положение, замкнулась в себе. Имя Сергея теперь не вспоминала в суете, а на меня стала посматривать как на тяжелого больного, даже возможно, что неизлечимого. Мама с папой примчались в тот же день и предложили свою помощь в наведении мостов с семейством все того же Сергея. Из этого сделала вывод, что они уверены в отцовстве моего бывшего жениха. Срок, кстати, тоже их убедил в этом. А вот мне сразу, как узнала о нем, бывший возлюбленный нисколько не пришел в голову. Вот так-то! Но так оказалось, что сослуживцы, и даже подруга Ирка, единогласно записали в отцы моему будущему сыну Сергея, хоть яркий образ Бориса еще и не выветрился из их памяти.